Предыдущую главу читать здесь
В конце ноября Дарья должна была выходить на работу после декрета. Однажды за ужином , когда все взрослые собрались вместе за столом, решался важный вопрос, справится ли Овдотья с ребятней одна. Надёнка и старшие мальчишки в школу ходят, считай не помощники ей. Зину в этом году в первый класс не отдали. Не было у нее особого рвения к учебе и Дарья решила, пусть еще годок дома посидит. Постарше будет - ума прибавится, да и в школе обижать не будут.
Так и получалось, что на Овдотью оставались Зина с Ниночкой, Олёшка, третий год ему, да маленький Сёмка, которому месяц скоро исполнится.
- Вот ведь, Олёшкой в декрете была два месяца до родов, да два после. А вот с Семушкой всего-то 63 дня дали, 35 до родов, да 28 после. Что удумали наши правители. Бабам за какие погрешения наказанье сделали.-
недовольно высказалась о наболевшем Дарья.
Степан бросил осторожный взгляд на окна, нет ли кого на улице. А потом заговорил шепотом, словно боялся, что его подслушают.
- Ты вот, Дарёнка, в Красный уголок не ходишь, политинформации не слушаешь, читать не умеешь. Вот и не знаешь, сколько хитрых баб в стране развелось. Работать не хотят, устроятся, где полегче работа, перед самым декретом, а потом четыре месяца гуляют за счет государственной казны. Да потом и на работу не выходят. Правильно наши руководители во главе с товарищем Сталиным приняли такой закон в 39 году, чтоб неповадно тунеядкам было. Интересы нашего государства требовали, чтобы положить конец злоупотреблениям.
- Так то, Стёпушка, тунеядкам. А нас то за что наказали, мы то как раньше работали, так и сейчас работаем.
- А вас и не наказали. А вот хитрым бабам теперь надо 7 месяцев на государство отработать на одном месте, чтобы декрет получить. А ты, Дарья, больно то не рассуждай об этом с подружками своими. Помалкивай лучше. Государство все делает для того, чтоб рабочим лучше жилось.
Но Дарья не могла понять, почему ей теперь лучше жить стало, если у нее забрали почти два оплачиваемых месяца декрета. Но спорить с мужем не стала. Она привыкла, что он все знает. Сказал лучше, значит лучше. Сейчас её больше волновало, как будет справляться Овдотья.
Судили-рядили и решили, что зимой работы по дому поменьше, за девчонками приглядывать не надо, сидят они, играют. А за Олёшей да Сёмой Овдотья присмотрит. Сёмка еще в зыбке почти все время. А уж весной, в мае, Олёшеньку в садик придется отдать. Там и тепло будет, гулять их водят, и кормят хорошо в садике. Лето проходит, а там опять посмотрят.
На этом семейный совет был закончен. Через несколько дней Дарья вышла на работу. Ей были положены перерывы для кормления, но она отказалась от них. Распаренной из кухни бегать домой туда и обратно по два раза на дню, она не решилась. Как и прежде сцеживала в укромном уголке, тут же на кухне, молоко в бутылочку. В обед бежала, кормила грудью, оставляла сцеженное молоко для другого раза.
Так и шли дни за днями. Вот и Новый год подошел незаметно. Новый 1941 год. В трестовском клубе установили большущую елку под самый потолок, украсили фонариками из цветной бумаги, флажками и ватными снежинками. Профсоюз расщедрился и для праздника купили фабричные стеклянные игрушки. То-то было радости не только у детворы, но и у взрослых.
Днем проводили ёлки для детей, а для взрослых - бал-маскарад 31 числа, в Новогоднюю ночь. Клуб Маркожтреста располагался в бывшем заводе купца Кислова, в самом большом из всех заводов, существовавших в поселке,
Дарья со Степаном уложили детей спать, а сами принарядились и бегом в клуб. Бал уже в разгаре. Пара за парой кружатся в вальсе под звуки старинного рояля. Умело бегают по клавишам руки местного тапера, рабочего паросилового хозяйства. В читальном зале сдвинуты все столы к стенке. Здесь весело пляшут под звуки гармошки. А прямо в фойе пристроился местный струнный оркестр, мандолины, гитары, балалайки.
Дарья искала глазами Надёнку. Она ушла еще с вечера. Девчонок, участвующих в работе местного драмкружка пропустили в клуб несмотря на юный возраст. Вот и убежала пораньше, все боялась, вдруг передумают и не пустят. А тут такое веселье!
Да вот же они, кружатся возле елки в пышных нарядах из богатого гардероба Шереметевых. Теперь эти наряды превратились в настоящий театральный реквизит драматического кружка, которым грех было не воспользоваться в новогодний праздник.
Дарья прижалась к мужу поближе.
- Степушка, хорошо то как! Весело и всем по душе. Кому танцы, кому пляски, а кто просто в хороводе кружится. А там, смотри, даже в шашки сидят играют мужики. Вот время нашли. Никогда такого веселья не видела. А давай-ка мы в хоровод тоже встанем, да споем песню, давно уж я не пела на людях.
Они протиснулись сквозь танцующие пары поближе к елке, туда, где кружился хоровод. Степан громко начал “Во поле береза стояла…”, подхватила песню Дарья, а потом и все остальные. Казалось, что песня не подходит для этого праздника, но так нежно она лилась, что всем представилось лето, кудрявая береза, поле. Всем было хорошо.
Они пели счастливые, влюбленные в жизнь, полные ожиданий, как расцветет любимый край. они пели и не знали, что пройдет всего лишь полгода и черные тучи накроют землю, беда придет в каждый дом. Многие уйдут и больше никогда не вернутся. И Дарья не знала, что её ждет впереди.