Первые полгода мы исполняли старый репертуар. Оставив прежней основную концепцию, мы сохранили и теплоту, и доверительность, и хорошие слова, только аранжировки стали более свежими, более модными и продвинутыми. Смена названия каких-то особых проблем не принесла. Люди узнавали нас. А благодаря тому, что на афишах «Самоцветов» были указаны наши имена, нас любили и всех вместе, и каждого по отдельности - и Генбачева, и Шачневу, и Жаркова, и Валю Дьяконова со всей его романтикой, и меня с моими прибамбасами. А название? Ну, поменяли. Бывает...
Осталось у нас и то единение с публикой, то умение работать со зрительным залом. Для публики наши концерты представляли какой-то отдельный, совершенно замечательный мир, который им хотелось видеть еще и еще, и они снова и снова спешили на наши выступления, чтобы окунуться в этот мир.
Наоборот, концепцию пришлось менять «Самоцветам». Вроде бы они должны были перехватить инициативу, но новые вокалисты, заменившие нас в маликовском ансамбле, не умели петь так, как пели мы. Да, со временем в составе «Самоцветов» появились отличные певцы – Александр Барыкин, Сергей Беликов и Аркадий Хоралов, но все равно они были не в состоянии держать на уровне старую концепцию.
А потом нас нашел композитор Арно Бабаджанян и принес песню «Дорога дальняя», которую мы записали на пластинку. Кстати, аранжировку для нее сделал барабанщик Виктор Дегтярев, перешедший к нам из «Голубых гитар» в конце 1975 года*.
*Виктор Дегтярев пришел в ансамбль в 1976 году уже после ухода Генбачева, Жаркова и Могилевского и не принимал участия в записи пластинки Г62-05373-4, которая вышла в апреле 1976 года. Эта пластинка была записана первым составом. (Прим. ВИА "Пламя")
Юрий Генбачев давно мечтал перейти с барабанов на перкуссию и, после того как привез из Южной Америки настоящие тумбалоры (так называется один из вариантов перкуссии), смог осуществить свою мечту. А Витя Дегтярев тогда очень неуютно почувствовал себя в составе «Голубых гитар», ведь его лучший друг Юрий Валов, с которым он играл еще в популярнейшей московской рок-группе «Скифы», уехал на ПМЖ в Америку. Поскольку мы все хорошо знали Витю, он тут же получил приглашение войти в состав «Пламени». Он пришелся весьма ко двору, потому что в душе был настоящим рокером, хотя при этом любил, чтобы все было правильно организовано. Так он и играл: чтобы в музыке был «орднунг». Вскоре у него родился сын, а так как это был уже второй его ребенок и он стал самым многодетным из всех нас, то мы прозвали его «папашкой». Это были первые перемены в составе «Пламени».
Да, надо сказать, что и Лёша Шачнев в «Пламени» пошел «на повышение», взяв в руки бас-гитару. В «Самоцветах» на басу играл Маликов, а Шачнев, когда-то начинавший как басист, вынужден был сидеть за звукорежиссерским пультом. Он был очень хорошим звукорежиссером, идеально чувствовал звук, но басистом он оказался не менее одаренным.
Потом нас нашел композитор Серафим Туликов, который принес песню «До 16 лет». Постепенно появилось еще несколько новых песен, и уже в начале следующего года у нас вышла гибкая пластиночка, в которую кроме композиций Бабаджаняна и Туликова вошли песни Давила Тухманова и Роберта Рождественского «Здравствуй, мама» (честно скажу, что я её не любил, потому что она была страшно депрессивной), Владимира Шаинского и Михаила Пляцковского «Сердце горячим останется».
Но, конечно, главным нашим хитом тогда стала песня Владимира Шаинского и Михаила Танича «На дальней станции сойду». Интересно, что публика поначалу встретила её довольно сдержанно, потом уже песня раскрутилась благодаря бесконечным радио- и телеэфирам. Но в общем-то она очень светлая, и спели мы её светло, причем так, что никто её после нас повторить уже не решился. На волне этого успеха Шаинский принес нам свои новые песни - «Дорогу железную» и «Идет солдат по городу», которые тоже стали популярны.
Между тем, под аккомпанемент новых хитов в «Пламени» происходили серьёзные перемены. В начале 1976 года ансамбль покинул трубач Геннадий Жарков. Он решил попробовать себя в роли музыкального руководителя и принял предложение перейти в ВИА «Красные маки»*, который базировался в Тульской филармонии. Случилось это весьма некстати, потому что мы тогда только-только вышли из пике, связанного с расколом, набирали обороты для нового рывка вперед, и у меня возникло ощущение, что Жаркова нам будет в этом движении очень не хватать. Гена был настоящим фанатиком трубы, занимался по 24 часа в сутки, и мы с ним хорошо играли в дуэте. Но он был очень амбициозным человеком, а потому решился изменить свой статус, перейдя из музыкантов в руководители.
*Геннадий Жарков перешел в ВИА «Верные друзья». (Прим. ВИА "Пламя")
Но оттуда же, из Тулы, из оркестра Анатолия Кролла на замену Жаркову* к нам пришел трубач Александр Колоколов. Здоровенный парень, служил в ВДВ* и, как все здоровяки очень добрый и верный человек. Я ушел из «Пламени», а он еще оставался в ансамбле, несмотря на все проблемы, которые преследовали стиль ВИА в конце 1980-х. Но с приходом 1990-х он и саксофонист Сергей Ухналев уехали в Германию*, где долгое время работали по паркам, играя музыку в стиле диксиленд.
*Колоколов пришел из ансамбля п/у А.Пульвера;
*На самом деле Александр Колоколов служил в музыкальной роте;
*Сергей Ухналев уехал в Германию, Колоколов - нет.
(Прим. ВИА "Пламя")
Следующим ансамбль покинул Юрий Генбачев. Он перешел в джаз-ансамбль Николая Левиновского «Аллегро», где реализовал свою мечту играть джаз на перкуссии. И надо сказать, он великолепно играл! Все-таки Генбачев – очень артистичный музыкант, каких мало.
Затем за рубеж уехал Толя Могилевский. Он просто исчез, однажды не придя на репетицию…
Продолжение: