Только оставшись одна, поздно ночью, когда весь дворец спал, а рабыни тихо сопели у нее в ногах, свернувшись в клубочек, дала волю чувствам. Делала это привычно беззвучно, закутавшись с головой в меховое одеяло.
Ей стало безумно стыдно и горько за свой поступок. Раскаяние со страшной силой охватило ее. Она винила себя за то, что столько лет была послушной игрушкой в руках принцессы, сумевшей воспитать ее в ненависти к валиде. Странное дело, прежде этого никогда не замечала. Всегда думала, что все делает самостоятельно, лишь сейчас поняла: все поступки диктовались госпожой. Только на последний решилась пойти сама, о чем теперь всегда будет скорбеть.
Никто не спорит, Нурбану-султан и сама многое сделала для того, чтобы их отношения оказались такими натянутыми. Хотя, с другой стороны, а что ей было делать, коли в любимой женщине своего сына прежде всего видела врага, подаренного врагом. Да еще и присланного в гарем только с одной целью: приносит вред самой венецианке.
Ах, вернуть бы эти годы обратно! И той, молоденькой и наивной Сафие-хатун дать ум и расчетливость сегодняшней Сафие-султан. Все тогда пошло бы иначе. Не было бы этих безобразных сцен, откровенных интриг и, самое главное, сколько бы людей остались живы! Да и сама Нурбану-султан наверняка бы искала в ней союзника, а не видела противника.
— Как я виновата перед тобой и никогда не отмолить содеянного! — шептала одними губами молодая женщина, глотая горькие слезы, — не поняла, не полюбила… Ведь нам, по крупному счету, делить было нечего. Наш долг заключался в одном: служить династии и султану. Просто изначально кто-то должен был уступить и этим человеком должна была я. В конце концов, вы были его матерью, а я всего лишь наложницей, которая играет в любовь…
И в этот момент перед затуманенным от горя взором предстала, словно находилась рядом, Айсель-хатун, которая должна пребывать в Сивасе и заниматься там хозяйством. По крайней мере, так она сказала на прощание. Впрочем, шайтан ее разбери, где она могла быть. С ней никогда нельзя что-либо утверждать наверняка. Девушка стояла перед ней, сложив руки за спиной, и смотрела с явной усмешкой.
— Помнишь, наш последний разговор, госпожа? — спросила она вкрадчивым голосом, который, казалось змеей вползал в уши, — я тебя предупреждала. Месть не всегда бывает сладкой!
— Изыди, проклятая! — закричала султанша, и бросила в ее сторону бархатную подушку. Вполне ожидаемо, подушка прошла сквозь пустоту, зато проснулась одна из служанок. Девушка вскочила и спросонок никак не могла, что ей требуется сделать. Она кружилась волчком на месте, пытаясь определить, что происходит.
— Пошли все вон! — раздраженно рявкнула Сафие-султан, — никого не хочу видеть! Меня убьют, а вы продолжите дрыхнуть, бездельницы! Вон, все вон!
Рабыни, мало, что понимающие спросонок, принялись быстро покидать покои. Едва за последней закрылась дверь, как султанша вдруг осознала: просто замечательно остаться одной, без постороннего присутствия
— Зачем мне столько бездельниц? — продолжала бушевать Сафие-султан, — достаточно одной-двух, но таких, с которыми могу быть спокойной за свою жизнь!
Оставшись одна, она глубоко вздохнула и полностью отдалась чувствам, не опасаясь, что кто-то увидит или услышит. Плотный бархатный полог надежно скрывал ее от постороннего глаза. Теперь можно было рыдать, сколько захочешь, но слезы почему-то никак не хотели литься. Зато сердце разрывалось от боли. Ей очень хотелось побежать к валиде, упасть перед ней на колени и покаяться. При этом прекрасно понимала: скажет слово и не жить. Султан Мурад лично и без всякого сожаления задушит ее собственными руками, а заодно уберет и старшего сына, которого с недавнего времени стал подозревать во всех мыслимых и немыслимых грехах.
Поэтому лучше просто молчать и наблюдать за всем со стороны, словно ее происходящее не касается. Дни валиде сочтены, в чем сомнений не имеется. А ей жить и властвовать. Правда, придется долго и много успокаивать Мурада, который, что вполне ожидаемо, будет очень горевать... Только это не смертельно. Поплачет и успокоится. Все знают: характер у него непостоянный, сегодня рыдает, завтра веселится без причины. Кстати, если говорить откровенно: виновата в этом Нурбану-султан, которая постоянно опаивает его разными травами.
Приступ раскаяния тут же закончился. Сафие-султан даже стало смешно, что позволила себе подобную слабость. Сомнений как не бывало. Все она сделала правильно!
Публикация по теме: Некоронованная королева Османов, книга 2 часть 58
Продолжение по ссылке