С Лидией Селягиной мы познакомились ВКонтакте. Она прислала свои рассказы и стихотворения. Подробнее расскажу о ней в одной из ближайших публикаций, а пока - один из ее рассказов, который сразу меня задел, потому что оказался созвучен моим детским воспоминаниям о Сестрорецке, в котором проводил каникулы в течение всех школьных лет. Здесь, в районе Сестрорецка и Белоострова, где и сегодня живет Лидия Дмитриевна, до Советско-финской войны проходила наша граница с недружественной Финляндией.
Лидия Селягина
Эхо войны. Рассказ
Это было летом 1957 года. Почти две недели сапёры проводили в поселке Белоостров (прежняя русско-финская граница по реке Сестре) плановую профилактическую чистку местности. Оснащённые металлоискателями и наушниками, они осматривали каждую пядь земли. Получив сигнал о наличии металла в земле, сапёрной лопаткой освобождали снаряд или мину от земли, а рядом закрепляли красный флажок.
После семнадцати часов всё население поселка знало, что выходить на улицу нельзя, так как найденный опасный груз вывозили или даже выносили прямо на руках за поселок и там, на берегу реки Сестры, взрывали. С каждым взрывом земля вздрагивала, вместе с ней вздрагивали и наши домики. Взрослые крестились, а мы, дети, забирались под кровати или под столы и отсиживались там до последнего взрыва.
В то погожее июньское утро все белоостровские хозяева вышли за посёлок для дележа покоса и уточнения места для пастбища. В посёлке остались только дети да старики. Я шила на швейной машинке платье. За шумом машинки еле улавливала звуки голосов своих младших брата и сестрёнки, а также ещё какие-то мальчишеские голоса. И вдруг неожиданный мощный взрыв потряс землю… и пронзительное: «Ма-а-ма! Ма-а-мо-о-чка-а! Прос-ти-и! Бо-о-льно-о!»
Всё стихло. Одного из мальчиков, что были на дороге, разорвало в клочья. Клочки его тела висели даже на проводах. А другой, у обочины дороги, получил тяжёлое ранение в живот. Рикошетом осколок задел ногу нашей младшей сестрёнки.
Услышав мощный взрыв, к посёлку бежали обезумевшие взрослые. Рядом (между Сестрорецким и Александровским шоссе) есть железнодорожный переезд. Здесь через диспетчера вызвали сантранспорт из госпиталя. Но на операционном столе мальчик скончался.
Оказалось, что в предыдущий день на свободном участке, граничащем с нашим домом, не была убрана мина с флажком, и два брата-погодка — шести и семи лет — шли с Белоостровского шоссе за своими родителями. У обочины дороги на Сестрорецком шоссе, около нашего дома, где участок был ещё свободен (не застроен), мальчики заметили красный флажок. Заинтересовались… И, подхватив уже заведомо освобождённую от земли мину, вытащили её на проезжую часть. Заметив это, мой младший брат кричал им из-за кучи песка:
— Нель-зя-а, нель-зя-а! Это ми-и-на-а!!!
А мальчики бросали мину о дорогу и, не получив взрыва, весело подпрыгивая, кричали в ответ:
— Какая это ми-и-на-а! Это хво-о-ст от само-лё-о-та-а!
Но на третий раз удар пришёлся по капсуле, и взрыв состоялся…
Григорий Иоффе
Два друга. Фрагмент из книги "100 лет с правом переписки"
А через пару лет, когда мы в 59-м снимали дачу на Коммунаров, случилось мое третье (если первым считать травму ноги, которую получил в пятилетнем возрасте) приключение с велосипедом, но уже со взрослым и с моторчиком. В этом доме жили два сестрорецких аборигена, парни, лет на десять меня постарше. Думаю, их знал весь Сестрорецк. Одного звали Колей, и был бы он, наверное, красавцем, если бы лицо его не было изуродовано жуткими шрамами. А вместо руки (уже не помню, правой или левой) у него был черный протез. Результат взрыва какого-то боеприпаса, которых много было в окрестностях прифронтового Сестрорецка после войны, и к которым у мальчишек был, разумеется, особый интерес. Мы с Колей дружили, много разговаривали, ходили вместе на рыбалку, где он даже одной рукой ловко управлялся с удочкой.
Имени Колиного соседа я не помню, но человек он был тоже примечательный. Во дворе дома у него был сарайчик с мастерской, где он обычные велосипеды превращал в мопеды. Правда, слова мопед в то время, по-моему, еще не употребляли, потому что и мопедов в их современном смысле еще не было. А были велосипеды с моторчиком. Их в сарайчике было несколько, причем, в различных стадиях модернизации. В то лето мастер трудился над уменьшенным вариантом мотовелосипеда: с маленькими колесами и обрезанной рамой, чем-то вроде мини-мотоцикла. Я любил наблюдать за его работой, а потом, когда она была закончена, за испытаниями на улицах Сестрорецка, когда он, растопырив колени, мчался по асфальту на своем мото-пони.
Конечно, мне и самому хотелось попробовать прокатиться с ветерком. Решил начать со взрослого велосипеда. Дело было в парке, мастер объяснил мне, как стартовать, как крутить ручку скорости, как тормозить. Я сел, включил мотор и поехал, но потом так резко крутанул ручку, что меня понесло со страшной скоростью, не помогли и тормоза. Заезд закончился полным конфузом – в первых же попавшихся на пути кустах. С того момента и на долгие годы у меня появилось что-то вроде предубеждения к водительскому делу, я решил, что у меня к вождению любого вида транспорта нет никаких способностей. Хотя во сне ездил на автомобиле запросто и довольно лихо. В этом наваждении я пребывал до 50 лет, когда жизнь заставила сесть за руль. И ничего, получилось. Оказывается, преодолевать свои страхи и комплексы можно в любом возрасте.