О, Господи. Час от часу не легче! Да кто же… да кто же в ресторане капусту тушеную на свадьбе подает? А выяснилось: здесь и подают. Сардельки дефицитные режут напополам, остаток – себе! Рыбу – тоже на части, хвосты в тесто, излишки – домой. А уж курица – сплошной доход, тут и спинки можно часа четыре поварить, а уж ножки – родным детонькам отдать!
Клавдия рукава подвернула, косынку крепко на голове повязала и приступила к таинству. Диплом имеется, а за торжество деньги немалые заплачены! Двенадцать часов у плиты крутилась, завивку сделать к свадьбе не успела, не выспалась толком, но зато обед был настоящий, СВАДЕБНЫЙ!
Цыплят рубить не позволила. Кольку за орехами на рынок отправила: ищи, где хочешь! И чесноку молодого мне найди, и помидоров, и зелени! Лето, все дешевое, всего навалом! Шагом марш, любимый! Так что, двух зайцев убила Клавочка: и сама не опрофанилась, и Кольке напиться перед ЗАГСОМ некогда было.
Мелко орехи с чесноком в ступке натолкла, лука не пожалела, уксусом сбрызнула и с солью перетерла до белизны. Обмазала курицу и на сковороды, под гнет. Ах, какой аромат пошел по всему ресторану! Настоящие цыплята тапака!
Бурду из картошки и вареной колбасы в огуречном соке плавающих, аккуратно в ведра сложила и поварихам отдала: кормите поросят своих! А сама полукопченую колбасу, для нарезки приготовленную, не пожалела. Мелко порубила, с горошком, с морковкой, с яйцом и с маринованным домашним огурчиком перемешала. Майонез не нашла – стибрили кумушки дефицитный продукт. Ничего: яиц, да горчицы навалом. Сама соус взбила, горчички не пожалев – и получился «оливье» пикантный, плотный, нарядный, настоящий!
Из сарделек солянку сообразила, да такую, что все так и подумали: это не суп какой-нибудь, а кушанье, которое только на праздник и подают, в аккурат, на второй день! Лучшее средство от похмелья!
Минтай – рыба суховатая. Да ничего! Клавдия минтай отварила, от костей отделила, да пустила под луково-морковный маринад, сахара и томатной пасты не пожалев. Уж очень эта рыба свекрови понравилась, она потом все добавки просила. А из остатков Клавдия сварганила начинку, яиц, да бульона туда добавив. Уже под ночь расстегаи рыбные пекла. У-ПА-РИ-ЛАСЬ!
И вот эти знаменитые расстегаи Клавдии весь город потом бегал покупать. А почему? Да потому, что на свадьбе гуляли не только простые люди, но и высокое начальство заглянуло. Ресторан-то при заводе работал. Поварихи стукнули директору на наглую невесту. Тот и прибежал. Хотел ругаться, да не смог, слюной захлебнулся!
- Где училась? – тихонько, пока свадьба пела и плясала, к Клаве подсел.
- Там-то, - ответила невеста.
- Послезавтра в отдел кадров приходи. Шефом будешь! А этих, - грозно брови директор сдвинул, - поварих в посудомойки определяй! Сама ищи таланты! Поняла?
Как тут не понять? Клавдия все очень хорошо поняла.
Брачной ночи не было. Жених уставшую женушку на кровать уложил, туфельки модельные с ножек снял и одеяльцем прикрыл. Умоталась новобрачная. Пускай отдыхает.
Вот так, с легкой руки всемогущего директора, Клавдия в один миг сделалась Клавдией Петровной, шеф-поваром городского ресторана «Елисей». Разряд, нужный для высокой должности, она получила, доучившись заочно. Уже беременная экзамены сдавала, а когда дочка Оленька родилась, так с ней Коля дорогой, единственный возился, пока Клавдия диплом защищала.
«Елисей» по всей области гремел. У директора вечно гости, да комиссии министерские – Клавдии никакого покоя. Но ведь и слава, и почет, и грамоты, и путевки – все это было у шеф-повара Клавдии Петровны. Оленьку каждое лето на море вывозили. Коленька на пару с дочкой по берегу носился, ракушки собирая. Радости у взрослого мужика, что у малого дитяти!
Он ведь никогда в жизни моря не видел! Все детство в деревне, при родителях, по хозяйству помогал – пусть радуется! И сама Клавдия радовалась: дочка умненькая и здоровенькая, и муж любящий, да понимающий. Другой бы такой тарарам устроил: да что ты все в своем ресторане пропадаешь, да не завела ли ты кого себе на стороне, не приглядела ли какого фазана в министерстве…
А Коля не был таким. Тихий, спокойный, да ласковый. Обнимет – у Клавы косточки хрустели. Она к тому времени настоящей бабьей силой налилась, тело нарастила. А мода пошла на худеньких и длинноногих. Где уж Клавдии такой быть с ее-то выправкой и работой, где не то, что от еды, от запахов поправишься. Но Коле тощие задрыги не нужны. Ему только Клавдию подавай. Клавдия и Оленька – вот его семья! Хорошая и счастливая – все как у добрых людей!
Все изменилось в 1993 году. К тому времени вся страна, как локомотив, спущенный с откоса, под горку понеслась. Умер старый директор, и налетело воронье, растащило завод-кормилец под тихий шумок, названный «оптимизацией». А в ресторан пришли плечистые товарищи в кожаных куртках и сказали по «фене»:
- Теперь ты тут, тетка, не хозяйка. Вот новый директор, будешь в его подчинении.
Директор, а, точнее, директриса, навроде этих самых, что в телевизоре сейчас мелькают: волосы обесцвечены, губы красной помадой обведены, пальцы в золоте, в общем, фифа! И такое эта фифа в Елисее стала творить – хоть святых выноси. По всему залу шесты понаставлены, а на них девки вертятся в одних трусах, а то и совсем без трусов. И кому нужны теперь цыплята тапака, когда вон какие курицы тут имеются?
Фифа переименовала ресторан в клуб. А Клавдию Петровну отправила на улицу без выходного пособия. Спасибо, что не пинком под зад. Вот так-то! Хорошо, что Оленька-дочка к тому времени уже в институте выучилась и профессию получила, и замуж вышла за хорошего парня. А то бы Клавдии с Колей тяжело пришлось.
Коля, кстати, не растерялся и в бутылку, как многие, не полез. Он же строитель. А товарищам в коже тоже надо где-то жить, в обычных квартирах неинтересно – куражу нет. Коленька свое дело крепко знал и подрядился прорабом – замки с башенками для новых товарищей строить. Копейка в доме водилась.
Так и жили потихоньку. Оленька дочку родила, и была теперь у бабки с дедом отрада, внучка Маша. Умница, вся в мать. Все каникулы проводила у стариков. Потом подросла, и приезжала редко – своя молодая жизнь. Да и Оленьку закрутило, завертело, не до родителей. Но совсем не забывали – всей семьей прилетали недельки на две в отпуск перед поездкой на море. Ничего, и за это спасибо.
***
Коленька ушел в семьдесят, через месяц после пышного юбилея. Умер во сне – лучшая награда для хорошего человека. А у Клавдии Петровны – новое дело – за могилкой следить и самой в путь готовиться. Все она уже припасла, приберегла: и смертное, и деньги с пенсии на место рядом с Коленькой отложила. А зачем теперь жить? Сидеть сиднем у телевизора, да таблетки глотать горстями? Не хочется. Тоска…
Дочка с зятем тревожились. Машка часто наведывалась. Придумала ерунду какую-то: научила с компьютером управляться. Интересно, конечно: можно подружек разыскать, новости читать, видео про котиков и собачек смотреть. Ну еще и этих… блогеров кухонных, бестолковых, безруких, прости, Господи!
И вот однажды внучка, в очередные «гости» приехав, завела непонятный разговор.
- Бабушка, ну что ты нервы себе треплешь? Что ты все время блогеров ругаешь? Заведи сама блог и научи всех Родину любить!
- Как это? – Клавдия заволновалась, зарумянилась вся.
Ну, Маша все по полочкам разложила. Купила аппаратуру нужную, свет выставила. Сама (!) кухню Клавдии Петровны немножко обновила. Клавдия Петровна засомневалась, конечно.
- Что-то как-то скромно, у «этих» обстановка, вон, какая богатая! Я только позориться буду!
- Ничего не будешь. У тебя очень стильная кухня. Как надо. Сейчас очень модно снимать ретро ролики. Поверь, у тебя не канал будет, а бомба!
Ну бомба, так бомба.
Поначалу Клавдия Петровна жутко стеснялась, и руки у нее дрожали. Потом поднатыркалась, и так у нее лихо получилось… В общем, стала Петровна настоящей звездой! Ожила, помолодела.
Рецепт настоящего «Оливье» я именно у Клавдии Петровны переписала. И салат – классный, и сама «блогерша» - прелесть. Даже ворчит на нас, неумех, прелестно. Кстати, мне очень нравятся очаровательные шторы на окнах ее милой кухоньки. И сковородки чугунные – мечта моя. В них и жаркое, и блины, и котлеты, и цыплята тапака получаются особенно вкусными. Куда до старых сковородок новым, никудышным тефлоновым.
Слушать нужно было старших, прежде чем нужные вещи из квартиры выбрасывать…
Автор рассказа: Анна Лебедева
Достучаться с того света
Уже который раз ей снился бывший муж, хотя она давным-давно отпустила его из своих мыслей. Из её жизни он ушёл сам. Из сердца пришлось вырывать со слезами, болью, муками, но всё завершилось благополучно. А после длительной реабилитации она и вовсе о нём забыла.
Но несколько месяцев назад он вдруг начал являться к ней во снах. Сны эти были жуткие, сумбурные, бессмысленные, и всегда оставляли после себя то тревожное чувство, которое потом ещё долгое время преследует человека. Они стали частыми, и это уже начинало порядком надоедать, но как избавиться от назойливых сновидений, она не знала.
***
— Ника, ты чего сегодня такая хмурая? Опять не с той ноги встала? — спросила подруга, заскочившая в гости. Женщины жили по соседству, потому и виделись почти ежедневно.
— Ой, да снова кошмары всю ночь мучили. К чему бывший муж снится, не знаешь?
— Не знаю, в соннике вряд ли такое есть... Может, вспоминает?
— Да с чего бы это? Столько лет не общались, после развода ни разу не виделись. Пашка так и вырос, получается, без отца. Кстати, наконец-то решил жениться! Они с Настюшкой уже и заявление в ЗАГС подали, к свадьбе готовятся. Решили скромно отметить, в узком кругу, но ты приглашена: — Ника ткнула в подругу Фаю указательным пальцем, — я приглашаю! Куда ж без тебя?
— О, поздравляю! Только знаешь что? Не нравится мне эта Настя: глаза у неё какие-то странные: тёмные, мутные словно бездна. И взгляд как у ведьмы прям. Вот так смотрит на тебя пристально, брр, — поёжилась Фая, — жутковато становится.
— Да брось ты, просто взгляд выразительный — вот и всё.
— Не-е-ет, — протянула задумчиво подруга, — глаза — зеркало души; когда душа светлая, чистая, то и взгляд такой же. И наоборот.
— Настя — нормальная тихая девушка; спокойная и безобидная. Никакая она не ведьма.
— В тихом омуте черти водятся, вот помяни мои слова. И как пить дать, приворожила она твоего Павлика...
— Хватит, — отрезала Ника, — не то поссоримся!
Фая не хотела злить подругу, поэтому замолчала. Но осталась при своём мнении. А настроение Ники, которое и без того было далеко не солнечным, испортилось окончательно.
***
Ночью Ника проснулась от очередного кошмара. Вытирая пот, вскочила с кровати и отправилась на кухню. Во рту всё пересохло, и ужасно хотелось пить. Осушив залпом два стакана воды, она немного пришла в себя, хотя перед глазами до сих пор всплывали страшные сцены из сна: какие-то могильные холмы с крестами, где всё как в тумане; где-то вдали голые деревья машут ветвями, похожими на клешни мифических чудовищ... И вот эти клешни подбираются всё ближе и ближе, в какой-то момент, превращаясь в скрюченные человеческие пальцы. Только они мало походят на пальцы живого человека — скорее, на конечности ожившего мертвеца... И эти жуткие щупальца принадлежат её бывшему мужу. С каким-то звериным оскалом он сжимает ими тонкую лебединую шею девушки, одетую в наряд невесты. Фата застилает её голову, и Ника не может разглядеть лица. Но вот откуда-то слышится голос сына Павла, зовущего свою невесту; фата рассеивается как туман, и Ника ясно видит перед глазами лицо Насти. Бледное, застывшее от ужаса, лицо.
***
— Ну хоть кого-то из родных ты пригласишь на свою свадьбу? — спросила как-то Ника будущую невестку.
— Нет, вы же знаете, у меня нет никого, — ответила Настя, — я росла с бабушкой. Родители погибли в аварии, когда я ещё была маленькой. Я их совсем не помню. Да и бабушка недавно умерла в своей деревне, а дом её сгорел... Даже документов не осталось. И фотографий тоже... Теперь вы моя родня.
Ника жалела девушку и действительно относилась к ней как к дочери, чего нельзя было сказать о Фае, самой близкой подруге Ники (дружили они ещё со школьной скамьи), — та на дух не переносила Настю.
— Нутром чую, самозванка она, — говорила Фая подруге.
— То ведьма она у тебя, то самозванка. Ты чего прицепилась-то к бедной девочке? Павел любит её и точка; пусть будут счастливы!
— А ты не заметила, как он изменился в последнее время? Ходит как заколдованный, поник весь. Раньше в нём жизнь кипела, а теперь он, будто сонный, да и вид болезненный у него. Так, говорят, чёрный приворот действует.
— Ой, ну сколько можно? Опять ты за своё! Насмотрелась мистических историй по ТВ и веришь во всякую ерунду! — рассердилась Ника. Она никогда не верила в такие вещи, и даже рассказы знакомых, которые столкнулись в жизни с необъяснимыми явлениями, считала игрой воображения, бурной фантазией. А иногда и просто банальным враньём.