Прошло две недели после моего выхода из милиции. Пацаны из соседнего звена попросили поддержать их на «стрелке». Вопрос порешали мирно, и все довольные разъехались. Двое из наших попросили подкинуть их в автосервис, где у них стояла машина в ремонте. Время было обеденное, и моя утренняя доза уже заканчивала свое действие. Стали появляться первые симптомы ломки: раздражение, подавленность, холодный пот, аритмия. Я и так быстро ездил, а в данной ситуации мчал, чтобы скорее попасть домой и подлечиться. Впереди меня в метрах 20-ти ехал «москвич». Он стал притормаживать и включил левый поворотник. Поворотник я не заметил из-за темных очков и плохого самочувствия. Выругавшись на него, пошел на обгон по встречке, а москвич стал поворачивать, и вскользь ударил мои обе правые двери. Стекла полетели в салон. Я остановился, не понимая в чем дело. Парни объяснили мне что произошло, и что я виновен в аварии. Зная, что я не учился на водителя и езжу по чужим правам, они посоветовали быстрее мотать отсюда. Я дал по газам. Настроение стало паршивое.
Добравшись до дома, я наконец-то подлечился. Героин теперь был не только источником кайфа, но и лекарством, чтобы я мог просто нормально существовать. Приняв дозу, и сняв ломку, я смог успокоиться и поразмыслить над своим положением. Понял, что как бы мне этого не хотелось, но все же придется слезать с белого. Уже чувствовалась боль во внутренних органах, давно разладилось пищеварение и сон, накопились нерешенные проблемы. Чем больше я торчал, тем сложнее получалось переламываться.
В первый раз синдром отмены я проживал на «сухую», т.е. с помощью терпения на зубах. Было тяжко. Второй раз решил попробовать с помощью алкоголя. Это было еще хуже, болевые ощущения только обострились. Третий раз глотал сонники и антидепрессанты. Боль это не уменьшило, а только добавило к ней мрачное бредовое состояние. С каждым разом это превращалось в пытку, как будто тебе сверлят больной зуб без анестезии, только боль по всему телу. Разум в пиковых болевых состояниях уходил в режим защитного анабиозного сумасшествия, из которого я потом приходил в себя в течении недели. Поэтому, я стал серьезно опасаться, что мой рассудок может не выдержать такие перегрузки во время синдрома отмены. Но ничего не поделаешь, нужно было вновь проходить через этот ад. Всё взвесив, решил в этот раз отказываться на «сухую».
Но была еще одна проблема: где ломаться и с кем? Я осознал, что очень нуждаюсь в чей-то помощи, и не хочу этот путь проходить один. Дома я старался быть набегами, опасался ментов и врагов. Жил в то время с Палычем на квартире его погибшего друга. Палычу было лет 55-ть, бывший замдиректора, одного крупного постсоветского завода. У него возникли какие-то проблемы на работе, и ему пришлось уволиться. Из-за конфликтов с женой он решил на время уйти из дома, и был не против моего проживания с ним. Познакомились мы через его дочь Инессу. Ей было около 30-ти, она крутилась в криминальном мире, вела тусовочный образ жизни, подрабатывала аферами, наводками, воровством, что было конечно же трагедией для ее родителей. У неё был сын, который был брошен на попечение своей бабушки, жены Палыча. С Инессой у нас сложились братско-сестринские отношения. Поэтому, когда её отцу понадобилась крыша для его бизнес-начинаний, она порекомендовала меня. Палыч был птицей не моего полета, он был умный еврей, с множеством связей, тертый калач в деловых и жизненных вопросах. Из-за доверия его дочери ко мне, у нас сложились с ним хорошие отношения, и на данном этапе мы могли быть полезны друг другу. Поэтому показывать ему свою зависимость я не мог - никто не захочет иметь дело с наркоманом. В итоге я решил рискнуть, и сделать не свойственный мне шаг.
Иногда я захаживал в одно кафе, которое было под крышей у наших старших. Там работала официанткой девушка по имени Люба, она была привлекательна видом, с красивой улыбкой, добрыми глазами, и приятным мягким нравом. Иногда я набирался смелости, и завязывал с ней непродолжительную беседу, на которую она охотно откликалась, но пойти дальше этого я не решался. А тут я решил рискнуть, и пойти ва-банк: рассказать что зависим, нуждаюсь в помощи переломаться и пожить несколько дней на хате. Вечером я приехал в кафе, и выждав удобный момент, преодолевая смущение, выложил ей свою просьбу. Она с сопереживанием выслушала меня, и согласилась мне помочь. В душе я был очень рад, в этот вечер одним маневром я получил всё что желал! Дождавшись окончания ее смены, мы поехали к ней, на съёмную квартиру. Битую машину поставил на стоянку, чтобы не привлекать внимание гаишников и врагов. В квартире постелил матрас и теплое одеяло на пол, у меня начинался холодный пот, переходящий в озноб. В 23 часа лег и накрылся одеялом, приготовил тряпку, чтобы зажимать зубами. Мандраж и боль стали нарастать, и я провалился в бредовое состояние. Всю ночь я стонал, стиснув тряпку в зубах, и крутился по полу. Кости ломало и всё тело выкручивало наизнанку. Бедная Люба пыталась мне как-то помочь. Пару раз ей становилось очень страшно за меня, и она предлагала вызвать скорую. Где-то часам к 6-ти утра я затих, и отключился, - пик ломки был пройден. Но уже в восемь я проснулся, и весь день пролежал в кровати истощенный и подавленный. Под вечер опять началась ломота, после которой я вырубился на пару часов, а потом всю ночь не спал, много курил, и всё это время почти не ел. Утром опять вырубился на пару часов, а в обед уже смог выйти на улицу на солнышко и слегка пройтись по двору. Люба конечно же мне очень помогла, заботилась обо мне все это время. Она сказала, что второй раз подобное не выдержит, и скорая понадобится уже ей самой. Она была добрая и симпатичная девушка, и я готов был с ней попробовать построить серьезные отношения. Если бы не одно «но». В день четвертый нашего совместного проживания, она как-то разоткровенничалась со мной, и рассказала, что у нее есть личный дневник, где она ведет список мужчин, с которыми у нее была связь. Я не стал задавать вопрос, под каким же номером оказался я, и не подал вида, что я сильно разочаровался. Я закурил сигарету, и отвернулся к окну. Было очень досадно, что разрушилась надежда, которую я имел в отношении ее. Но при всех моих чувствах к ней, я понял, что не смогу жить с женщиной, которую буду постоянно подозревать в измене. Поэтому я принял решение притормозить своё сближение с ней, но не подал вида и сохранил свое прежнее уважительное отношение.
Через пару дней Казах, мой старший, вызвал меня на разговор. Сообщил, что ему известно о моем употреблении, и если я в ближайшее время с этим не завяжу, то потеряю его доверие. Сказал, что Флинта уже отстранили от дел. Я ответил, что недавно переломался и собираюсь завязать. И я действительно этого желал, потому что уже было очевидно, что героин мешал мне идти к успеху. Я пытался играть с ним, но он проглатывал меня целиком, да и других тоже. С Казахом расстались нормально, но в его азиатских глазах читалось подозрение, и я знал, что теперь он будет пристально наблюдать за мной. Что ж, мне дали единственный шанс, и второго не будет. Нужно было приводить дела в порядок и самого себя.
Решил начать с Билла. Он взял товар на реализацию, и пропал. По слухам, гудит на вырученные деньги, а чтобы я не мог найти его, - уехал к знакомым в другой край города. Билла нужно было наказать, - его поведение могло дать повод и другим пренебрежительно относится ко мне. Один бы я с ним не справился, он был здоровый детина, а я давно уже был не в форме. Своих парней брать я не хотел, они всё-таки с Биллом вместе крутились и могли пасануть, когда дело дойдет до рукоприкладства. У меня оставался только один человек, который мог вписаться за меня в любой драке, это был Диман Ходин, мой друг и одноклассник. Он учился на третьем курсе школы МВД, а я на третьем курсе школы криминала. Был момент, когда он засомневался в выбранном жизненном пути, хотел бросит учебу и примкнуть к нашей движухе, но я категорично сказал ему: «Диман, это дурость! Люди такие деньжищи платят, чтобы поступить в этот ВУЗ, а ты поступил бесплатно, потому что спортсмен! Учись, уйти всегда успеешь! Если поднимешься ты, то поможешь мне. А если я, то помогу тебе». Уже тогда я считал, что хорошо если доживу до 28-ми лет, бандитская жизнь в те времена не редко обрывалась молодой. И я искренно не желал этого для своего друга.
Я взял у Палыча заброшенную «копейку» ВАЗ, с проблемными документами, забрал Димона, и мы поехали на поиски Билла.