Тамару нашли только через несколько дней. К тому времени тело сильно пострадало от воды и женщину опознали только по одежде и документам, что обнаружили во внутреннем кармане куртки.
Хоронить Тому пришлось в закрытом гробу. Рома на кладбище идти отказывался. Он, вообще, отказывался верить, что в этом деревянном ящике оббитом красной тряпицей лежит его мама.
-Это ошибка. Это не мама, не может этого быть, - талдычил мальчик.
Когда гроб выносили из дома Валентина за шкирку вытащила забившегося в угол мальчика.
-Иди, говорю, - шипела она Роме в ухо, - перед людьми неудобно. Мать в последний путь должен проводить, - дышала женщина в лицо мальчику запахом свежего перегара.
Рома поплелся на кладбище в реденькой толпе односельчан. Противный дождь стекал по его лицу, но слез не было. Не было потому, что мальчик не верил, не мог поверить...
Заплакал он только ночью. Зарыдал так, что затряслась двухъярусная кровать, на верхнем ярусе которой спал Виталик.
-Хватит выть, спать мешаешь, - прорычал он, свесившись со своего спального места.
Анюта, спавшая вместе с Ромой, положила свою теплую ладошку мальчику на плечо и молча начала поглаживать.
Через несколько дней баба Валя заявила Роману:
-Что, Ромка, в понедельник поедем в город. Буду на тебя опекунство оформлять. Я же родная бабка тебе, кто ж как ни я! Не боись, не бросим.
Рома был благодарен бабе Вале за это. Ведь, как ему рассказывал Виталик, в противном случае мальчика бы забрали в детский дом. Виталик говорил, что там очень страшно. Всех детей бьют и морят голодом. А ещё, в детском доме не может быть ничего своего, все только общее. Одежда общая, учебные принадлежности общие, и старшие всегда лупят младших и все у них отбирают. Виталик стращал Рому специально, по наставлению своей матери. Он, уже большой, четырнадцатилетний парень, понимал, что мать хочет оставить себе Ромку вовсе не из жалости. Ей, как опекуну, будут платить за него деньги. К тому же, у Ромы теперь есть дом. Жаркие споры Валентины с сожителем насчет этого дома привели к тому, что женщина согласилась таки с его продажей. Сожитель быстренько подсуетился и привез из города семейную пару пенсионером, желающих приобрести домик в качестве дачи. Уж очень им, под старость лет, захотелось иметь огородик.
И тут вышла загвоздка. Органы опеки предупредили, что все деньги вырученные с продажи дома, Валентина должна будет проложить на счет Романа, специально открытый для этого. Но, и тут сожитель выкрутился. Мужчина договорился с пенсионерами, что в договоре купли-продажи будет сильно заниженная стоимость, а разницу в сумме покупатели отдадут лично им.
После продажи дома баба Валя тыкала в лицо Роме какими-то бумагами и самодовольно заявляла:
-Вот, смотри, смотри, какая я хорошая бабушка. Продала дом твоей матери, и все денежки тебе на счет положила. Восемнадцать тебе исполнится, сможешь их забрать. А могла бы потратить на своих детей.
Сожитель Вали, видя эту картину ехидно усмехался, потирая карман с наличкой, что отдали им пенсионеры за дом.
Рома не понимал, что сумма на его счету ничтожна мала. Мальчик все ещё находился в трансе, и ещё больней ему становилось от того, что их с мамой дом принадлежит теперь чужим людям. Роме разрешили забрать из дома только свои вещи. И то, все что получше быстренько распределили между собой дети Валентины, оставив мальчику, что не пригодилось им.
После оформления опеки над Ромой жизнь мальчика начала меняться. Валя и её дети ясно осознали, что теперь за Рому некому заступиться и начали скидывать на него абсолютно все дела по уходу за скотиной. Роману приходилось вставать раньше всех детей, чтобы успеть убраться в хлеву. А если мальчик этого не делал, Виталик поднимал его с постели пинками. После школы вновь начинались дела и Роме не оставалось времени на уроки. Успеваемость мальчика резко снизилась. Все учителя это заметили, но списали на то, что ребенок никак не может адаптироваться, после потери матери.
Пришла зима и морозы. В давно не видевшем ремонта доме стало прохладно. Зимой семья, как правило, подтапливала дом дровами. Дрова выделялись сельсоветом, как многодетной семье, а рубкой их занимался сожитель Вали, живущий с ней на тот момент.
Однако, этот молодой сожитель жил с Валентиной первую зиму и дрова никогда не рубил. Да и не имел такого желания. Когда Валя начала настаивать он огрызнулся:
-Что, раба нашла? Вон пусть Ромка нарубит.
-Да он, наверное, не осилит, - с сомнением в голосе произнесла Валентина.
-Куда он денется, жрать захочет, осилит. Ты его не корми, пока дров не нарубит.
В тот день был сильный мороз. Дети тряслись от холода в школьном автобусе, предвкушая, как в скором времени они зайдут в свои теплые дома и поедят чего-то горячего.
Доехав до своей деревни Валины дети вместе с Ромой поспешили домой.
-Рома, а ты не раздевайся, - с порога услышал мальчик слова бабы Вали. - Хотя нет, куртку сними, порвешь ещё ненароком. Вон, одень бушлат, что в хлев носим.
-Скотину пора кормить? - грустно спросил Рома.
-Нет, скотиной сегодня Виталик займется. А ты иди дрова наруби, а то холодно совсем в доме стало.
-Как это? - заморгал глазами мальчик. - Я же не умею, я никогда...
-Все приходится делать в первый раз, - засмеялся пьяный сожитель Валентины. -Пошли, я дам тебе топор и покажу, как это делается.
-А можно я сначала чаю горячего попью? Я замерз очень.
-Вот дров нарубишь, потом и попьешь, - махнула на мальчика рукой баба Валя. - Топить давно пора.
Виталик ухмылялся, глядя как сожитель матери выталкивает одетого в грязный бушлат Рому за порог, и лишь Анюта жалостливо смотрела им вслед.
Топор был слишком тяжел и все время норовил выскользнуть из руки Ромы. А уж расколоть им полено и вовсе, представлялось непосильным.
Через полчаса Роминых мучений во двор выскочил, проверить как продвигаются дела, Валин сожитель.
-Это что такое? Ты что, еще не одного полена не расколол? - возмутился мужик.
-У меня топор застрял в полене и я его вытащить никак не могу. И руки меня не слушаются. Можно я зайду домой погреться?
-Ещё чего, погреться! Ничего не сделал, а греться собрался. Активней работай и жарко станет. Смотри, показываю в последний раз.
Мужик с огромным трудом вытащил застрявший в полене топор и замахнулся. Расколоть полено не получилось ни с первого, ни со второго раза. Сожитель разозлился.
-Вот, я тебе показал. Это просто полено такое, возьми другое. Пока не нарубишь дров на сегодня, домой не заходи.
Мужик трусцой побежал к двери, потирая замерзшие ладони, а трясущийся Рома остался во дворе, обреченно смотря на дверь.
Валентина, распивавшая в это время бутылку самогона, вспомнила о мальчике только через несколько часов. Выйдя во двор всплеснула руками. Ни одного полена расколоть мальчик так и не смог. Сам он сидел возле сарая, скукожившись и прижавшись спиной к облупившейся стенке. Руки Рома спрятал в рукава бушлата. Белый иней блестел на ресницах закрытых глаз.