Самое страшное, что видела Майя Кац в своей жизни – черный дым, взметающийся в безоблачное летнее небо.
Самое страшное, что слышала Майя Кац – разгневанные голоса в толпе, говорившие, что пятьдесят два человека заслужили смерти в огне.
Самое страшное, что чувствовала Майя Кац – едкий запах сгоревшей пластмассы, впитавшийся в стены вокруг клуба «Звезда Ч».
Погибших еще долго не могли опознать. Сгоревший клуб, если его можно было так назвать, находился в подвале старой двухэтажки. В чатах писали, что там был наркопритон. Что нормальные люди туда не ходили. А над бесконечным потоком тел корпели судмедэксперты из столицы. Кажется, даже спустя год некоторые останки так и остались в морге.
– Майя! – громкий оклик преподавательницы китайского заставил девушку оторваться от ноутбука. – Майя, у тебя что, работы нет?!
– У меня рабочий день закончился, – спокойно ответила Кац, но внутри все сжалось. Ирина Астахова владела образовательным центром «Весна» на пару со своей сестрой. Последнюю Майя видела редко, а вот Ирина в промежутках между уроками гоняла молодых учителей, как заправский прапорщик.
Начальница достала смартфон, сверилась с расписанием и скорчила недовольную мину.
– А чего здесь сидишь?
– Доделать кое-что хотела.
Женщина открыла окно и вгляделась в пространство между домами.
– Там строят что-то? – спросила она.
– Где? – не поняла Майя.
– Да вот там, где «Звезда Ч» была.
Кац встала со стула и тоже посмотрела в сторону пустыря. Его почти было не видно из-за домов, но девушка различила строительную технику.
– Я бы вообще не трогала там ничего, – жестко сказала Ирина. – Ну кто захочет жить или работать над крематорием! Тем более над таким…
– Над каким таким? – спросила Майя.
– Над таким. Над притоном.
– Ну да, они же не люди, – пробурчала девушка.
– Я этого не говорила.
Майя вспылила.
– Да все, блин, на это указывают. Даже помощь пострадавшим тогда собирать отказались. Да и с чего взяли, что там притон был?
Ирина захлопнула окна и достала из сумки тетради с китайскими иероглифами.
– А инстинкта самосохранения у них не было? Я же видела записи. Там ни окон, ни выхода пожарного не было.
– И что? Вот вы знаете, где у нас пожарный выход?
– В конце коридора.
– Я проверяла, он заперт. Вахтер ключи потерял. А если прыгать из окна, – Майя снова открыла окно. – То там лестница. Все себе переломаешь. Никто не застрахован! Да хоть сто пять раз ты приличный человек.
На лице Ирины появилась кривая усмешка. Голос прозвучал жестко, напоминая, что преподавательница китайского – старше Майи на пятнадцать лет. Что испанский никому не нужен, и что Кац здесь держат исключительно по доброте душевной.
– По крайней мере, я в такие места не хожу. И не потребляю всякую дрянь. Хочешь мое мнение? Можешь не согласиться, но я старше и опытнее.
– Нет, не хочу, – Майя скрестила руки.
– Конечно, есть же только один правильный взгляд – твой?
– Я просто не понимаю, почему некоторые люди считают, что можно заслужить подобную смерть.
– А ты знаешь, что среди погибших был тот, кого судили за продажу наркотиков школьникам? Там был как минимум один насильник. Это место – яд. Оно отравляло собой весь район. Теперь можно хоть гулять по вечерам спокойно.
Ирина улыбалась, как любая женщина ее возраста считающая, что в ней достаточно праведности, чтобы судить других.
– Ок, я запомню, – Майя чуть подняла ладони, словно защищаясь. По коридору пронесся писк пожарной сигнализации, но тут же выключился. Чувствительные датчики среагировали на сигаретный дым.
– Возьми смены Андреева завтра. Он заболел, – сказала Ирина.
– Так у него малыши, я не умею с мелкими работать, – запротестовала Майя.
– Ой, да какая тебе разница? Двенадцать лет или девять?
– Вообще-то, большая.
– Ничего, тебе же надо расти, как профессионалу? Ну так что, – она снова достала телефон, – я тебя ставлю в расписание?
Майя подавила злость.
– Только один раз.
«Поставлю им мультик какой-нибудь», – решила Майя, но тут же отмела эту мысль. Клиенты напишут жалобу, а начальство потом живого места на Кац не оставит. Будут давать самые неудобные группы и самых сложных учеников.
Во рту появился ядовитый привкус, словно Майя откусила от сгоревшего в тостере куска хлеба. Она поморщилась и подошла к кулеру, чтобы наполнить пластиковый стаканчик. Воды в канистре не оказалось. Только одна грустная капелька упала на белую решетку.
– Заразы, – выругалась учительница испанского. Она помнила, что кулер был в кабинете у «французов». Майя уже предвкушала, как вольет в себя ледяную воду с привкусом наждачки. Коснулась ручки двери, необычно теплой для прохладного помещения, надавила, но та не поддалась. Майя дернула еще раз. Заперто.
Кац помянула французов нехорошими испанскими ругательствами. Кажется, кулер еще стоял в конце коридора, где образовательный центр встречался с салоном красоты. Привкус во рту стал невыносимым. Майя никак не могла понять, откуда он взялся.
Где-то среди лабиринта помещений шла работа. Слышались смех детей и тихая музыка. Майя подняла голову к потолку, и глаза ослепил свет плафона. Она вдруг ощутила всю тяжесть двадцати этажей над своей головой. Человейник, коробка на городской окраине. Тонкие стены, микроскопические квартиры по цене особняков на море.
И лабиринты на первых двух этажах. Магазины, пункты выдачи, развивашки, точки ремонта. Запертые двери. Для безопасности, для чего же еще. А на улицах такие же глухие ворота – высокий черный забор с неработающими домофонами.
Кулера не было. На том месте, где он стоял еще три часа назад, одиноко белела розетка.
– Да вы издеваетесь! – воскликнула Майя, заметив человека в глубине коридора.
Незнакомец ничего не ответил.
…БегиБегиБегиБеги…
Надпочечники выбросили в кровь адреналин, как в тот самый вечер год назад, когда Майя наблюдала из окна за пожаром в «Звезде Ч».
Снова запищала пожарная сигнализация. Майя обернулась. Человек исчез. Он не прошел в соседнюю дверь, иначе Кац бы услышала. Просто испарился. Показалось? Как ночью: кажется, что на стуле кто-то сидит, а это просто джинсы неудачно брошены?
Майя развернулась и быстрым шагом пошла к выходу, стараясь не оглядываться. Сердце все еще учащенно билось. Позади слышались тяжелые шаги. Надо убираться отсюда. На свежий воздух. Кац почти бегом добралась до выхода. Тяжелая белая дверь виднелась в конце коридора, и сквозь щель внизу пробивался солнечный свет.
Заперто.
Майя положила руки на металлическую поверхность. Теплая. Солнце нагрело ее с обратной стороны. Девушка почувствовала себя крысой в искусственном лабиринте.
Снова тяжелые шаги. В ушах зазвенело пожарной сиреной. Горечь во рту сменилось привкусом пластмассы – так пахло всю неделю после пожара в «Звезде Ч».
Что-то смотрело в спину. Изучало. Выжидало.
…Оно сгорело. Сгорело. Сгорело…
– У вас все в порядке?
Позади стоял одетый в псевдовоенный камуфляж вахтер. В руках он держал мусорный пакет.
– Что опять закрыто-то? – вспылила Майя. – А если эвакуация? А если пожар? Вы чего, совсем…?!
– Ты, во-первых, не ори на старших. А во-вторых, не твоего ума дело, почему закрыто. У тебя занятия тут?
– Я тут работаю! – Майя вытерла лицо рукой.
– А, простите. Ну, выглядите как старшеклассница, извиняйте. Вон там во двор можно выйти.
Майя подумала о длинном коридоре с двумя поворотами, который вел к основному выходу. Жажда к тому моменту уже вытеснила страх.
И чего она так боится, подумала Майя. Ее же там не было. Она никого не знала из этого чертового клуба. Да, пожар было отлично видно с ее балкона. И на кухне потом стоял этот жуткий запах пластмассы, а глаза жгло от дыма. Но это никак не касалось Майи Кац, преподавательницы испанского в образовательном центре «Весна». Сгори фитнес-клуб или старый советский кинотеатр в центре города, другое дело. Ни в какой параллельной вселенной, ни при каких загадочных обстоятельствах, Майя не могла оказаться в «Звезде Ч». И даже знать хоть кого-то из тех, чьи тела выносили на опознание.
И все же, что-то было. Что-то в том дыму, отчего Майя не могла смотреть на новогодние свечи. Отчего в каждом помещении, в каждом новом месте, она первым делом искала запасной выход. Отчего она изучала схемы эвакуации и проверяла, чтобы они соответствовали действительности. И отчего запертые двери вызывали у Кац больше ужаса, чем встреча с потенциальным насильником.
Майя выскользнула наружу. Стоял поздний апрельский вечер. Небо было еще светлым, но сумерки быстро опускались на город. В весенний вечер стоял тот самый неповторимый запах, который бывает в средней полосе в середине апреля. Так пахла надежда на будущее. Надежда, что грядущий май и лето, и второе полугодие, будут лучше, чем в прошлый раз.
Вечернее солнце уже скрыли тучи, и с севера подул приятный прохладный ветер. Будущее. По крайней мере, надежда на него. Вот так оно ощущалось. Но липкое ощущение под сердцем не исчезало. Оно отравляло собой кровоток и шептало «Нет, ничего не изменится. Ничего»
На углу дома стоял человек. Майя медленно повернула голову. В полумраке, на углу двух многоэтажек, разглядеть хоть что-то было невозможно. Но черный силуэт находился там. И наблюдал.
Майя бросилась бежать. Она бежала, не обращая внимания на весеннюю грязь, на едущие по двору машины. Чуть не сбила пожилую женщину с баулом, и сама едва не упала, споткнувшись о бордюр.
Никого.
Дверь открылась, и оттуда вышел мужчина с собакой на поводке. Пес громко залаял на Майю, и та вжалась в стену.
– Назад! – рявкнул хозяин, и животное послушно вернулось к нему.
Домой. Она примет душ, смоет с себя липкий страх, как пот после бега. Сделает чай, заварит пакет лапши быстрого приготовления. Включит какую-нибудь ерунду на «ютубе». И будет сидеть, пока страх не отступит. Пока не перестанет мерещиться черный человек, и пока не перестанет казаться, что она горит.
За спиной раздались шаги. Тяжелые, безнадежные, как поступь палача. В нос ударил запах гари. Майя бросилась наверх. Открыла замки, скинула рюкзак и, запершись в ванной, съежилась в углу рядом с раковиной.
…Ты же помнишь тела, ты помнишь крики. Помнишь вой сирен. И комментарии под постами в соцсетях. Не жалко. Не люди. Сами виноваты. Слишком пьяные, слишком накуренные, оглушенные громкой музыкой. Задохнулись. Кто-то погиб в давке. Они не заслуживают слов о ценности человеческой жизни. Ведь плохого не происходит, если ты хороший человек.
Мир справедлив, разве нет?
Майя засунула руку под кран, но почему-то от мысли, чтобы раздеться стало тошно. Тогда Кац вышла на кухню и открыла окно, чтобы прогнать духоту.
Она взяла рюкзак и вдруг заметила, что он необычайно легкий.
– Черт, черт, – выругалась она. Ноутбука не было. Зарядник грустно лежал в отдельной секции, а вот рабочего компьютера там не оказалось. От мысли, что придется возвращаться в учебный центр, хоть и ненадолго, засосало под ложечкой. Там же все еще Ирина. И наверняка с сестрой. В кабинете кто-то ведет группу и просто так не зайдешь. Придется ждать конца занятий. А если кто-то приватизировал? Ноут, конечно, дешевый, но вот покупать новый, да еще такой, чтобы было удобно работать, целая эпопея. А личные файлы?
Майя с тоской посмотрела на холодильник, потом надела кроссовки, закинула рюкзак за спину и заперла дверь.
Быстро, туда и обратно. Зайдет, возьмет ноутбук, вернется обратно. А кошмар уйдет. Даже жертвы трагедий излечиваются. Забывают погибших друзей и родственников. Ужас сходит на нет. А она, Майя, случайный свидетельница чужого горя. Травмированная видом изувеченных тел и отравленная привкусом дыма.
На улице дул ветер, и девушка застегнула ветровку. Улица казалась странно пустой. Ни подростков, ни старушек на скамейках. Будто все куда-то ушли.
Запахло паленым. Майя резко обернулась, выискивая глазами источник зловония. Бросили окурок в мусорку? Или у кого-то сгорел ужин? Запах был сильный, как на пожарище. Майя огляделась. Подул ветер, и девушка едва не задохнулась. Она громко закашлялась, и во рту снова появился привкус горелого.
Позади стоял человек.
В горле костью застрял крик. Руки и ноги существа были сотканы из черного пламени. Оно колыхалось на ветру, как языки костра. Вместо глаз и рта – широкие щели, сквозь которые виднелась кирпичная стена. Чудовище выгнуло голову на неправдоподобно гибкой шее, словно сделанной из пожарного шланга, и завопило пожарной сиреной.
Девушка рванула с места, а существо тенью ползло по стенам, оставляя след из сажи. Оно прыгало с фонаря на фонарь, а тяжелые шаги отдавались криком запертых в огне людей.
Майя споткнулась, и коленки обожгло болью. Она вскочила, не обращая внимания на жжение, и побежала к черным воротам. Железная поверхность отдавала жаром, и кожа покраснела от соприкосновения.
…Ты горишь, горишь, горишь. Как те люди, запертые в клубе. Заблудились. Не выбрались. И ты не выберешься, ты тоже сгоришь…
Калитка распахнулась, и девушка вбежала во двор.
– Все нормально?
Майя подняла голову. У входа на ступеньках возвышалась Ирина. Она курила, накинув на плечи пальто. Маленькая искорка выпала из сигареты и потухла в воздухе.
– Да… нет… не знаю! – выпалила девушка. – Я ноут забыла.
– Ты чего как пришибленная?
– Да ерунда какая-то померещилась.
– М, – только и сказала женщина.
Майя, тяжело дыша от ужаса, пошла по коридору. Лабиринт. Чертов лабиринт. В «Звезде Ч» хотя бы здание было нежилое.
Ноутбук стоял там же, где Кац его оставила. Майя быстро сунула устройство в рюкзак. Черная тень смотрела пустыми глазами из глубины коридора.
– Уже уходишь? – Ирина встала в дверях. – Зайди к ребятам.
– Я тороплюсь, – неуверенно прошептала Майя.
…Выпустите меня отсюда. Оно здесь, оно идет за мной. Я не понимала этого, но оно было со мной целый год. Смотрело из пламени свечей, из выгоревших костров, из искорок на сигаретах. Я слишком долго смотрела на огонь. Выпустите меня, я хочу домой!..
– Это быстро, Майя!
Ирина схватила ее за руку и потащила в соседний кабинет французского. Оттуда доносились детские голоса. Маленькое помещение было забито людьми, в основном женщинами, снимающих на телефоны детей.
Майю усадили на стул в первом ряду. Чтобы выйти, ей пришлось бы растолкать человек пять. В дверях встал вахтер – в группе занимался его внук.
– Я правда тороплюсь.
Женщина сжала ее руку и процедила сквозь зубы.
– А я говорю: посиди и посмотри!
Дети сменяли друг дружку, от гвалта у Майи заболела голова. Девушка снова попыталась встать, но Ирина смерила преподавательницу испанского убийственным взглядом и вцепилась пальцами в коленку.
– Тут что-то в здании, – выдавила из себя Майя.
– Молодцы! Молодцы! – скандировали взрослые. Ирина встала, притворно хлопая в ладоши.
Дети разбежались по классу, каждый к своему родителю. Сестра Ирины, директриса центра, вышла к доске, и преподавательница китайского вытолкнула Майю в центр зала.
– Дорогие родители! Мы услышали вашу просьбу про испанский для детей: учитель у нас есть, Майя Кац!
– Я не умею с маленькими, - прошептала Майя, – я же говорила!
– Молчи, тебе работа не нужна? Или ты уволиться хочешь?
…Хочу. Я хочу уволиться. Я не могу провести в этой душегубке еще один день…
Ядовитый привкус сгоревшего хлеба осел на деснах. Горло сжало спазмом, а шаги в коридоре на мгновение заглушили детский хохот.
– Нет, – сказала Майя, – нет, я хочу работать дальше.
Собственный голос прозвучал как приговор. Начальница расплылась в улыбке.
Запищала пожарная сигнализация. Майя встрепенулась, но толпа не обращала на звук внимания.
– Да курит кто-то у выхода, – бросил вахтер.
Майя протиснулась через родителей в коридор. За руку ее схватила маленькая женщина.
– Ой, а вы расскажете, как вы преподаете детям? А задаете много? А язык быстро учат?
– Я все расскажу… сейчас, одну секунду.
Шаги гулом отдавались в ушах. Майе казалось, что внутри черепной коробки полыхала газовая горелка. Надо выйти на улицу. Вдохнуть воздуха. Чтобы ужас ушел. И черная тень больше возвращалась.
Майя ткнулась в тупик. Черт, не туда свернула. Надо возвращаться.
Она развернулась, но вдруг увидела тянущийся по коридору дым. Завизжали дети и их матери. Раздался грохот выбитого стекла.
Существо из черного пламени перегородило девушке путь. Раскаленные руки обхватили ее, и, пахнув жаром и запахом сожженных тел, тень прокричала:
– Гори!
Автор: Анастасия Шалункова
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ