Глава 12.
День тянулся безумно медленно, Марина скучала по Петру, она больше его не боялась. Опять листала альбом с фотографиями, теперь она знала этих людей. И кто этот удачливый охотник, и кто эта женщина со светлыми глазами, и кто этот смеющийся малыш…
Наконец, сумерки сменились ночью, и она услышала шаги в сенях. Вошел Петр, бодрый и мокрый, опять с реки, из одежды на нём был лишь какой-то лоскут, прикрывавший бёдра:
- Как я соскучился по тебе, день был бесконечным! Может, ты останешься хотя бы еще на одну ночь? – помедлив, спросил он и ждал с надеждой ответа.
- Я бы с удовольствием, - искренне сожалела она, не в силах отвести взгляд от такого первобытного, дикого и безумно манящего чужого, и такого теперь близкого ей мужчины, - но у меня бабуля там с ума сходит.
- Да, конечно, я как-то забыл об этом. Сейчас поедим быстренько и пойдем.
Он оделся во вчерашнюю футболку и штаны, развел в печке огонь и когда угли немного прогорели, выложил на лист две большие рыбины, принесенные с реки:
- Сутки голодный пробегал, и тебе на весь день ничего не оставил.
- Петр, я, кажется, люблю тебя, - проговорила Марина, и сама не поняла, как это у нее вырвалось. Он замер, не решаясь поверить в услышанное, потом, повернулся к ней, взглянул печально и замотал головой:
- Не надо, Марина, мне уже двадцать восемь лет, из них я двадцать три года живу здесь вот так, ничего невозможно изменить, я – существо без будущего. И у тебя со мной нет никаких шансов на счастье. Мы, сейчас перекусим и пойдем. Ты вернешься в нормальную жизнь, и через некоторое время, все, что здесь произошло, будешь воспринимать как сказку или сон.
- А ты, как будешь воспринимать все, что здесь произошло?
- У меня ничего подобного не было и, уж точно, никогда не будет. Я не забуду тебя никогда, - ответил он тихо. Больше, ни говоря, ни слова, он достал из печки зарумяненную рыбу, разломал ее на куски, и наскоро поев, они отправились в путь…
Шли молча. Марина совершенно не понимала, как Петр в полной темноте движется нужным маршрутом, но была твердо уверена, что он выведет ее в Калиновку. Путь оказался неблизким, двигались уже несколько часов, девушка устала, но Петр не хотел делать привал, боялся, что не успеет до рассвета, вывести ее к людям. Когда она, вконец измучившись, уже еле переставляла ноги, он остановился:
- Все, Марина, мы пришли. За этим оврагом кусты, а дальше дорога, сразу за поворотом спуск к мосту, и Калиновка.
- Я поняла. Меня этой дорогой дед Матвей вез, когда я к бабуле приехала.
- Скоро рассветет, нам пора прощаться, - сказал Петр, в темноте Марине было не видно его лица, но она почувствовала горечь и невысказанную боль в его голосе. Она не могла долее его удерживать, но и отпустить была не в силах:
- Я не могу расстаться с тобой! Это неправильно! Невозможно! – к горлу подступил ком, она держалась из последних сил.
- Это необходимо, к сожалению. Я хочу сказать тебе напоследок, что никогда не мечтал о таком счастье: в моей жизни на миг появилась девушка, удивительная и прекрасная! Красивая, как сказочная фея! Я благодарен матери за то, что она не дала мне опуститься до звериного состояния, тогда я никогда не узнал бы, что такое нормальное человеческое счастье, что такое любовь! Значит, все было не напрасно, я буду помнить тебя всю свою бестолковую жизнь! – он крепко прижал ее к себе, нетерпеливо нашел своими горячими губами ее губы. Поцелуй был долгим и отчаянным…
Неминуемо надвигался ненавистный рассвет, небо едва заметно начало сереть. Пётр, вдруг резко замер, потом, по его телу пробежала судорожная волна - предвестница последующего превращения, и он, поцеловав Марину в последний раз, прошептал:
- Прощай, не ходи за мной, - и, не оглядываясь, пошел в чащу. Она, не
взирая на его слова, побежала следом. Пётр ушел не далеко, ломка уже всецело завладела им, и Марина ничего не могла поправить, только стояла и с ужасом понимала весь трагизм сложившейся ситуации. Когда всё было кончено, и медведь направился вглубь леса, она все же крикнула ему вслед, нисколько не надеясь, на то, что он её поймет:
- Пётр! Я приду сюда ночью, каждую ночь буду приходить, и ждать тебя!
Потом, собрала его одежду, бережно свернула, и хотела было, убрать в свой рюкзак, но передумала и оставила здесь же, под деревом. Устало опустилась на траву, и, привалившись спиной к толстому стволу сосны, сидела абсолютно опустошенная. Она устала от ночного перехода, и отчаяние давило на плечи тяжёлым грузом. Наконец, она поднялась, поплелась к дороге, добрела до поворота, и её глазам предстала картина, которую она уже видела: речка, мосток, и Калиновка на пригорке. Ничего не изменилось, такой же волшебный рассвет, лёгкое покрывало тумана поднимается из низин, воздух прозрачен до звона, блестит роса в изумрудной траве, пробуждается деревня, но Марину ничего не радовало. Как она хотела ещё сутки тому назад, вернуться в эту идиллию, всё бы отдала, а теперь плелась равнодушно к дому бабки Матрены. Одно только радовало, что успокоит её, и родителей, если они уже в курсе. О Петре Марина решила никому не говорить, все равно не поверят, подумают, рехнулась в лесу со страху.
Кроме того, ей ни с кем не хотелось обсуждать его тайну, и бередить душу себе.