Предыдущая, тридцать восьмая часть *** Начало, первая часть
— Тебе лучше самому все прочесть. Тогда на многое откроются глаза, наверное, — пожала плечами девушка и уже собралась уходить.
— Пожалуйста, не уходи. Посиди со мной. Ты нужна мне. Рядом.
Мамонт говорил обрывисто. Было ясно, что каждое слово ему дается с большим трудом. И Аня не смогла уйти. Она выглянула в коридор, услышала, что Миша играет в машинки и согласилась сесть рядом со своим работодателем на край его постели. Приняв решение стать мамой для Мамонтёнка, она не собиралась лезть так глубоко в личную жизнь Мамонта, но теперь переживала за него, как за себя. Хотела отдаться без остатка этой семье, только бы у них все было хорошо. И сейчас Анна не могла отказать, пусть до сих пор чувствовала стыд за то, что копалась в чужих вещах, она не могла уйти и оставить мужчину один на один с правдой, которая сейчас выльется на голову, словно ведро ледяной воды.
Мамонт начал листать страницы, залипая взглядом на снимках. Аня украдкой смотрела на него и отмечала, что уже нет былой боли или любви, он просто смотрит на Веру, как на приятные воспоминания о былом. Он действительно любил эту женщину. Как только началась черная полоса, описанная ею и просто закрашенная черным маркером, без картинок и без рисунков Аня напряглась. Она положила руку на здоровое колено Мамонта и чуть сжала его.
Желваки на лице мужчины дергались от напряжения. На лице сменялись эмоции одна за другой. Аня понимала, что вспышки ярости в этот момент не избежать. И она хотела быть рядом, чтобы помочь ему, чтобы не так болезненно все было.
***
Каждая новая строчка в дневнике той, которую любил когда-то больше собственной жизни, рубцом оставалась на сердце. Каждое слово заставляло содрогаться от ужаса, который ей приходилось пережить. Каждое открытие затягивало петлю на шее Надежды все туже. Это она подсадила Веру на те колеса… Из-за нее та сошла с ума, стала параноиком, алкоголичкой, а потом еще и начала изменять. Это было невыносимо. Мамонт закрыл тетрадь, борясь с бушующими внутри эмоции. Он ненавидел себя за то, что не прочел это раньше. С головой ушел в работу, возвращал долги, которые не хотели отдавать недо-бизнесмены, впахивал, чтобы жена ни в чем не нуждалась, а ей не хватало внимания, которое он мог дать…
— М**зь, — прошептал Мамонт, прикрывая глаза, а затем с силой кинул тетрадь в стену.
Аня сильнее сжала свои тонкие пальчики на его колене. И он посмотрел ей в глаза, надеясь, что найдет там спасение для своей утопающей души. Он считал себя чудовищем, два томительно долгих года ненавидел себя, а в итоге он ни в чем не был виноват. Еще и переспал с той, что постаралась уничтожить его семью.
— Я не думал, что эта никчемная бумажка, которая была для нее хобби, чертовым скрапбукингом… Что в ней может…
Мамонту показалось, что по щеке скользнула слеза. А может и не показалось вовсе. Аня протянула руку и провела по его щетине нежными кончиками пальцев. И он не смог отпустить, прижал ее руку к щеке, прикрыл глаза, наслаждаясь теплом и вдыхая аромат ее духов.
— Если бы не ты… Я мог и не узнать… Не представляю…
С губ срывались какие-то несвязные слова, которые и во фразы-то адекватные не складывались.
— Ань, я…
— Тссс! Не надо!
Она потянулась к нему всем телом, чуть приоткрыла губы, и Мамонта будто током ударили. Он почувствовал, что желание жить не угасло. Вот оно распалялось с новой силой, когда этот искренний человечек тянулся к нему. И он закрыл глаза, положил руку ей на затылок, почти прикоснулся к ее губам, когда услышал какую-то громкую мелодию. Мамонт резко отпрянул от Ани, обратив внимание на сына, стоящего в дверях и удивленно глядящего на них обоих. В руках он держал мобильник, на который кто-то звонил.
Мамонт чертыхнулся в голове и позволил Ане подбежать к Мише. Она посмотрела на экран, притягивая мальчика к себе, и перевела испуганный взгляд на Мамонта. Ей не нужно было ничего говорить.
Звонил Залесский.
— Я поговорю с ним, постараюсь выяснить, чего он хочет, — произнесла Аня, поднимаясь на ноги и поднося телефон к уху.
Мамонт согласно моргнул глазами и кивнул, подзывая сына к себе. Беспокойство внутри вдруг резко начало возрастать, когда в трубке послышался пьяный голос.
— Ань, привет! Ты мне нужна. Сегодня ночью дедушка умер. Я не знаю, что делать. Приезжай, пожалуйста.
Она отлично была знакома с бабушкой и дедушкой Егора, и вот сейчас эта ужасная новость стала ударом. Еще одного хорошего человека на Земле не стало. Аня даже думать не могла, сразу согласилась примчаться в их квартиру в течение часа, ведь поддержка нужна была не только Залесскому, но и его бабушке.
Она отключила телефон и посмотрела на Мамонта, пытаясь найти поддержку в его взгляде. А ведь мог и запретить, не выходной у нее, тем более он Егора во взрыве подозревает.
— Что-то серьезное? — процедил сквозь зубы Мамонт, покосившись на дневник Веры, который успел привлечь внимание сына.
— У Егора дедушка ночью… — Аня перешла на шепот, стараясь сказать только Мамонту, чтобы Миша не услышал, — умер. Я должна поехать. Его семья была и моей какое-то время. Мама часто меня маленькую с ними оставляла.
Скулы на лице Мамонта напряглись. Взгляд наполнился гневом. Спорить Аня не собиралась, как и оставаться дома. Она смотрела в глаза мужчины, давая понять, что запрещать бесполезно.
— Позвони Паше, поезжай с ним. Одной нельзя. Если Залесский как-то связан со взрывом…
— Он не станет меня трогать. Егор не такой гнилой, как ты думаешь. В конце концов, мы с ним встречались и…
Договорить Аня не успела.
— И он подминал под себя все, что движется, когда тебя рядом не было, — бросил Мамонт. — Это не гнилой человек?
Аня испуганно посмотрела в сторону Миши, делающего вид, что не замечает этой перепалки. Она перевела осуждающий взгляд на Мамонта, который в присутствии сына осмелился бросаться такими словами и, вообще, спорить.
— Это другое.
Аня развернулась на месте и направилась к себе. Внутри сжался ком, такой большой и удушливый. Хотелось плакать, но нельзя было. Ей следовало поддержать бабушку Егора, да и его самого, ведь он рос с ними… Дедушка заменил ему отца.
Переодевшись, Аня завязала волосы в хвост и направилась к двери. Мамонт вышел в коридор, опираясь на костыли.
— Аня, я запрещаю тебе ехать туда одной, — процедил он.
— Не можешь запретить. Это личное. Если бы у тебя в семье кто-то умер, ты бы также стоял на своем? — сморгнув слезы, застилающие глаза, спросила, не отводя взгляда от его льдистых непроницаемых глаз.
— Я за тебя боюсь, глупая! — честно ответил Мамонт. — Он угрожал мне, манипулируя тобой! Если он решит воплотить угрозы…
— А какое тебе дело, вообще? Я просто няня Миши. Если со мной что-то и случился, то найдете новую. Делов-то…
Аня не знала, зачем пытается вывести на откровенный разговор, почему именно сейчас желает услышать, что небезразлична ему. Ей было это чертовски важно. Если бы он только сказал… Если бы подтвердил, что тот поцелуй, который так и не состоялся, был не просто порывом отвлечься от мыслей о прошлом.
— Ты права, — кивнул Мамонт. — Можешь так и передать своему Залесскому. Новую няню мне не составит труда найти.
Аня поджала губы и кивнула. Она обулась и вышла в подъезд. Зайдя в лифт и прислонившись к изрисованной черным маркером стенке, заплакала, закрывая лицо ладонями. Давать волю эмоциям долго она не собиралась. Вытерла щеки тыльными сторонами ладоней и поспешила выйти.
Она поймала такси и поехала в дом Залесского, надеясь, что тот на самом деле не постарается навредить Мамонту через нее. Не та ведь ситуация… Совсем не та.
СЛЕДУЮЩАЯ ЧАСТЬ
