Давно ничего не писала о своих воспоминаниях. Вот и решила написать о том, что спустя почти три года меня мучает. Стоял июль. Был жаркий день. Я вернулась с работы и мне позвонила младшая дочь:
-Мам, привет! У меня сегодня короткий день, я уже дома. Если хочешь, поедем тебе водонагреватель покупать.
Дело в том, что у нас в то время если уж отключали горячую воду, то сразу на две недели. А мыть посуду холодной водой, а ещё лучше -принимать холодный душ -то ещё удовольствие! Да и в тазиках мыться не очень приятно. У меня стоял водонагреватель, но вышел из строя. Был он уже «в возрасте», всё -равно его в ближайшее время менять нужно было, вот я и решила купить новый. Дочь заехала за мной: она -за рулём, рядом внучка -красавица, я сзади. То, что нужно сзади пристёгиваться, я даже и не знала. Много лет назад, когда был муж, у нашей машины сзади ремней безопасности не было, а дочь даже и не обратила внимания, что я не пристёгиваюсь. Проехали несколько магазинов техники -нужного водонагревателя не нашли и поехали в Леруа Мерлен, который находится на въезде в город. Не доезжая до магазина, остановились на перекрёстке на красный свет. Я сижу, в боковое окно глазею. Тронулись, и я услышала крик дочери; тут же сильный удар. На некоторое время я потеряла сознание. Пришла в него от невозможно сильной боли в затылке. Потянулась руками к голове и почувствовала, что левая рука не поднимается от боли.
Как в тумане видела, что дочь вышла из машины; услышала голоса:
-Девушка, запишите наши номера телефонов. Мы за Вами ехали, видели, что Вы на зелёный тронулись.
Собрались люди, приехала скорая, пожарная. Нашу машину от удара развернуло. Хорошо, что дочь вовремя заметила несущуюся на нас машину и успела отвернуть руль в сторону. Та машина врезалась в заднюю дверь; туда, где сидела я; но я сидела справа, а в дверь влетели левую. Это меня спасло. Смяла та машина нам весь бок, прямо вовнутрь вдавила; разбила весь зад, что -то с колесом случилось… Я не вожу, плохо в этом понимаю. В общем, ехал дед с женой, на перекрёстке загорелся для него красный, он не заметил и на всей скорости врезался в нас. Если бы дочь не увернулась и он успел врезаться в перёд; думаю, с дочкой большая беда бы случилась. Не буду долго расписывать, но его жена даже на суде говорила, что они ехали на зелёный. Судья им показала видио на регистраторе дочкином, зачитала свидетельские показания; но они стояли на своём. Дочь и внучка не пострадали, если не считать стресс и синие грудные клетки от ремней безопасности. Я же была красавица: абсолютно не помню, как от удара я влетела в подголовник переднего сиденья. Потому что всё лицо было в синяках -под глазами синяки, левая скула до самого глаза синяя. Синие руки, вся грудь и спина. Но хуже всего -перелом ключицы и сотрясение мозга. Если бы я была пристёгнута -этого могло бы не случиться. Но теперь уж поздно об этом говорить.
В общем, увезли меня в травму, сделали снимки, КТ головы. Положили в палату и закрепили руку большой пелёнкой, завязав её большим узлом на шее. Тут и так на затылке огромная гематома висит до самой шеи, которая тоже пострадала, а грубый узел режет, добавляя страданий. В палате жара неимоверная; под рукой, привязанной к телу, огнём всё горит… Пришёл врач, показывает снимок:
- Видите, у Вас перелом ключицы. Нужно делать операцию. Если не сделать - неизвестно, как она будет срастаться.
Ну, что мне остаётся? Будем делать. Я операций тогда не боялась: уже несколько в своей жизни перенесла и всё было, слава Богу, благополучно.
Проснулась я на операционном столе. Всё слышу, пошевельнуться не могу. Хочу вдохнуть -не получается, словно горло чем -то заткнули. Снова пытаюсь вдохнуть -опять не получается. Снова и снова.. Хочу рукой пошевелить, показать, что я проснулась -руки не шевелятся. И я, всё уже понимая, говорю себе мысленно:-« Всё, я умираю». И уже перестала пытаться вдохнуть -без толку. Вообще, жуткое, очень жуткое чувство -задыхаться. Даже и не задыхаться: вообще невозможность дышать. Слышу женский голос:
-У неё губы синеют.
И мужской в ответ:
-Сейчас трубку уберём -легче будет.
И тут же я почувствовала, что могу дышать.
Операцию врач сделал нормально, вставили металлическую пластину -ключица у меня была с оскольчатым переломом. Так что осколки собрали в кучу. В больнице я лежала 10 дней. В палате нас было двое -ещё одна девушка после ДТП. Но она уже лежала больше месяца: с мужем в машине разбились по своей вине. Но и травмы у неё были страшные :перелом таза, руки, ключицы. Но весёлая девчонка была. Болей у неё уже не было, только вставать нельзя. Принесли нам обоим вентиляторы и жили мы с ней очень даже комфортно. Потом меня выписали. Полтора месяца ходила в поддерживающей повязке; две недели потом на разработку ходила. Врач сказал -через год пластину снимать. А тут, как, назло, в марте Ковид. Все больницы закрылись, только ковидных больных принимали. Операции плановые не делали. Я стала переживать: «Вдруг будет необходимо делать МРТ, а из-за пластины не сделают? Лучше уж убрать эту железяку» В общем, только через полтора года я смогла попасть на повторную операцию.
Положили в то же травматологическое отделение. Надо сказать, что после того, как я задыхалась, я стала панически бояться наркоза. Как вспомню -с сердцем плохо. Дети мне говорили перед тем, как на повторную операцию лечь:
-Ты обязательно врачу об этом скажи.
Ну, я и пошла к врачу рассказывать. А он отвечает:
-Вы это обязательно анестезиологу скажите.
Перед операцией пришёл анестезиолог в палату; я ему всё и рассказала, а он:
-Такого не может быть. Даже через трубку Вы могли дышать.
-Но я ведь не могла
— Это Вам так показалось -улыбнулся так ехидно:
-Ладно, завтра на операции встретимся.
Проснулась я на операционном столе -дышу; только почему -то кашель сильный. Медсестра мне салфетки подаёт -слизь просто льётся. Укол какой -то сделали, в палату отвезли. Там, как обычно, обезболивающее кололи. Ничего не скажу, в травматологическом отделении хорошо медсёстры относились -без конца заглядывали, интересовались состоянием, спрашивали: нужно ли укол сделать? Вечером в груди я почувствовала сильную боль. Подумала, что инфаркт. Медсестра заглянула в очередной раз, я ей сказала. Пришёл кардиолог, сделали кардиограмму. С сердцем всё нормально, только давление поднялось. Опять укололи. Ночь прошла спокойно, если не считать кашля. Утром я встала, подошла к зеркальцу в палате и обомлела: Я была похожа на огромный круглый шар -раздутое лицо и грудь. Я бегом в ординаторскую. Врачи уже все были на месте. Я вошла и говорю:
-У меня, наверное, отёк Квинке.
Они все выставились на меня и молчат. Я, ничего не понимая, спрашиваю:
-Что мне делать?
Мой оперирующий врач говорит:
-Идите в палату, мы сейчас придем.
Я отправилась на своё место, по пути трогая своё лицо: а оно скрипит, как целлофан -скрип -скрип.
Врачи не пришли; зато приехали санитарки с каталкой, раздели меня, не разрешили ничего с собой брать и увезли в реанимацию. Положили в палату с какой -то невменяемой женщиной. Она была то ли без сознания, то ли просто не в себе: не открывала глаз, но постоянно громко кого -то звала. А меня начали катать на разные процедуры: вначале к Лор врачу на осмотр, потом на КТ лёгких, на рентген, на УЗИ и уже к вечеру в палату прикатили какой -то аппарат с множеством трубок -щупальцев; зашло несколько человек; мне сделали внутривенно укол, от которого я стала, как пьяная и начали делать бронхоскопию. До этого распорядились держать меня за руки. Ой, ребята, насколько это неприятная процедура! Кашель, сопли, рвота, боль. Говорить я уже не могла -голос пропал. Всю ночь и следующий день я лежала под кислородом. Кололи уколы. Весь день, почти каждые 10 -15 минут ко мне подходили врачи -по двое, по трое; изредка по одному. Подходили ко мне и смотрели, как на какое -то чудо. Я не понимала такого внимания, но мне кололи уколы, от которых всё время хотелось спать, да и говорить я не могла. Был апрель, начало. И день был очень тёплый. В палате медсестра открыла окно, чтобы не было жарко, но вечером, сдавая дежурство другой медсестре, окно закрыть забыла. Ночью температура на улице упала до 0, окно открыто, ветром треплет штору. Мы лежим обнажённые под простынёй. Я замёрзла, но медсестры не было. Она как сделала мне вечером укол, так я её больше не видела. От холода я начала кричать, звать медсестру. Но кричать -громко сказано: из горла вырывался еле заметный хрип. Конечно, она меня и не слышала, спала где -нибудь. Только во втором часу ночи ко мне зашла санитарка и закрыла окно. Я, вся в слезах, утром стала требовать, чтобы меня вернули в травматологию. Что я здесь не останусь -здесь быстрее умрёшь: реанимация называется. Собрались врачи, стали уговаривать меня. Новая смена обещала не отходить от меня. Слышу, кто -то в коридоре говорит: "а я слышала, как больная звала до часу ночи"
-А что же не подошла?
-Это не моя палата.
А я ревела, отвечая медсестричке:
-Вы не отойдёте, а другая смена опять ночью не подойдет!
Принесли какой -то суп, от которого я отказалась. В это время вошёл врач и увидев этот суп, возмутился:
-Вы что, ей ничего грубого нельзя. Только всё протёртое! И разговаривать нельзя.
А я подумала -это нельзя, другое нельзя; а почему раньше не предупредили? Я ведь и суп этот смогла съесть, и ночь, как могла, кричала.
Трое суток я провела в реанимации и последний день только и ревела, говоря что объявлю голодовку, если меня не вернут в травматологию. Собрался консилиум и вечером на каталке меня вернули назад. Вернув, перевели в одноместную палату. Надо же -какая честь!
Там я уже могла разговаривать по телефону с дочками. Ну, я -то старалась молчать, а они мне рассказывали.
Утром, когда меня перевели в реанимацию, они мне позвонили -я не отвечала. Несколько раз ещё позвонили и заволновались. Позвонили в ординаторскую, где им сказали, что я переведена в реанимацию. Врач был молодой, как мне дочки сказали -проболтался, что во время операции мне трубкой проткнули трахею. Все забегали -это было ЧП: на плановой операции такое произошло! Созванивались каждые полчаса с Волгоградской клиникой (Вот почему ко мне толпы врачей ходили- состояние оценивали)
Там давали советы по ведению; и при ухудшении состояния меня должны были транспортировать в эту клинику.
Вот так. Поначалу я думала, что анестезиолог нарочно проткнул мне трахею: он же ехидно заявил: «не может быть, завтра встретимся». Но, поразмыслив, я поняла, что это слишком серьёзно. Простая случайность. Когда меня выписали, в выписном эпикризе кроме того, что "была помещена в реанимационное отделение", больше ничего не было: ни Бронхоскопии, ни прокола трахеи.
Прошло уже полтора года после той операции Но меня так и мучает кашель; а ещё -я не могу петь. Я хорошо пела -звонко, попадая в ноты. Теперь голос у меня срывается, раздваивается и, словно споткнувшись на кочке, попадает на другую ноту. А ещё -у меня на ФГС обнаружили грыжу пищевода. Уж не знаю -явилась она следствием прокола трахеи, или другая причина… Но мне очень теперь страшно. Как только вспоминаю эти операции -бросает в холодный пот.
Мне многие говорили: подавай на них в суд. А как я докажу, что всё это было? Наверняка, в карте всё подчистили. Не зря же в выписке этого нет. Ничего не докажешь, только деньги на адвокатов и нервы свои потратишь.
Вот так всё было; и чем дальше всё это для меня обернётся -не знаю. Фото мои настоящие: одна -где я в одиночной палате лежу -отёк уже спал, другая, когда адвоката нанимала по делу ДТП.
