- Просто мне и правда любопытно, - ответил я в ответ на упрек грибницы. До этого я видел леввестрольнов только на страницах старых книг. Да еще, однажды… ты будешь смеяться, но я сталкивался с ними на табличке в зоопарке, рядом с клеткой водяного слона, и надпись: «В плохую погоду питается исключительно леввестрольнами».
Грибнице было явно не до смеха, но она меня не перебивала, и я продолжил:
- Поэтому он мне так интересен. Вид у него вполне мирный. И уши, их длинные слегка заострённые кончики, торчащие из дырок в шляпе, покрыты польфевной пылью. Польфная краска – редкая вещь. Посему думаю, раз другие худождеватели доверили ему такую краску, значит, точно так - он у них свой в доску. Во всем его облике присутствует хрупкость. Разумеется, видно, что леввестрольны совсем другие. Не похожи на нас, игуан. Говорят, что они – вегетарианцы и питаются исключительно водорослями и травой.
Облик этого леввестрольна и правда, не внушает уверенности, что он в любую минуту не хлопнется в обморок. Или не истает, как воск на солнце. Он будто сделан из стекла или фарфора. Кожа – коричневая. Цветом напоминает жженный сахар.
- Если ты на него насмотрелся, продолжим составлять карту? – спросила грибница. - Поверь, тебе еще представится возможность разглядеть на леввестрольнов на их собственной родине. В норах близ города Имаго. А теперь тебе лучше подняться повыше… если ты можешь это сделать, конечно, и рассказать о том, что видишь.
Я постарался подняться… верней, нельзя было сказать, что я именно поднимался – скорее, отстранялся от города Игуаны. Дальше и дальше. При этом четкость увиденной с такого расстояния карты, как ни странно, изменилась, причем в лучшую сторону. Синеватая дымка осталась, но я видел всё более четким.
- Говори, что еще видишь, - настойчиво попросила грибница.
- Вижу оранжерею, - помедлив, ответил я. - Вижу тебя и меня – мы разговариваем друг с другом в эту самую минуту. Старуха-начальница готовит раствор в спальной комнате – это тонкий питательный раствор для грибницы по имени Аксолотль, - кажется, ее номер семнадцатый. Знаю, ты скажешь - сейчас это неважно. Эльза тоже занята, она мирно спит в углу под лавкой, недавняя регенерация хвоста не дает ей видеть крылатые сны. Так что нашему с тобой разговору и составлению словесной карты никто не помешает. Наверное. Еще недолгое время.
Я вижу, что купол оранжереи кое-где не мешало бы подлатать. Далее – я вынужден слегка отстраниться… Это трудно, но я стараюсь. Мешают облака. Будет дождь, но относительно степени его ыстности не уверен, ничего не могу сказать… В таких вещах нельзя утверждать наверняка. Нужно двигаться дальше.
Мне довольно трудно, из-за охватившей карту внезапной сфуматности, но я стараюсь, очень стараюсь. К западу от города Игуаны обитают существа из картона и огня.
Это мир Картонных Углов, замкнутый в самом себе настолько, что их место обитания сложно назвать городом. Несмотря на то, что в пределах картонного мира существуют башни, дома, библиотеки, вокзалы и маяки,- то есть всё, что должно быть в городе. Я мало могу тебе сказать об этом месте, уважаемая грибница, кроме того, что оно расположено к западу от нашего города, и того, что плотность населения там достаточно большая. Но, опять, сразу нужно добавить, что и опасностей на квадратный кусок земли там запредельно много. Потому как исконным обитателям картонных углов, существам из бумаги, всегда и ежечасно угрожают огневики. Они могут любую минуту ожесточиться и спалить все их бумажные улицы и переулки, мосты и реки, библиотеки и замочные скважины Они разрушают всё, что особенно хрупко, и всё живое, что сделано в этом месте из бумаги.
Если ты хочешь спросить меня о расстоянии, которое отделяет бежевый мир картонных углов от Города Игуаны, то я тебе отвечу, что расстояние это значительно… Относительно точного времени пути сказать не берусь. Сколько игуаньих дней потребуется, чтобы дойти до них? Понимаю только – верней не знаю, а вижу сейчас… мы ведь составляем карту, так?
Вижу, что на пути к Картонным углам лежит Макодамская дорога и Макодамский же лес, в котором всё заросло репейником и чертополохом. Это мне тоже видно. Помимо прочего, несколько раз нужно будет перейти через реку Соль. Она протекает в городе Игуаны, но исток ее, видимо, находится где-то там, в западных землях. Это всё, что мне пока видно. Ммм… относительно же Картонных углов.
- Ничего, - сказала грибница. – Для меня Картонные углы тоже являются расплывчатым местом. Прежде такие места на географических картах назывались «белыми пятнами». Это области, которые в силу разнообразных причин никак не удается исследовать. Либо, что еще хуже, на них и вовсе не ступала нога путешественника. Но сейчас данное обстоятельство не должно нас с тобой смущать. Что еще ты видишь на карте?
- Мне трудно продолжать… Моя карта стала слишком синей, слишком густой. Я словно смотрю на объекты сквозь толщу воды – мешают рыбы, птицы и водоросли, плывущие по течению.
- Вообрази, будто сам ты – плывущая водоросль.
Это действительно помогло. Как необычно… Я снова стал видеть подробности и обрел возможность говорить о них.
- Южнее Картонных углов вижу дорогу, ведущую вроде как к городу Имаго. Он очень далеко… и если говорить о нем в целом, то он расположен к юго-востоку от игуаньего города. Никаких следов Туркиуса.
- Хорошо… продолжай.
Я понимал, что она хочет меня подбодрить. Это действовало гипнотически, словно пожатие дружеской руки. И я говорил, говорил – поток слов истекал, как соленая вода из развинченного крана:
- В этом участке карты репейник и колючки макадамского леса сходят на нет. Река Соль со своими сломанными пнями и истлевшей листвой запоздалых кувшинок уходит отсюда на запад. Вот уже не видно даже истоков – почва становится всё более сухой, на дороге полно битого стекла. Возможно, когда-то, очень давно, здесь проходила тропа бродячих стекольщиков. Иначе чем еще объяснить почти фосфорный блеск разноцветной стеклянной крошки, блеск, поднимающийся с дороги подобно пару? Впрочем, я не взялся бы утверждать наверняка.
Те немногие растения, что пустили корни в столь неблагодарной почве, выглядят больными. Мне идти дальше? Ну так вот… я вижу большую… огромную глыбовидную улитку. Кажется, она ползет в направлении города Имаго. Да, теперь я просто убежден в этом. Мне можно чуть снизиться, чтобы разглядеть детали? Ну конечно, ведь даже грибница не в силах это запретить… Вижу на пути улитки ветхий дом, без окон, без дверей – заглядываю под черепичную крышу-короб. Ах да, на чердаке наблюдаю сообщество игуан… И каким вообще ветром их занесло сюда? Это ведь довольно далеко от родного города? Ну вот, кажется, начинаю понимать: эти чудаки – бывшие зависимые от форсфорной соли…
Тут у них что-то вроде клуба по избавлению от зависимости… Ведь так? Это даже забавно. Они сидят тесным кружком, на головах парики, длинные спутанные волосы свисают до самого пола. А паутина при этом спускается с потолка. Они рассказывают друг другу истории. В основном, разумеется, это очень печальные истории о потерях и скорби.
В центре круга лежит крупный кристалл ручной работы, бросающий на их исхудавшие лица лиловые отблески – то ли они медитируют на кристалл, стараясь при помощи него сосредоточиться на том, как неправильно жили, то ли он служит для них источником света – в доме темно. Ладно… с этим местом всё ясно… покидаю его...
Возвращаюсь на дорогу, что ведет из мира Картонных углов к городу Имаго. Дорога кажется пустой. Приглядевшись, я снова вижу ползущую по ней глыбовидную улитку.
Вернусь к вопросу о том, что она здесь делает. Вот именно, что? Так далеко от своей родины. От пещер, где живут глыбовидные улитки. Эти пещеры, вообще-то расположены на юге… южнее, намного южнее города Игуаны. А мы сейчас… совсем в другой точке карты. Удивительно. Почему она ползет по этой дороге, явно неудобной для нее, совершенно не приспособленной для глыбовидных улиток, - по дороге, где полно стекла? Приглядевшись, вижу, что к подошве ее кривошеей слизнекрылой ноги прикреплена искусственная резиновая шина. Отнюдь не случайно. Предосторожность вполне необходимая в этих местах, кажущихся неискоренимо бежевыми и гиблыми.
Вот бы сюда посадить одну из наших игуан - закоренелых работяг, мечтающих о свободе и о странствиях, поскольку работают от звонка до звонка на одной из наших фабрик, скажем, по производству канатного небесного волокна, косметической сажи или воздушных шариков – уверяю, оказавшись на этой дороге, они бы перестали сетовать на судьбу.
Мне даже не хочется сейчас думать о том, что здесь когда-то мог пройти Туркиус, слишком опасно – ведь он, как ни крути, держал курс именно на город Имаго. Потому как там находится башня Замороженного Шапито, которая и была его целью. На такой дороге можно, думается мне, добровольно упасть в лапы самой настоящей Ысти. Боюсь, не случилось ли тут с Туркиусом беды. Настоящей беды… Смотрю на улитку - она выглядит уставшей. Ее хитиновый панцирь-скорлупа покрыт кусочками высохшей грязи, давними хлорными наслоениями и хаотичной сетью трещинок, похожими на кракелюры старинных картин. Возможно, она преодолела большой кусок пути. Неясно лишь, почему она двигается с севера – ведь пещеры на юге… Родина этих улиток и грибниц...
Слушающая меня грибница тихонько причмокнула, но ничего не сказала, поэтому я мог продолжать:
- Ваша родина находится на юге.
И тут она меня всё же перебила:
- Ты явно видишь карту всё отчетливее… всё более ясно. Возможно, скоро тебе уже не понадобится моя помощь – ты справишься и без меня. Нужно будет лишь запастись терпением. И развить в себе страсть к ювелирной точности и мелким деталям, - очень важно, пойми, ничего не упустить. И тогда ты сможешь перенести увиденное с нашей с тобой словесной карты – на карту реальную.
- Это будет нелегко, - возразил я.
