-Мам! Мама! Ну что ты там возишься, побежали скорее. Там - через речку папка перебирается, рюкзак у него большой, встречать надо. Ну!!!
Назар нетерпеливо подпрыгивал на месте, как подросший цыпленок перед курицей, державшей червячка. Сзади топталась Катька, и по ее кругленькой румяной рожице тоже было видно, как ей не терпится. Детям не разрешали одним ходить к реке, а взрослым было все некогда, и вот сейчас был тот самый замечательный момент - к речке, все вместе, да еще отца встречать. Разве можно пропустить такой случай, и Назар теребил мать за руку, причитал жалобно - вдруг не пойдет. Лиза, смеясь, с трудом сдерживая хлынувший и затопивший сердце восторг, останавливала сына, дразнила
- А ты с чего взял-то, Назарушка? Отсюда речку не видно, ты что нюхом чуешь?
Назар обиженно засопел, снова потянул мать за руку, сказал неожиданным баском, невесть откуда взявшимся
- Что это нюхом? Каким еще нюхом? Я с крыши его увидал, оттуда брод видно. Вот еще! Нюююхом…
Лиза всплеснула руками, хотела дать попросенку по заднице, но мальчишка увернулся ловко, отскочил
- Не дерись! Папке скажу!
Лиза погрозила сыну пальцем, проворчала
- Я вот тебе, дрянёнок! На крышу он лазит! Сколько раз говорила не смей, свалишься оттуда, все ноги- руки переломаешь. Еще узнаю, хворостиной отхожу. Или крапивой! Поганец!
Но ворчала она, совершенно не имея сердца на парнишку, так - для порядка. Выдернула руку, заскочила в дом, быстро переколола шпильками свой тяжелый рыжий узел, скинула тапки и сунула ноги в туфельки, накинула на плечи шелковый шарф, высокочила, махнула ребятам
- Пошли! Бегом! Что застряли?
…
Когда Лиза с детьми добежали до берега Никодим уже шел навстречу по тропинке. Назар было разочарованно нахмурился, но радость от встречи с отцом враз стерла огорчение от невозможности искупаться, и он бросился вперед, прижался к Никодиму, стараясь обхватить его руками. Никодим опустил рюкзак на траву, подхватил сына, легко приподнял его и чмокнул в нос!
- Ух ты, сын мой сынок! Прямо парень стал, это ты на медку натуральном так вымахал! Расстроился, небось, что искупаться не успел, а? Говори-ка!
Назар качал головой, расплываясь в радостной улыбке, не отпускал отца, держался крепко
- Не, пап! Ну его, купание это. Главное, ты пришел, мы уж соскучились с мамкой.
Никодим подошел к Лизе, прижался лбом к ее теплому душистому затылку, прикрыл глаза от нахлынувшей нежности. Коснулся губами выбившейся прядки, погладил жену по спине, отстранился, накидывая на плечо рюкзак.
- А я-то как соскучился! Ничего, Назарушка, завтра я дела сделаю, Антона отпущу, и мы все на речку пойдем. На песочке скатерку разложим, обед с собой возьмем, купаться будем. Как вам план, шантрапа?
И шантрапа, весело гикая, понеслась по тропинке к дому, спеша сообщить Майме и дядьке Петяю радостную новость - встретили папку!
…
Утро, как на грех, выдалось дождливым и неприветливым, всего лишь за ночь погода испортилась, откуда- то нанесло целый ворох сизых туч, и поход на речку явно отменялся. Назар с Катькой ходили за Никодимом след в след, бегали, выполняя мелкие поручения, и уже часам к двум было понятно, что Никодим готов отпустить Антона -дела на пасеке были в порядке. А вот Антон ходил, как в воду опущенный, нехотя собирал вещи, и, наконец, собравшись, пришел к дому, в котором жила Лиза с ребятами, постоял у крыльца, прячась от потоков начавшегося дождя, потом постучал в окно. Лиза выглянула, кивнула, плотно повязала назад теплый клетчатый платок, накинула дождевик, вышла на крылечко.
- Ухожу я, Лиза… Вот попрощаться решил, когда теперь увидимся, одному Богу известно.
Лиза спустилась на ступенечку, прикоснулась теплой ладошкой к мокрой щеке мужика, ласково улыбнулась
- Почему одному Богу? Осенью пасеку закроем , в скит с мужем вернемся, вот и увидимся. Время быстро пробежит, оглянуться не успеешь. Не грусти…
Антон прижал щекой ее руку к плечу, стараясь не выпустить, но рука выскользнула, оставив на щеке лишь ощущение душистого тепла
- Не буду. А ты береги тут себя, по холоду не бегай, много не трудись. Хорошая ты. Счастья тебе.
Он еще раз заглянул Лизе в глаза, повернулся и пошел, сгорбившись, как старик. И через пару минут его темная фигура скрылась за завесой дождя.
- Жениться ему надо, Лиза! Пропадет, мужик. Ишь, сник как. Вот почему они так часто любят не тех? Глупые…
Майма так тихонько подкралась, что Лиза даже не слышала ее шагов. В ровном шелесте дождя все звуки казались стертыми, ненастоящими, как будто дождь их решил украсть, спрятать и рассовал по карманам своего вечно мокрого плаща.
- А они думают, что тех. И изменить ничего не могут.
Майма накинула на влажный платок Лизы капюшон, чуть приобняла ее и потянула в дом.
- Они не могут. Но кто-то может. Знаешь, думаю Марфа не зря его в скит возвращает. Задумала что-то. Вот ведь, ведьма.
…
Антон брел по дороге от реки так, как будто это был путь на Голгофу. Уходить от Лизы, оставляя ее все дальше и дальше, было выше его сил, но он справлялся. Потоки дождя стекали по лицу мужика, холод пробирал до костей, но Антон не чувствовал всего этого, он как будто окаменел. Дорога превратилась в месиво, ноги вязли, на сапогах уже висели гири из глиняно-земляного месива, но он шел, деревянно переставляя ноги, почти не видя ничего вокруг себя. И, уже повернув к скиту, в том месте, где река делала поворот, образовав излучину, снова подходя на несколько десятков метров к дальним домам, на поваленном дереве он увидел как будто чью-то тень. Среди торчащих в разные стороны мокрых веток проявлялась, как во сне женская фигура. Антон вздрогнул от неожиданности, свернул с дороги и пошел ближе. На стволе, притулившись плечом к самой толстой, безжалостно сломанной ветром ветке сидела женщина. Она была даже без плаща, мокрое, не очень чистое платье облепило красивое тело, съехавший платок обнажил густые, непонятного цвета волосы, похожие сейчас на влажную паклю. Дождь вдруг стих, неожиданная тишина ударила по ушам, и в этой тишине женщина услышала шаги. Она повернулась, и Антон даже зажмурился - такой яркой и отчаянной зеленью полоснули его по лицу огромные глаза.