Я бессознательно всегда знала, что я не жилец и всегда стремилась к смерти с самого детства.
У всех детей в детстве были мечты и я не исключение, кто-то мечтал о новой кукле, кто-то пойти в детский парк, я тоже мечтала.
Только мечта моя была другая , ведь у меня было всё, меня красиво одевали, сладостей было море, цирк, кукольный театр, детский парк, пожалуйста, немецкие игрушки и беларусские куклы с меня ростом в народных костюмах, дома изобилие и роскошь, для того времени.
Дык, о чём мечтала-то, спросите?
А мечтала я УМЕРЕТЬ!!!
Да, самое яркое моё воспоминание из детства, это огромное желание умереть, исчезнуть, чтобы всем стало наконец-то легче.
«Обуза», «приплод», называли меня дома, а потом и во дворе дети, повторяющие кухонные сплетни своих «святых» родителей «выблядком», «ублюдком».
Живя в такой атмосфере, глупо считать что ребёнок вырастит здоровым. Моя личность, как и психика стала формироваться с перекосами, при всей видимости благополучия и зажиточности в моей семье.
Ребёнок всегда рождается априори чистым, хорошим и стремящимся к любви и развитию, если правда растёт в безопасности и в любви.
Но не имея такого опыта от слова совсем, мне пришлось задержаться психически, чтоб долгое время не понимать, что происходит в семье, где психика ребёнка превращается в фарш, когда окружают тебя якобы внешне «взрослые», но психически очень разрушенные и «маленькие» люди.
В такой небезопасной атмосфере, где много напряжения, отвержения, насилия, заброшенный ребёнок останавливается в развитии, психически, физически, может ухудшаться зрение, сильно болеть, постоянно падать, ударяться, калечиться, с ним может произойти несчастный случай и даже он может умереть.
Это происходит, когда ребёнка никто позитивно не зеркалит, когда только отталкивают, ранят, пренебрегают, издеваются физически, эмоционально, сексуально используют через инцест, инцестуозное поведение, когда родители маленькие и совсем не видят целиком ребёнка.
В семье продуцирующей Птср, дети могут уйти в свой фантазийный мир и к пубертату может даже развиться шизофрения, начаться онкология, девиантное поведение, разрушение себя через зависимости, промискуитет,
различные извращения, формируются личностные расстройства переходящие в психиатрические заболевания.
И я в этом не исключение, пришлось пройти через многое, но обо всём поэтапно…
Дети всегда любят своих родителей и стремятся исполнить их не осознаваемые послания.
Послание в моей семье было «умри, не живи, тебя никто не ждал и не хотел, ты случайность, какой стыд и позор».
Я не помню, чтоб меня называли дома по имени, когда не было посторонних наблюдателей.
Я думала моё имя «отвяжись», кем я только не была и «дурочка» и «Чебурашка», «дудочка», «дурачка с переулочка», «тормоз», «глухая тетеря», «тормоз коммунизма, производства», «отрешённая», «Дуся», «Дунь-ка», «тьфу ёбтвою мать,как тебя там», кем угодно, но не разу в жизни «доченькой».
Меня могли «терпеть», если только я «не отсвечиваю», любое моё детское проявление даже радость, смех встречалось с раздражением и неприязнью и я научилась замирать, быть тихой, послушной невидимкой без желаний и потребностей. Я психически умерла, оставив только оболочку, всё остальное моя психика отщепила, чтоб лишний раз не вызывать гнев и отвращение в мою сторону тех, от кого зависала моя жизнь, тех, кого я любила больше жизни.
Чувства принадлежности у меня не было в моей семье, кто я им, я не понимала долго. Не с кем было сохранить контакт и не на кого опереться, ведь когда регулярно отталкивают и винят во всём, ну как тут можно спокойно развиваться.
Единственная яркая моя эмоция из детства, это страх и чувство тревоги, беспокойство и чтоб хоть как-то себя спасти я научилась диссоциироваться ( психически замирать).
Это ранняя диссоциативная защита когда было насилие над младенцем, если ребёнок кричит и к нему не подходят намеренно, это насилие если что, в этот момент младенец испытывает околосмертные ощущения и когда таких фрустраций максимально много, то формируются пограничные защиты в психике.
Меня поломали ещё в горизонтальном положении, эмоционально депревируя не подходя ко мне вообще, а только по часам, когда требовалось им меня кормить, боялись к рукам приучить наверное)
Я себя помню, как очень заторможенную, отрешённую, замершую, ту, у кого даже имени не было, но при этом кормили, обували, одевали, чтоб люди видели, какие они молодцы, благодетели.
Часто так делают люди с различными личностными расстройствами, в ребёнке абсолютно не видят отдельную личность, не видят его всего, а только свою проекцию, каким он должен быть, ребёнок как функция, как продолжение родителя, не воспринимают его всерьёз.
Со стороны это может казаться, как «любовь и опека», но это только на людях они стараются быть якобы внимательными к ребёнку.
Ведь единственное, что заботит таких разрушенных родителей, так это собственная персона, наполненная стыдом от внутреннего чувства ничтожности и страх, что их раскусят и отвергнут, оценят со знаком минус.
Личностное расстройство не даёт почувствовать боль ребёнка из-за нулевой эмпатии, тем более это значит признать свою родительскую не состоятельность, а это не возможно, такой родитель всегда прав, а ребёнок всегда должен.
-«Горе ты горе, сама мучиться пришла и нас позорить, что скажут люди, стыдобище-то какое…»
Говорила мне моя грандиозная нарциссическая бабушка.
«Повесила» Ирка (мама) тебя на меня и трынь трава, вот скажи ты мне нужна…?». Я сижу рядом, пожимаю плечиками вверх. «Ага…Как корове седло…».
Я маленькая расценивала эту нарциссическую атаку, как любовь, моя бабушка хоть общается со мной, думала я, она точно меня любит.
Но я, если честно-то, не очень понимала, кто из них кто, кто бабушка, а кто мама. Я сейчас думаю, что у меня было ЗПР, иначе можно было бы умереть от того, что происходило за с стенами дома и на улице при людях.
Мама лежала вечно на диване, пьяная или трезвая просто лежала, ела с тазика вареники, потом рыгала и снова наваливала себе таз вареников и ела под фильмы ужасов, под брызгающую кровь на экране , не мылась и дурно пахла, ходила в замусоленном грязном халате.
Потом когда вареники заканчивались она кричала мне «слышь ты, глухая тетеря, собирайся» и мы шли за бутылкой.
По пути она всегда тяжело вздыхала, приговаривала, что это всё из-за меня, что это я виновата, «вот не было б тебя, я бы и не пила, а будешь сейчас гундеть, ещё одну бутылку куплю».
Также мама могла кричать целый день на всю квартиру от боли и рыгала, кричала, но почему-то правда, только когда со мной сама находилась, зверем орала, чтоб я «перевернулась уже где-то, что всё из-за меня, как ты мне обрыдла »..
Что это значило, «перевернулась», «обрыдла», я не знала если честно и что именно из-за меня, тоже не понимала…Но мой стыд что я уродилась становился больше меня, он меня потом и будет гнать уничтожиться.
Я очень страдала и плакала, как мне было жалко маму и единственный выход это умереть, освободить её от мучений.
Это мама так проводила время со мной наедине, когда её грандиозные родители (мои бабушка с дедушкой), куда-то уезжали, а они часто путешествовали, либо на даче были. Мы жили все вместе в одной квартире.
Это я сейчас понимаю про маму, что на пограничной организации личности, были насажены различные расстройства, но моя бабушка маму звала просто «Одоробло», «монстра уродила», когда всего-навсего, её надо было лечить и видеть, а не вытеснять в неё свою тень.
Но в нашей семье всегда было важно «что же скажут люди», важно было сохранять картинку «благополучия».
В семье никто никого не видел впритык и от того, что все были разрушенные, очень расщепленные, это когда в другого вытесняется своя не осознаваемая часть и отношения получаются как бы с самим собой, постоянно проигрывается травматика. Например для моей «святой» бабушки муж был законченный алкаш, дочь «одоробало не приспособленная в жизни», а внучка «приплод и позорище», а она такая «великомученица, благородная».
Человек перед собой не видел реальных живых людей, а вытеснял в них свои теневые части, заявляя всем, о своей грандиозности.
Меня не то, что не видели мои близкие и родные, они меня люто стыдились каждый вытесняя в меня свою часть, одевая для людей красиво.
Мне нельзя было в этих новых вещах ничего, а новые платья были каждый день на мне, им нравился восторг «зрителей», которые говорили, что меня как «куклу одевают».
Но при выборе даже одежды, я совершенно не учитывалась, что мне там жмёт, колит, нравится, не нравится, натирает, никого не волновало.
Как-то мы полдня были на параде в городе, а на мне были маленькие мокасины и только когда выступила кровь сверх обуви, на меня обратили внимание.
И то, сейчас я думаю, не потому что дошло, что мне больно, а потому что, «что скажут люди, если вдруг заметят кровь…»
Ведь я ещё дома сказала, что мне больно в этой обуви ходить, но мама никак не отреагировала, как будто я ничего и не говорила.
Мне пришлось умертвить себя, чтоб выжить, расщепиться, это было начало моего сумасшествия.
Стыд непереносимый, который я как булыжник всегда носила в себе не давал мне жить, дышать, я могла только существовать, у меня совершенно не было энергии на жизнь. Сколько себя помню в детстве, так моя единственная задача была, это не отсвечивать.
-«Спрячься и так без тебя тошно, бельмо на глазу…» мне говорила мама, лежавшая либо в депрессии, в алкоголизации, либо в психосоматических болях, крича на всю квартиру «ПОМОГИ!!! ПОМОГИ !!!» и когда я ребёнком прибегала, хотя что я могла сделать в 5 лет?
Она кричала на меня, «да пошла ты отсюда, тошно смотреть на тебя, всю жизнь мне обосрала».
Она кричала так от боли, что «содрогались» стены, «ползала» по стенке и все таблетки, которые были в доме горстью выпивала, я их прятала, выкидывала, боясь за маму, что она умрёт.
Я ложилась на кровать и просила Боженьку «забери, забери меня, пусть маме будет лучше, это всё из-за меня, забери меня!»
И думала, если я сейчас задержу дыхание, то Боженька будет пролетать мимо, увидит что я умерла и заберёт меня за мои грехи.
Я сильно плакала, била себя по лицу, по голове когда это не происходило, когда я в очередной раз открывала глаза и понимала, что жива(((
Но мне нельзя было плакать, мне нельзя было смеяться, мне нельзя было хоть как-то проявляться, ведь от меня все беды.
Стыд меня съедал, парализуя и расщепляя психику, я просто передвигалась куда прикажут и не чувствовать ничего.
Мне всегда хотелось стать прозрачной, невидимой, пропасть в детстве, я задавала один себе вопрос: «Зачем я живу, для чего я родилась?…»
И не находила ответ.
Я не знала кто я, что люблю, не знала зачем живу, как мне нравится, ни о чём не мечтала, ничего не хотела и мне почему-то, всегда было стыдно.
Стыд был моим ведущим чувством, я вообще не помню, чтоб хоть кто-то умилялся мной, улыбался и радовался что я есть.
Стыд меня с каждым годом всё больше и больше поглощал.
Я ничего не чувствовала кроме жуткого страха перед жизнью и лютого стыда. Мой страх настолько был силён, а стыд жгуч, что потом я могла мириться с этим багажом «счастливого» детства, только употребляя, но об этом в следующих постах.
Спасибо, что дочитали до конца, продолжение следует, всех обнимаю и жду на своих консультациях и терапии. Запись на почту или в директ.
Будем на связи всегда. Подписывайтесь на мои ресурсы👇
📌 Запись на косультацию 👉 @yuliyazubenko
Подписывайтесь на мои ресурсы, давайте будем ближе ❤️👇
- Youtube;
