Однажды зимой мама торопилась на работу. Она везла на санках братика Женю, а я бежал рядом.
В спину нам дул сильнейший ветер со снежными хлопьями, трудно было оборачиваться, чтобы контролировать, всё ли в порядке с малышом. Вдруг она сказала мне с тревогой: «Санки лёгкие! Глянь-ка, что там...»
Брата на санках не было. Мы с мамой ринулись назад и сразу нашли его. Он лежал тихонько в сугробе и пытался есть снег.
- Ты что же молчишь! – запричитала мама. – А если бы ты заснул и тебя снегом засыпало? Крикнуть надо сразу, как только свалился с санок. Почему ты молчал, скажи на милость?
- Я думал.
- Ничего он не думал, он снег ест, - наябедничал я. – А потом заболеет, а вы начнёте вокруг него охать и ахать.
Вечером мама вначале, как всегда, забрала меня из старшей группы, а потом брата из младшей. Воспитательница, понизив голос, сообщила маме:
- Женя сегодня сказал, что ваш муж начальник политбюро. С чего он это взял?
У мамы рот сам по себе раскрылся.
- Он да... он... у меня начальник бюро. Но... технологического...
- А, тогда понятно. Мы тут проводили учебный опрос у всех деток, кем работают родители. У кого кто. Кто рабочим, кто в школе, кто в милиции. И тут ваш всех удивил: а мой, говорит, папа работает начальником политбюро. Наверно, телевизора насмотрелся.
Дома мама ему объяснила, что начальник политбюро – это Горбачёв. Он там самый главный. А наш папа – он просто папа. Не очень-то большая величина.
Я намотал сказанное на ус. А когда мы через полгода, летом, ездили на юг, в обезьяньем питомнике мы увидели другого папу, обезьяньего. Он был большой и свирепый. У него было три жены и у каждой по обезьёнку. Все его слушались и боялись, это было видно сразу. Люди угощали обезьян фруктами и конфетами.
Женя тоже бросил маленькому обезьёночку ириску. Свирепый обезьяний папа отобрал у собственного детёныша конфету, стал обрывать на ней обёртку, а тот ловил обрывочки сладко пахнущего фантика и нюхал с тоской эту свою несбывшуюся радость. Большой самец сожрал конфету, а Женя расстроился.
- Как же так, - всё не мог он успокоиться, - отобрать у собственного ребёнка сладкую пищу и съесть самому...
А наш папа, в целях воспитательной пропаганды, воспользовался моментом:
- Вот видете, - говорил он, - какой я хороший по сравнению с обезьяньим папой. Я намного мягче его и добрее. Вы все вместе с мамой должны меня ценить. И слушаться. Вон как они все – и мамки , и ребёнки слушаются этого домашнего тирана. Он в доме хозяин, не то, что я. Хотя я заслуживаю лучшего отношения по сравнению с ним.
- Он, конечно, не подарок. Но и ты не очень-то понтуйся, - возразила ему мама. – На всё есть причины. Почему-то же они его любят и ценят. Может быть, он по-своему хороший, этот обезьяний папа.
- Как ты можешь так говорить, мама! – возмутился братик. – Он маленького своего обезьёнка обижает. Надо его отобрать у такого злого папы и взять к нам.
- А взамен обезьяньему папе отдать тебя! – предложил я. Чтобы всё по-честному.
- А почему меня? – возмутился брат. – Может, лучше тебя?
Потом мы помирились и решили никого обезьяньему папе не отдавать, а нашего папу слушаться, чтобы он почувствовал себя в доме хозяином.
Но папа был настроен скептически. Потом, когда мы лежали на пляже, папа сказал, перевернувшись под южным солнцем со спины на живот:
- Никогда мне не добиться таких успехов, как этот крупный примат-мужчина, - сказал он с грустью.
- Почему? – заинтересовались мы все трое, включая маму.
- Тот крупный и весь волосатый, шерстяной. А у меня тельце гладкое, грудь не волосатая. Говорят, если у мужчины грудь волосатая, будет богатым. Не быть мне богатым.
И папа задумался, вынул пачку своих сигарет и закурил.
А в это время к нему подошёл какой-то дядька и попросил дать ему тоже закурить. Он сказал так:
- Молодой человек, а не угостите ли сигареткой?
Наш папа был тогда и вправду довольно молодой, зимой ему исполнилось тридцать шесть лет. А тот дяхон выглядел намного старее. Он был общительный и приветливый, и папа встал и пообщался с ним. Они долго разговаривали, потом дядя ушёл – его позвали. А наш папа сообщил нам, что этот человек, с которым они так долго разговаривали, юморист.
Братик спросил:
- А кто такой юморист?
- Не приставай с глупыми вопросами к папе, - как старший осадил я малыша.
Папа рассказал, что этот дядя из Москвы и знает многих знаменитостей.
- Его зовут Леонид, а меня-то тоже! Получилось, мы с ним тёзки.
- И ты сразу обрадовался, - ввернула едкое словечко мама.
- А что ты опять недовольна... Тут, конечно, хорошо, в смысле моря. Но никакой культурной программы пока не наметилось. А вот попался интересный собеседник... Он спросил откуда я и кто такой. Я сказал, что работаю на заводе. А он в молодости участвовал в КВН, а недавно написал какой-то юмористический рассказ и его даже напечатали в «Литературной газете». А здесь, в Гаграх, он с концертами. И ещё он сказал, что, может быть, когда-нибудь его можно будет увидеть по телевизору. Там, где смешно. Он приглашал прийти к ним на концерт. Там будут знаменитости. Может даже, Жванецкий.
В итоге на следующий вечер мы пошли на этот концерт, купили билеты по четыре рубля с человека и расселись поудобнее.
- Там будет смешно, - предупредил нас папа. И мы обрадовались.
И вот на сцену выбежал тот самый дядька с пляжа и сообщил с сожалением, что кое-кто из знаменитостей не смог вовремя подъехать сюда, в том числе и Жванецкий.
- Но это ничего! – обнадёжил он публику. – Всё равно будет весело! Я вижу много детей... Здравствуйте, детки! Здравствуйте! А ну все дружно ответим мне, вместе: «Здра-авствуй, дядя Лёня!» Громче! Ещё раз... Громче...»
Во время концерта, не выдержав юмора, заснул мой младший брат. А я выдержал. Папа это заметил и, когда мы шли домой, похвалил меня:
- Вот у Саши есть чувство юмора. Молодец... Там было весело, правда? Всё-таки, столичные юмористы. Просто менее известные.
- Правда, - мрачно сказала мама, и по её тону можно было понять, что она думает про менее известных столичных юмористов, а также и про нашего папу, хотя он не с ними, а вместе с ней самой тихо работает на заводе. Ещё она поддразнила папу, сказала:
- Ты же говорил, там будет смешно. А там, наоборот, было весело...
- Ты ничего не понимаешь мама, - сказал я, чтобы защитить папу и его взгляды на жизнь. – Помнишь, что папа говорил? У кого грудь в шерсти – тот и станет главничать! Поэтому: этот дяхон потом станет каким-нибудь главненьким и попадёт в телевизор, а мы его там увидим и будем гордиться. Я заметил, когда они на пляже разговаривали с папой, что у нашего папы грудь не волосатая, а у того дяхона грудь волосатая. Ещё и живот тоже волосатый.
Мне запомнились папины слова, там на пляже. Кто в жизни становится хозяином в доме. Но мама не доверила моим словам:
- Никогда тот юморист ни в каком телевизоре не появится. А нашему папе вообще хотя бы поменьше косячить по жизни. Работает тихонько, командует там в своём бюро – и слава Богу. Тоже мне, задумался, кто хозяин, кто не хозяин... А сам от поезда отстал!
Дело в том, что когда мы ехали сюда, в Сочи папа вышел на пять минут остановки, а поезд сразу поехал. Папа в тапках, трениках и в майке, без денег оказался на перроне неродного города... Один добрый старый армянин-проводник с другого поезда заметил папу, как он мечется и подвёз в своём вагоне.
Всё окончилось тогда хорошо, хотя мама и братик вначале плакали. И вот теперь мама напомнила папе про его косяк, и он опустил голову, понимая, насколько он несовершенен.
Прошёл всего один год, и вот – о чудо! – папа как-то позвал нас к телевизору со словами: «Идите все – там интересно!»
И мы увидели в телевизоре его – того дядю, который в 1987 году давал концерт в Гаграх. Он был окружён красивыми женщинами в коронах, всё также активен и весел, как на концерте. Это был конкурс красоты, первый конкурс красоты в нашей стране!
Папа торжествовал так, как будто это он сам попал в телевизор, а не тот юморист. Мама, однако, не разделяла его восторгов.
- Ну и что? До старости юморить и всего-то добиться ведущим каким-то побыть в одном конкурсе. Ничего он особого не достиг. И не верю, что достигнет.
- Ты ничего не понимаешь, - возразил ей папа. – У этого человек талант, он участвовал в КВН в Москве.
А мы в этом году поехали в отпуск уже не на юг, а в дом отдыха. Там тоже было хорошо и весело. А наш папа даже выиграл приз – машинку нам с братиком. Он участвовал в конкурсе «А ну-ка парни». У них была команда: кто смелый, кто сильный, кто на что горазд, поэтому они и победили. Нашего папу, между прочим, выбрали капитаном, не знаю за что. Наверно, потому что он начальник бюро, вот и здесь сделали начальником.
А в финале наш папа тоже отличился: съел сахаринку быстрее соперника из другой команды. Он её сгрыз за три укуса, я сам видел. Противнику такое мастерство даже и не снилось.
- Ты у нас тоже талант, - хвалили мы папу. – Почти что как в КВН выиграл, как тот дядя Лёня, который концерт давал.
Но папа думал, что мы не искренние и его подкалываем.
Что ж. Самое удивительное, что ещё через несколько лет этого человека, которого звали дядя Лёня, мы снова увидели в телевизоре. И на этот раз его уже узнала вся страна: этот дядя Лёня вёл передачу «Поле чудес». После этого мама стала чаще прислушиваться к папиному мнению.
Наша жизнь – это поле чудес.
© Александр Тененбаум