Колька резал бутерброды, надув губы и демонстративно повернувшись ко мне спиной. Нож раздражающе стучал и скрежетал по стеклянной доске. Я поморщилась...
Мечта взамен нового холодильника
– Коль, эта доска для овощей. Не нужно резать на ней хлеб.
Муж еще раз демонстративно громко стукнул по доске ножом и сгреб нарезанный хлеб в соломенную плетенку. Стряхнул крошки с доски в раковину и сунул страдалицу в шкаф.
– Так же тараканы заведутся или муравьи, – не выдержала я. Достала доску и начала остервенело мыть ее под краном, вымещая на ни в чем не повинном куске стекла свое раздражение.
– Вот ты во всем такая, – подчеркнуто спокойно, с ехидцей в голосе отчеканил супруг. – Как одержимая своими навязчивыми идеями. Ну скажи, зачем тебе эта книга? Тоже мне, писательница. Тебе сорок скоро. Какая литература? Деньги девать некуда?
Я вздохнула. Уже неделю Коля брюзжал и пилил меня за желание издать свой сборник стихов и рассказов. И никакие доводы, что я давно об этом мечтала, что частично деньгами поможет наше литературное общество, которое решило меня поддержать, и что это лишний повод для детей гордиться своей матерью, – не возымели действия.
– Коль, я понимаю твое негодование. Но и ты меня пойми. Я всю жизнь проработала бухгалтером. Не проработала, промучилась, ибо это не мое. И тут такой шанс! Мечта! А ты меня подрезаешь на взлете.
Муж снова надулся.
– Лучше бы холодильник на эти деньги купили новый. Машину в ремонт нужно отдавать. А ты тут со своими стишками…
Общий папа – маэстро
Мне было обидно. Колька, конечно, никогда романтиком не был. Да и поддержки я от него особой не видела. Но мы жили мирно, поводов для скандалов за 16 лет брака почти и не было. Детки вот подрастают. И не самые плохие родители у них. Я всегда гордилась своей семьей. Не думала, что муж так остро негативно примет известие о моем творческом становлении. А ведь я радовалась своему сборнику как девчонка.
– О чем задумалась, Мира? Дизайнер уже работает над обложкой твоего сборника, корректор трудится не покладая пера. Улыбнись, дебютантка, – Сергей легонько щелкнул меня по носу и белозубо заулыбался.
Сергей был руководителем нашего общества и ко всем его участникам относился как к детям. Неважно, младше они были на десять лет или старше на двадцать. Мы с ним были ровесники, но я неизменно ощущала себя в его присутствии девчонкой, этакой даже примерной ученицей. За плечами нашего гуру были уже десятки книг и опыт. Роптать мы не смели, лишь увлеченно внимали советам и ловили каждое слово маэстро.
– Да все нормально, Сереж. Так, взгрустнулось немного. Муж против книги. Я, конечно, все равно сделаю по-своему, но от этого как-то нехорошо на душе.
– Слушай, пошли пообедаем, а? Там и поговорим. Я что-то зверски проголодался. Мозг пока отказывается решать вселенские проблемы, требует подпитки.
Вспышка новых чувств
Сергей на удивление близко к сердцу принял наши с мужем разногласия. И говорил-говорил, доказывая мне мою значимость. Убеждал в правильности моего выбора, внушал, какая я талантливая и… красивая. О, Боже! Красивая! Вот когда я начала таять. Так редко в жизни мне приходилось слышать комплименты. Не от матери и мужа уж точно.
– …и не слушай никого, Мирослава. Имя-то какое! Мирная, славная! Ты ведь такая и есть. Как тихое лето. Умница и красавица. Верши свою судьбу сама.
Сергей в порыве откровения схватил мою ладонь и поцеловал. Я смутилась. Но это уже было начало. Мы почувствовали это оба. Как будто искра пробежала. И сделалось так нестерпимо стыдно и радостно одновременно, что даже закружилась голова.
Нескромное счастье
Когда я опомнилась, было уже поздно. Меня затянуло. Я вся с потрохами была во власти Сергея. Я была влюблена по уши, по самую макушку.
Сборник моих стишат и рассказов вышел красочным и довольно объемным. Но даже он не доставлял мне столько радости, сколько новый роман.
Отношения с мужем разладились окончательно. Его презрительное «фрр», когда он увидел книгу, и демонстративная холодность окончательно обозлили и меня. И я без зазрения совести отдалась новым отношениям, тайно грезя о разводе.
Серёжка был мил и страстен. Он осыпал меня подарками и комплиментами. Правда, и о себе поговорить он был не прочь, но талантливым людям это простительно.
– Мирка, я так рад, что мы вместе. Ты даже не представляешь! – говорил он, перебирая стопки своих книг и раскладывая их в порядке, понятном только ему. – Ты просто моя муза, мой двигатель. Скоро заканчиваю очередную повесть, и все благодаря тебе.
Я скромно улыбнулась и обняла любимого…
Сотворчество вне любви
– Развод? Какой развод, Мира? Ты что? – Сергей распалялся все больше и больше.
– Сереж, мы ведь уже полгода вместе. Ну сколько можно скрываться? Я разведусь, мы поженимся, и все встанет на свои места.
– Мир, ты что, совсем ничего не понимаешь?
Мне был сладок именно запретный плод. Важен драйв, адреналин, страх разоблачения. Это делало меня сильным, способным на подвиги. Это помогало творить и развиваться. Да и потом, я ведь тоже не свободен. Женат я. И уж точно разводиться не планировал.
Я вскрикнула.
– Нет, ты что, серьезно думала, что мы пара? Мы ведь нужны были друг другу. Мы сподвижники, сотворцы, соавторы, но нет, мы не пара. Мир, ты чего?
В тот вечер я шла домой и ревела-ревела-ревела. Дура я, дура. Какой же глупой я была, какой наивной и слепой. Как могла не замечать, не знать, не чувствовать?
Вопросы рылись в голове, зудели и мешали думать рационально. Однако самым важным из них представлялся вопрос «как жить дальше?». И ответа на него у меня не было...