Больше ста лет назад немецкий философ и лингвист Вильгельм фон Гумбольдт (1767-1835 г.г.) высказал очень простую и оттого не менее значительную мысль, которая заключалась в том, что слово не является эквивалентом предмета, как воспринимаемого органами чувств, но пониманием его, закрепляемым в языке посредством найденного для него обозначения. И объяснял это тем, что точно также слова санскритского языка, обозначающие слона, не являются аналогом чувственно воспринимаемого предмета, но пониманием того, закреплённым в языке посредством найденного для него плана выражения, потому формируют обозначаемые как животного «дважды пьющего», набирающего воды сначала в хобот, затем в рот, как «двузубого», имеющего два бивня, как «снабжённого рукой», использующего хобот подобно тому, как человек — руку. А если взять в качестве примера обозначающее слона в индоевропейском формате, оно будет иметь предметом обозначения не слона как явления в целом, но какую-нибудь одну из его существенных особенностей, которая чувственно воспринимается в больших и сильных ногах-стопах, поэтому формирует обозначаемое животного как «большеногого». И применительно к другому какому бы то не было языку понимание слова в плане выражения предвосхищает только ему свойственный образ, который и был положен в основу наименования, остраняя любые другие акциденции как несущественные свойства. Отсюда следует, что слово выражает понятие в то время, в какое имя образует понятие по предмету, свойственному тому или иному явлению, в данном случае, животному. Говоря по другому, есть большая разница между обусловленностью понятий и наименованием образов, и как следствие, это количественное несоответствие между словами и именами.
Поскольку активное значение знак приобретает в контексте высказывания, но вне контекста пассивные значения знака не являются актуальными, оставаясь в рамках словарных статей, постольку количество слов растёт экспоненциально в зависимости от значений знака, а имя представлено в качестве омонимии. Или в зависимости от того, в каком именно контексте употреблено слово, языковой знак приобретает соответствующее тому контекстуальное значение, которого у него может быть сколь угодно много. Итого получаем несколько слов, которые различаются семантически, но лексически они совершенно неотличимы между собой. Относительно же того, в каком контексте например находится языковой знак пол, слово приобретает три активные значения в рамках словарных статей соответственно: пол как настил в доме, помещении, по которому ходят; пол как род живых существ; пол как половина. Получаем три разные слова согласно их значений в первом, во втором и в третьем контекстах и одно единственное имя «пол». Если добавить к ним другие три слова, — зоб как женская грудь; зоб как горло у птиц; зоб как болезнь, — то в конечном счёте мы получим шесть разных слов, каждое из которых имеет значение согласно контексту, и лишь два имени — «пол» и «зоб».