Было далеко за полночь, но Виктор даже не думал о сне. Он ходил из угла в угол по тёмной комнате, иногда подходил к окну и вглядывался в холодную густую ночь. В его душе был такой же непроходимый мрак, как и за окном. Что это? Испытание? Наказание? Насмешка судьбы? Что? Зачем Марина вновь появилась так близко… Да ещё и так оглушительно! Видимо, она навсегда прикипела к его жизни – не так, так этак.
А ребёнок… Этот мальчик… Неужели это его сын? Сейчас это, конечно, очень легко проверить, но… Любые движения в этом направлении сразу же обратят на себя внимание, а этого допустить нельзя.
Да и что тут гадать – сроки сами за себя говорят! Виктор вновь прошёлся по комнате заглянул на кухню и в который раз за вечер или уже за ночь включил кофеварку. Немигающим взглядом уставился на умную машину, которая тут же запыхтела и вскоре одарила его чашкой ароматного напитка.
Даже выпить кофе Виктор не смог, присев к столу или, вообще сидя где-нибудь. Он вновь побрёл в задумчивости по квартире с чашкой в руках и, лишь зайдя в спальню, словил бушующие мысли в тяжёлой от эмоций голове и, сжав зубы, выскочил оттуда, как ошпаренный.
Лишь под утро ему всё же удалось ненадолго прикорнуть на диване, но сон не принёс ему хоть сколько-нибудь спокойствия. Соскочив по сигналу будильника, Виктор сразу же ощутил душевную неразбериху. Холодный душ и большая чашка кофе не оказали никакого спасительного действия, и Виктор решил поговорить с Мариной, хотя предполагал, что этот разговор вряд ли скатит камень тревожности с его души.
Но тем не менее, улучив момент, он приехал днём в роддом и, пользуясь расположением главного врача, прошёл в палату к Марине. Она не спала, а лежала, глядя широко раскрытыми глазами в окно. Там виднелось унылое серое небо с резко наплывающими свинцовыми тучами, прорывающимися моросью и колючими недобрыми снежинками, сердито пляшущими на холодном ветру. Столь безрадостная картина за окном не мешала ощущению полного безразличия, владевшего Мариной. Она не была похожа на счастливую мать, совсем недавно родившую своего первенца.
- Здравствуй, Марина! – тихо сказал Виктор, входя в палату.
Она повернула голову в сторону двери и, увидев его, не проявила никаких эмоций.
- Здравствуй! – прозвучало равнодушное приветствие, даже немного озадачившее Виктора, уверенного, что при виде его Марина непременно должна была забеспокоиться.
– Ну, выглядишь ты неплохо… А как чувствуешь себя?
- Спасибо, хорошо, - спокойно ответила ему Марина.
Её самообладание обескураживало, и он решил не ходить вокруг да около.
- Я так думаю, что нам есть что обсудить, не так ли? – подвинув стул поближе к кровати, Виктор уселся на него.
- И что ты хочешь со мной обсудить? – спросила Марина немного дрогнувшим голосом, который выдал всё же тщательно скрываемое ею волнение, что не укрылось от пристально наблюдавшего за ней Виктора.
Сегодня утром по телефону мама рассказывала ей о том, как они вчера все переживали, а Витенька - тысяча спасибо ему - пообщался с главным врачом и сообщил им хорошие новости. Марина слушала её и представляла, как Виктор, услышав все подробности, связанные с её беременностью, складывает два и два и у него получается ответ, который валит его с ног. Она весь день ожидала его звонка, но он завился собственной персоной, чтобы задать все эти ненавистные ей вопросы.
- Я хочу обсудить рождение нашего с тобой сына… - тихо сказал он, необычайно внимательно разглядывая свою ладонь, будто видел её впервые или словно там было написано всё то, что его волновало.
- А с чего ты взял, что этот ребёнок твой? – она всё ещё храбрилась, хотя прекрасно понимала, что это совсем не поможет ей убедить его в обратном.
- Марин, ну не надо, а? – устало сказал Виктор. – Ты же понимаешь, что сделать тест ДНК сейчас не составляет никакого труда.
- Однако же ты не делаешь его, а пришёл меня помучить… - парировала она, привстав на локте и уставившись на него.
- А ты хочешь, чтобы об этом узнало как можно больше людей? - насмешливо смотрел на неё Виктор.
- Нет, конечно, - не выдержав, она прикрыла глаза и откинулась на подушки.
- И ты совсем не собиралась мне об этом говорить, так?
- Не собиралась! – в её ответе чувствовался вызов.
- Ну да, ты как всегда - сама всё решаешь и делаешь так, как считаешь правильным, мнение других тебя мало интересует…
- А ты вот прямо воспылал отеческими чувствами, как я погляжу! – усмехнулась Марина. – Так подожди немного, Машка с удовольствием родит тебе и не одного… - разошлась она. – Кстати, скажи, пожалуйста, какую власть ты над ней имеешь, что она всё время летит в твои объятия, как мотылёк на огонь, а?
- Тебе никогда не понять нормальных человеческих отношений, - грустно ответил он.
- Да что ты говоришь, отношений мне не понять… - передразнила Марина его тон. - Мне совершенно точно невозможно понять глупость человеческую и склонность к мазохизму… Ты же её грабли, которые она носит всё время за собой и никак потерять не может и ударяется всякий раз, когда приближается к ним, то есть к тебе, - усмехнулась Марина.
- Не надо уводить разговор в другую сторону, - скривился Виктор, - нам с Машей хорошо, а тебя наши отношения не касаются…
- Что значит не касаются, она вообще-то моя сестра!
- И-и-и? – пожал он плечами. – Из-за этого она не может быть счастливой?
- Это ты-то её счастье?
- А хотя бы и я, что тебя не устраивает?
- Вить, ну давай не будем, а? Мы оба видели, что стоило мне приблизиться к тебе, как ты забыл и про Машу, и даже про себя… Да про всё на свете забыл, не помнишь, как это было? И не надо только плести тут про какую-то месть, удовлетворение своего попранного тщеславия… Я не поверю в это, как не поверила и тогда. Вижу - прекрасно всё помнишь…
- Помню, к сожалению, а где-то в палате по соседству лежит и сопит живое напоминание об этом, так ведь?
- А вот о ребёнке просто забудь - он не твой, он мой! – она смело посмотрела ему в глаза.
- А что ты мужу сказала? – вдруг поинтересовался Виктор.
- Почему тебя это волнует? Хочешь поделиться с ним своими догадками? Давай, валяй!
- А что это ты такая смелая?!
- Я всегда была такой, разве что-то изменилось?
- Марина, я понял – разговора сегодня не выйдет, - сказал Виктор поднимаясь и отставляя стул в сторону, - но знай, он не окончен, я этого так не оставлю! Это мой сын и ты не можешь просто так увезти его в другую страну.
- Можешь подать на меня в суд! - засмеялась она. – Как тебе перспективка предать гласности наш роман?
- Чему ты радуешься? Ты считаешь, что это действительно весело?
- Нет, Витя, на веселье тут никак не тянет, даже наоборот, - она вновь погрустнела и в её глазах заблестели слёзы.
Бравируя сейчас перед ним, она вовсе не была уверенной в том, что Витя действительно не предъявит свои права на сына.
- Так ты признаёшь, что это мой ребёнок? – спросил он уже более мягким тоном, лишённым всякой суровости и резкости.
- Вить, пожалуйста, не говори никому об этом и не проявляй никакой активности, пожалуйста, - умоляюще смотрела она на него, - дай мне встать на ноги и почувствовать силу и уверенность, чтобы всё это выдержать.
- Ну что ты монстра-то из меня делаешь! – ответил он, - конечно, поправляйся, приходи в себя, потом мы с тобой обсудим все вопросы, связанные с нашим сыном, - кивнул он и, попрощавшись, вышел, тихо закрыв за собой дверь.
В коридоре он подошёл к посту дежурной медсестры.
- Привет, сестрички, как настроение? – бодро обратился он к двум девушкам, которые просматривали назначение врачей, готовясь к вечерним процедурам.
- Отлично! - ответила одна из них, кокетливо улыбаясь.
- А Вы что здесь делаете? – строго спросила другая.
- Я-то? Бдительность проверяю, - весело отозвался Виктор, – вот у вас с этим всё в порядке, молодцы, - пошутил он.
- Верунчик, это свои, - обратилась кокетка к подруге, – он с Владиславом Геннадьевичем пришёл, - назвала она имя главврача и повернулась к Виктору, - Вам что-то нужно? Главный на совещание уехал…
- Да, я знаю, он мне говорил, что уедет, а я вот хотел посмотреть на новорождённого… вот из этой палаты, - он указал на дверь, откуда только что вышел, - можно?
- А-а-а, вчерашнего торопыжку, - поняла медсестра, - ну идёмте…
Они вошли в отделение для новорождённых и подошли к палате, в двери которой было большое окно.
- Вот, можете посмотреть, - улыбнулась девушка.
- Понял, - Виктор подмигнул ей, чем вогнал девушку в краску.
- Ну я пойду, если ещё что-то нужно будет, Вы знаете, где меня найти, - по-прежнему улыбаясь, сказала она, - меня, кстати, Лена зовут…
- Очень приятно, Леночка, а я Виктор, - ответил он и повернулся к дверному окну, - я постою здесь немного, Вы не против?
- Да, конечно, конечно, - ответила девушка и вернулась на пост.
Виктор смотрел на ребёнка, спящего в инкубаторе и прислушивался к своим ощущениям. Нельзя сказать, что он почувствовал невероятный трепет при виде ручек, ножек, личика, которое отсюда невозможно было разглядеть, но какая-то тёплая волна разлилась внутри него и сердце тревожно толкнулось при взгляде на кювез с малышом.
«Надо же, это мой сын!» - подумал он и, чувствуя, как ему стало радостно от этой мысли, пошёл к выходу. На посту ещё раз поблагодарил медсестричку Лену и, получив в награду милый взгляд карих глаз, покинул отделение.
Марина тоже вечером познакомилась с сыном, увидев его в первый раз. Ей разрешили войти внутрь, и она долго смотрела на малыша через прозрачное оргстекло. Маленькое сморщенное личико хмурилось во сне, временами казалось, что он собирается плакать и Марине хотелось погладить его, успокаивая, но она не решилась сделать это, уж слишком маленьким и хрупким казался ей сын.
- Что же ты поторопился родиться? Потерпел бы немного, мы бы с тобой уехали домой и всё было бы хорошо… - тихо приговаривала она. – А как теперь выйти из этой ситуации, ума не приложу… Но я справлюсь, ты не бойся, понял? Мы должны быть сильными и тогда у нас всё будет хорошо, маленький, не переживай!
Через неделю Марину выписали, а ребёнок пока остался в роддоме. Она ездила каждый день к сыну, а дома была как неприкаянная. Родные пытались разговорить её, но это мало кому удавалось. Она лишь сухо отвечала на вопросы и большей частью сидела где-нибудь, просматривая что-то в айпаде или задумчиво глядя в окно.
В этом году Анна Григорьевна достигла пенсионного возраста, и муж настоял на том, чтобы она прекратила работу и вышла на пенсию. Аня так и сделала и тогда это казалось нормальным, но сейчас, когда Валеры не стало… Хорошо, что появился внук. Анна была занята тем, что готовила ему приданое. Они вместе со Светланой Петровной и Григорием Львовичем объездили все крупные детские магазины города, покупая пелёнки, распашонки, чепчики, костюмчики и ещё много чего необходимого ребёнку, а затем всё это стиралось, гладилось, раскладывалось по шкафам и полочкам. Бабушка, прабабушка и прадедушка с благоговейным трепетом представляли, как будут его купать, пеленать, укачивать, словом, пребывали в томительном ожидании встречи с малышом.
Но вот состояние дочери… Анна больше не могла видеть её такой, да к тому же обратила внимание, что Марина вообще не разговаривает с мужем по телефону. Это ей показалось странным и даже насторожило.
- Мариша, а что же Стивен, я думала, что он примчится сюда, как только узнает о сыне, - растерянно проговорила Анна Григорьевна, не в силах больше держать при себе недоумение и удивление поведением зятя.
- Нет, мама, он не приедет, - покачала головой дочь.
У матери защемило сердце. Сработал неизменный материнский инстинкт, который зашептал ей, что дочь одна там на чужбине, а рядом с ней непонятно какой человек… вон даже к сыну не желает приехать, значит с ним явно что-то не так. Но, с другой стороны, ведь они же видели мужа дочери, и он производил впечатление очень хорошего человека, Валера так вообще в восторге был от зятя, всем рассказывал, какой он замечательный…
- А что так, не может работу оставить? – осторожно начала она подбираться к прояснению беспокоящих её вопросов. – Он, наверное, приедет за тобой, когда вы соберётесь домой, - рассуждала она, - но ты же не торопишься, так ведь? Малыша ещё не выписали, да и как такого маленького в такую дальнюю дорогу-то?
- Нет, мама, он вообще не приедет, - Марина закуталась в палантин и, обхватив себя руками, вжалась в диван, - как и когда ехать мне решать самой.
- Почему? Марина, что случилось? Он что, оказался не тем, за кого мы его все принимали?
- Мы развелись, мама.
- Как?! – вскричала Аня.
- Как обычно это бывает - в суде.
- Ну как же это… Он что – бросил тебя, зная, что ты беременная? – сумасшедшее недоумение читалось на материнском лице и слышалось в её словах.
- Он не бросал… - Марина помолчала, собираясь с мыслями. - Мама, мамочка, я такая плохая! - внезапно заплакала она. – Я всем плохо делаю, всем! Я даже ребёнка не могла родить как положено…
- Доченька, ты что такое говоришь-то? – испугалась Анна Григорьевна. – Зачем ты на себя наговариваешь? Ты же не виновата, что так получилось и малыш родился раньше срока, ты же ведь этого не хотела…
- Я вообще его не хотела! – сквозь слёзы крикнула Марина.
- Молчи, молчи! – испуганно закричала мать и, резко присев рядом с ней, инстинктивно закрыла ей рот рукой, словно боялась, что слова, вылетающие из него, обретут какой-то реальный смысл. – Что ты такое говоришь, разве ж можно…
- Мама, я дрянь, я… я ужасная! Мама, ты меня возненавидишь, наверное, но я не могу больше держать это всё в себе и врать вам всем… - Марина выпрямилась и, шмыгая носом, судорожно размазывала по щекам слёзы.
- Что ты такое говоришь, Маринушка, милая моя, - Анна растерялась и почувствовала, как внезапный безотчётный страх сковал всё её нутро, заставив беспомощно сжаться в ожидании неизвестности, но, превозмогая его, она продолжала успокаивать дочь, - как же я могу ненавидеть тебя, родная…
Марина уткнулась лицом в её колени и заплакала ещё горше. Аня гладила дочь по спине и молчала, понимая, что происходит что-то из ряда вон. Вскоре плач почти затих, и они просидели некоторое время в гнетущей тишине, лишь изредка прерываемой судорожными всхлипываниями Марины. Аня не торопила дочь, давая ей возможность успокоиться. Наконец, та подняла на мать зарёванное лицо и, медленно выговаривая каждое слово, начала свой нелёгкий рассказ.
Она в общих словах поведала матери о том, что они поссорились с мужем и он, обидевшись, уехал в другой город на полгода, а она, не выдержав перешёптываний и сплетен, уволилась с работы и приехала тогда, в апреле сюда. После небольшой паузы, с трудом удерживая рассыпающееся самообладание и уже почти жалея о том, что начала этот разговор, Марина быстро призналась, что после вечеринки осталась у Виктора, а когда поняла, что сделала огромную глупость, срочно уехала назад в Америку.
Нервно теребя уголок диванной подушки, перечислила последующие события - новость о беременности, развод, переезд в квартиру и вот теперь – приезд сюда и рождение сына. Резко замолчала и, кажется, даже перестала дышать, так тяжело и скверно было на душе и страшно от ожидания, что сейчас скажет мама. Но Анна молчала. Марина ждала, ждала, не прерывая это безмолвие, и, наконец, не выдержала.
- Мама, я уеду, как только ребёнка выпишут … Я понимаю, что виновата перед всеми и этого не изменишь, не сотрёшь, не спрячешь и не выкинешь… Только не молчи, скажи, что-нибудь, пожалуйста, мама… Мама, мам… ну накричи на меня, скажи, чтобы я убиралась из этого дома, только не молчи, пожалуйста, ма-а-ама-а-а, - раздался её громкий плач.
- Что ты, что ты, - Аня обняла дочь, тоже вытирая слёзы, - сколько же ты пережила, родная моя, и что нас всех ещё ждёт впереди… - крепче прижав к себе, покачивала она свою взрослую, но от этого не переставшую нуждаться в её поддержке дочь.
После того, как схлынуло напряжение первых эмоций от услышанного, Аня начала думать об этой ситуации более объективно.
- А кто знает о том, чей это ребёнок? – спросила у дочери.
- Оля и Виктор.
- А-а-а, ну да, Виктор… Он вчера всё узнал, да? Поэтому и растерянный такой был… а Оля почему знает?
- Она знала о нас с Виктором – увидела как-то вместе... Ну и предположила, а, почувствовав мою реакцию, утвердилась в своих предположениях… - тихо пояснила Марина.
- Ясно, как всегда только от меня всё скрыли … - покачала головой Анна Григорьевна. – Кстати, ты думала уже, как назовёшь сына? Я всё ждала, что вы это как-то с мужем обсудите, и ты нам имя скажешь, а тут, оказывается, обсуждать-то не с кем уже, а он всё у нас – ребёнок, да ребёнок… должно же у мальчика имя быть. Да и свидетельство о рождении надо оформить… Да, Марина, и наследство-то… Бабушкину квартиру тоже надо бы оформить, всего несколько дней осталось, а потом это в суде придётся решать… Ты уж сходи завтра к нотариусу-то…
- Да, мама, схожу.
- Да, и надо помыть там всё в квартире – окна, стены, что уже старое и ненужное выбросить, может новое что-то купить… - строила она планы.
Марина внимательно наблюдала за матерью. Анна Григорьевна говорила без умолку обо всём на свете, без всякой логики и последовательности перескакивая с темы на тему. Видимо, перебирая так все блуждающие мысли, её мозг защищался от стресса из-за полученных новостей.
- Мама, ты ничего не скажешь? – спросила Марина.
- А что тут скажешь, - развела руками Анюта и потом прижала их, сомкнутые в замок, к груди, - будем жить, а там… видно будет… Они ведь жениться собрались, Витя с Машей… - сообщила она. - Витя приходил, руки её даже просил… За неделю до … - и она расплакалась, вспомнив мужа.
- Не надо, мама, прошу тебя, не плачь, - теперь настал черёд Марины успокаивать мать.
Она обняла её и нежно гладила по спине, думая о Маше и о том, как она воспримет новость о ребёнке.
– Я понимаю, Маша всегда была для вас с папой особенным ребёнком, она часто болела, и вы её больше всех оберегали и жалели…
- Для родителей все дети особенные, - возразила Анна Григорьевна, перебив дочь.
– Я видела, как вы с папой её на руках носите, обнимаете и думала: почему я не болею, меня тоже бы тогда обнимали так же, как Машку… - Марина улыбнулась сквозь слёзы. - Мама, я уеду, как только можно будет, сразу же уеду… не буду напоминать им о себе.
- От себя не уедешь, доченька, - вздохнула Анна Григорьевна.
***
Авторское право данного произведения подтверждено на портале Проза.ру
_________________________________
_______________________________