По общему времени нашего маршрута в Лянгар, мы имели небольшое опоздание, из-за того, что седобородый консул Афганистана в Хороге, вместо того, чтобы отдать визы Валере, который проезжал через Хорог, потребовал всю группу к себе на ковёр. Пришлось из Ишкашима, собранными к старту, ехать обратно в Хорог, получать визы.
Когда Бахмуров зашёл в лавку и стал выбирать целлофановые пакеты с изображением девушек, я немного удивился. Чтобы не смущать продавца, я вышел на улицу и стал дожидаться своего товарища на улице.
Коротая время ожидания перед консульством, мы расположились по двум сторонам дороги на бетонных плитах и перекрикивались друг с другом на потеху прохожим. Получив требуемые наклейки в загранпаспорта, мы перекусили, сели в арендованные нами внедорожники и покатили на КПП «Ишкашим — Султан Ишкашим», к величественной реке Пяндж.
Но перейти границу в день получения виз, мы так и не смогли. Пришлось заночевать у родных Муродбека в Ишкашиме. Ночёвкой в обыкновенном понимании этого слова это назвать было трудно: мы потратили часть ночи на упаковку провианта и расфасовку пакетов со снаряжением и едой по рюкзакам. У Чижика был безмен, мы завешивали наши рюкзаки так, чтобы каждый нёс примерно по 38 кг. Утром нам опять предстояло идти к мосту по холодку.
На таджикской стороне было малолюдно. Сновали туда-сюда пограничники в советской форме. На пограничниках были модные «афганские» панамки, времён ОКВ, талии у бойцов были перетянуты ремнём со звездой. На ремне болтался брезентовый подсумок и штык. На КПП Ишкашим с нас было запросили бакшиш, но очереди не было, поэтому пропустили без бакшиша. Мы топали по мосту через Пяндж. На КПП «Султан-Ишкашим», нас поприветствовали два офицера в китайском «каменном» камуфляже. Начался долгий и нудный досмотр наших экспедиционных 120-литровых рюкзаков. Я боялся за камеру, однако всё обошлось. На спирт, который мы перелили в баклажку, погранцы даже не глянули, - на пластиковой бутылке была прилеплена огромная наклейка с химической формулой, медицинским полумесяцем и изображением черепа с костями. Громов объяснил, что это «для больных» и очень ядовито. Никто из пограничников не то что проверить, - даже в руки брать побоялись.
Бензин, купленный в Хороге на заправке, у нас изъяли. Это была большая потеря, так как местный, афганский бензин очень фиговый для мультитопливных горелок.
- Беда, беда! – сказал я и уселся на Чижиков рюкзак.
- Беда будет с тобой, если ты сейчас своею кормой прибор раздавил! – ответил Чижик. Я встал с его рюкзака и подошёл к Апраксинскому. Апраксинский рюкзак пристально досматривал офицер. Дэн Апраксин явно не хотел доставать очередную вещь из рюкзака, офицер насторожился. Бойцы подошли к Апраксину слева и справа, мы тоже подошли. Назревал разговор, который мог для нас закончиться лишними тратами.
Пограничники очень удивились, когда Апраксин выудил из своего рюкзака, купленный еще в России целлофановый пакет с изображением дамы неглиже. В пакете был запаянный в скотч провиант.
За порнографию и эротические изображения в Афганистане полагается очень строгое наказание. Но на наше счастье, пока мы мариновались в Ишкашиме, Бахмуров ночью заклеил на пакете голые женские сиськи чёрным армированным скотчем крест-накрест. Пограничники были поражены и попросили нас сначала этот пакет, в честь укрепления интернациональной дружбы, - отдать.
Мы объяснили, что пакет нам очень нужен.
Апраксин танцевал вокруг пограничника, вертел пакетом, прижимал его к сердцу.
Тогда пограничники, немного посовещавшись, решили у нас этот пакет купить и предлагали стопки местной валюты «афгани». Но мы были в Афганистане не первый и не последний раз, и цену местной валюты понимали.
Тогда офицер предложил нам, (страшно сказать), три доллара.
Апраксин помотал головой и предложил бартер.
Пакет с бабой, в обмен на наш бензин.
Погранцы опять посовещались, и офицер дал добро на обмен.
Таким образом, мы лишились пакета, (да и хрен бы с ним), но получили обратно наш бензин. По нашим скромным меркам, это была крупная победа.
