Часть 9
Вскоре Лерочкина мама пропала, перестала писать и не приезжала на свидание. Я много писал и даже звонил. В какой-то момент в колонии появилась и такая возможность, но все тщетно. Она будто сквозь землю провалилась, никто ничего не знал. Я до сих пор страдаю по моей Лерочке, больше я ее никогда не видел.
Освободился я и решил, что все, баста. Сколько можно? Было три жены, но ни одной нет рядом. Есть трое детей, старшей из которых уже шестнадцать лет, а их тоже нет со мной. Вообще никого нет, хотя есть мать, отец, ещё две сестры, бабушка, Яна. В Израиле полно народу, с кем течёт общая кровь, но я один. Я захотел другой жизни.
На работу нигде не брали. Да собственно я и делать-то ничего не умел.
Подвернулись якуты, которые позвали с собой в Магадан на Колыму золото мыть. Работа тяжёлая, но и деньги обещали хорошие.
Сказать, что было тяжело, это ничего не сказать. По пояс в ледяной воде, в грязи, без элементарных условий помыться и побриться, я проработал восемь месяцев. В сентябре сезон закрывается, и мы все, получив неплохие деньги, уехали на большую землю. Хотел встретиться с отцом, но пришло известие, что отец умер от передоза. Бабуля умерла ещё раньше: Янка написала мне в Одноклассниках, я сообщил матери, она никак не отреагировала, я тоже никак не реагировал. А что я мог? Янка много раз мне писала, но я ничего не отвечал. Последнее ее сообщение было такое: «Да люди ли вы?»
Я ничего не ответил снова. Нет, не люди. Я не чувствовал себя человеком, я был каким-то загнанным животным. Или даже нет, не животным, я был демоном, чёрным демоном, и мне было на все плевать. Я потерял любовь в сердце, не стал ни о ком переживать, мне не о ком было заботился. И никто не заботился обо мне. Я не любил даже себя, мне было плевать на себя, свою жизнь.
К матери я не хотел возвращаться. Ходил слух, что она совсем спилась, очень сильно похудела, я сразу тогда понял, что недолго ей осталось.
В общем, полетел я через Москву в Алма-Ату.
Своими жертвами я выбрал Янку и ее семью, и мою сводную сестру Аленку.
В Москве я был два дня, ночевал в хостеле, сильно выпили там с ребятами и подрались, в Алма-Ату приехал с жутким фингалом на пол-лица, но мне не было стыдно. Многих чувств уже не осталось в моей душе, а стыда тем более.
Часть 10
Заявился я сразу к Алене как снег на голову. А тут бац, я и заявился. Но встретились очень тепло. Она сама на птичьих правах со своим мужем и сынишкой жили у ее бабушки, а тут я ещё объявился. Но мне было все-равно, я сестру впервые видел, буду я ещё о ее бабке думать. Никто она мне.
На следующий день я написал Янке в Одноклассники, оставил свой номер, она сразу перезвонила. Шок у неё был, не виделись двадцать лет и не слышались, собственно, почти столько же. Яна с мужем и младшим сыном в Алма-Ату переехали из Ташкента лет пять назад. Была у них маленькая квартирка, тридцать восемь метров. Яна пригласила нас в гости вместе с Аленой.
Когда мы пришли, то там ещё была Янкина двоюродная сестра: моя двоюродная тетя. Моя покойная бабушка и ее мама - родные сёстры.
Хорошо нас приняли, Янка расплакалась как маленькая девчонка, хотя под пятьдесят лет ей уже было, а Янкиному мужу под шестьдесят.
Двоюродная тетя пригласила нас к себе в гости:
— Митя, приезжай к нам в субботу, Тася (моей бабушки сестра) тоже увидеть тебя хочет. Она старенькая, из дома почти не выходит.
Договорились, что в субботу все вместе, Янка с мужем и я с Аленой, поедем к ним. В пятницу решили созвониться.
Но вечером я вышел во двор покурить и увидел, как в беседке ребята бухают. Мне тоже так пивка захотелось. Подошёл я к ним, спросил, могу ли присоединиться?
—Давай, — сказал один из них, — только проставиться надо.
— Где лавка тут у вас?
— Чего? — не поняли мужики. — Ты откуда вообще?
— Я из Магадана.
И я слегка приоткрыл мою разрисованную грудь. Ребята примолкли, и только один из них задал вопросы, которые могут задать только наши. Ну мы с ним и ушли оттуда. Купил я ящик пива и три бутылки водки. Пришли мы к какому-то инвалиду, в коляске он сидел, налили ему плошку, он и сник после неё, а мы так хорошо посидели с Валериком или Виталиком, не помню, как его звали.
Очнулся я в субботу поздно вечером, посмотрел в телефон, Янка двадцать пять раз позвонила, Алена ещё больше. Вероника, тетя двоюродная, тоже звонила несколько раз.
Ничего не могу понять. Что случилось? Почему они все мне звонят? Непонятно мне было: никто же давно не переживал за меня. Позвонил сначала Алене, а она сразу налетела на меня, орать начала, я ее обматерил и бросил трубку. Какого хрена она будет меня отчитывать!
Янке звонить не стал. Если сеструха малолетняя так орет, то чего ожидать от тётушки. Но какого черта звонила Вероника? И тут меня осенило, я все вспомнил. Пошёл к Алене домой, она меня увидела, и опять за своё.
— Так нельзя, я переживала!
— Ага. Поводок ещё надень на меня, — рассмеялся я и сказал, чтобы закрыла хлебало, и тут бабка встряла. В общем, я и бабке ответил хорошенько матом.
— Убирайся вон из нашего дома,— заявила бабка.
Ну я собрал сумку, и был таков. Решил поехать к Веронике, они же ждали меня, готовились, наверное. Сел в такси, приехал. Хорошо встретили, вкусно накормили, поговорили, повспоминали. Тася (бабушка), ее все так называют, всплакнула даже.
И вдруг я обнаружил, что потерял телефон, наверное в такси выронил. А как без связи? И решил поехать в гипермаркет за новым аппаратом.
И надо было решать с ночлегом. У Таси совсем было негде, я это видел. Их девять человек, а квартира маленькая совсем: пятьдесят восемь метров, три крошечных комнаты. Решил, что к Янке никогда в жизни не пойду, да и негде им самим. У братишки комната как пенал, еле-еле его кровать и шкаф помещаются, а Янка с мужем в гостиной проходной спят.
Заказал я такси, доехал до гипермаркета, зашёл, глаза разбежались. Вместо телефона бутылку виски я купил. Былые времена вспомнил, как с Лизкой распивали. Вышел, да как одному пить-то? Решил пойти на район, где у бабули в шестом классе жил. Дошёл туда пешком, увидел гостиницу по пути, зашел, зарегистрировался, оплатил. Комнату мне дали хорошую с душем и телеком. В Магадане-то такая помойка была у нас, ну чуть получше, чем хата в колонии. А в гостинице все по-королевски выглядело. Оставил я сумку там со всеми деньгами и паспортом, дошёл до парка какого-то и там на лавке выпил я бутылку виски сам. Нахрена мне какие-то пацаны, которых я не помню, а они меня и подавно.
Татьяна Алимова