Все мы помним литературные анекдоты Хармса с пугливым Тургеневым, постоянно уезжающим в Баден-Баден и Достоевским, который невзначай сжигает полгорода папироской. Именно эти два классика олицетворяют литературное противостояние либерально-западнического и консервативного течения в русском обществе 19 века.
Захотелось коснуться этой животрепещущей темы (трепетала она с 19 в. непрерывно), тем более проблема вынесена временем и нашим правительством прямо на первые строчки всех новостных таблоидов.
Основная загвоздка -- Россия, это вообще что? Европа? Азия? Евразия? Азиопа? Вариантов и серьёзных и шуточных всегда было предостаточно. Копья ломали, до брызгающей слюны спорили (уже третий век спорят), а воз и ныне там. Возникает легкое подозрение, что ответа на этот вопрос нет. Хотя, и предлагают нам без конца разные варианты. Европеизацию. Евразийский путь. Гордую самобытность со скрепами.
Я, как автор, люблю все политико-философские проблемы рассматривать через призму литературных примеров. Пример с полярно разнесёнными Тургеневым и Достоевским очень хорош. Он выпуклый и интересный, как ни посмотри. Сразу оговорюсь, что первое же произведение Достоевского, прочитанное в детстве (это была, если не ошибаюсь, повесть "Белые ночи") включило меня пожизненно в ряды его поклонников. Оба своих диплома я писала по роману "Идиот". У Тургенева, скажу честно, люблю только "Записки охотника". Это однозначно шедевр. От всех его произведений о любви, как первой, так и последней, остаётся странное послевкусие. Не могу его даже правильно назвать нужным словом. Это не печаль, а скорее, отторжение. Думаю, дело в изначальной странности в амурных вопросах самого классика, с его детскими травмами и совершенно неприятной одержимостью Виардо. Но, это, безусловно, только моё личное восприятие. Поздние произведения Тургенева мне совсем не нравятся.
Отношения у классиков начинались чуть ли не с взаимной влюблённости, такой накал дружеских чувств, кстати, часто превращается в лютую вражду. Достоевский писал о первой встрече с Тургеневым: "«На днях из Парижа воротился поэт Тургенев и с первого раза привязался ко мне такою дружбой, что Белинский объясняет ее тем, что Тургенев влюбился в меня. Но, брат, что это за человек! Я тоже едва ль не влюбился в него. Поэт, талант, аристократ, красавец, богач, умен, образован, 25 лет - я не знаю, в чем природа отказала ему. Наконец: характер неистощимо прямой, прекрасный». Это вообще было в духе восторженного и временами экзальтированного Фёдора Михайловича. Тургенев тоже оценил талант начинающего писателя (более сдержанно), лишь заметил, что не стоит впадать в излишнюю религиозность. Но, потом колесо раздора закрутилось с бешеной скоростью, эпиграмма на Достоевского, сочинённая Тургеневым и Некрасовым, совершенно разное материальное положение, конкуренция на поле литературного творчества...Ведь разница в возрасте была совсем небольшой, но Тургенев уже был признанной литературной величиной, а Достоевский лишь начинал...
Иван Сергеевич -- высокий красавец с писклявым голосом, состоятельный, не имеющий проблем с деньгами (наследство, доходы с поместья). Федор Михайлович, страдающий с молодости эпилепсией, далеко не красавец, всю жизнь страдающий от нехватки денег. Тяжелые травмы детства и зависимости были у обоих. Тургеневу детство испоганила властная и неадекватная мать, Достоевскому -- смерть отца прямо у него на глазах (ну, и характер отца тоже был не сахар). Тургенев всю жизнь до самой смерти был зависим тяжело от Полины Виардо (рифма случайная:) Достоевский страдал игроманией, с которой смог, в конце концов, справиться (последней каплей стала продажа обручального кольца Анны Григорьевны).
Могли бы и дружить. Но, Достоевский был болезненно-раздражителен. Его новые друзья (кружок Белинского, где блистал Тургенев) потешались над обидами и обмороком "Рыцаря печального образа" (кстати, в будущем это же прозвище "Рыцарь бедный" будет дано князю Мышкину), не зная, о том, что это форма эпилептического приступа. Всячески поддразнивали его, ведь для психологически устойчивого барина Тургенева такие шутки были нормой, совершенно другой психотип. Достоевским всё воспринималось трагически (что, на мой взгляд, парадоксально, учитывая его искрометное чувство юмора. Но...Болезнь. Неврология. Этого не скинуть со счетов.
Далее отношения напоминали качели, то сближение, то разрыв. Всем известна история про 50 талеров, которые Достоевский, жестоко проигравшись в рулетку, одолжил у Тургенева (так долго не отдавал, что Тургеневым была забыта сумма, последовала ссора.) Достоевский очень тяжело переживал любое унижение, связанное с хроническим безденежьем.
В большинстве статей и рассуждений на тему этого знаменитого конфликта завистливой и мнительной стороной представлен Достоевский. Хотя отмечается, что Достоевский всегда находил в себе силы признавать талант и значение для русской литературы собрата по перу, в отличие от Тургенева (Тургенев писал, что единственными людьми, глубоко понявшими образ Базарова были Достоевский и Боткин). В то же время Ф.М. изрядно поиздевался над соперником, выставив его в образе писателя Кармазинова в романе "Бесы". К слову сказать, ну очень смешно. Еще не зная, что прототип тонкоголосого и пафосного Кармазинова , читающего про пискнувшую в кустах русалку, это Тургенев, я в юности очень смеялась. И потом, когда знала, смеялась тоже, да. Потому что смешно 😉 Тургенев не остался в долгу и назвал склонного к глубокому анализу человеческой души и её изломов коллегу "маркизом де Садом". Намекая на излишне скрупулезный анализ тёмных сторон человеческой психики.
Возвращаясь к изначальной теме, окончательный и страшный разрыв произошёл после публикации Тургеневым романа "Дым". История печального преображения главного героя Григория Литвинова происходит именно в Баден-Бадене, городе, который так любил Тургенев. Что же именно так поразило современников в этом романе? Конечно, не его любовная линия, а многочисленные размышления о судьбах России в контексте европейской цивилизации.
Монолог героя со странным именем Созонт Иванович Потугин обличает бесполезность России в контексте мировой истории, развития цивилизации. Я читала "Дым" гораздо позднее других произведений Тургенева, помню, что на мою юную голову этот монолог обрушился как ледяной душ, потому что даже при справедливости некоторых позиций общий вывод Потугина о России : "... наша матушка, Русь православная, провалиться бы могла в тартарары, и ни одного гвоздика, ни одной булавочки не потревожила бы, родная: всё бы преспокойно осталось на своем месте, потому что даже самовар, и лапти, и дуга, и кнут -- эти наши знаменитые продукты -- не нами выдуманы" был для меня абсолютно неприемлем. Помимо этого Потугин до кучи сладострастно громит русскую живопись, архитектуру, науку...вообще всё.
Естественно, для читающей публики было очевидно, что мысли Созонта (имя досталось от дедушки архиерея и означает --спасительный) Потугина были голосом автора, самого Тургенева, который никогда не скрывал своей горячей преданности Европе и западным достижениям прогресса.
На мой взгляд, тут все не так просто, потому что дать герою, который является авторским альтер-эго фамилию Потугин, звучащую для русского уха не очень благозвучно (если только не имеются в виду мучения при рождении чего-то нового), это очень странно. Кроме того, грустный и желчный Потугин говорит ещё и такое, про "русский вопрос":
"Жуют, жуют они этот несчастный вопрос, словно дети кусок гуммиластика: ни соку, ни толку. Ну, и конечно, тут же, кстати, достанется и гнилому Западу. Экая притча, подумаешь! Бьет он нас на всех пунктах, этот Запад, — а гнил! И хоть бы мы действительно его презирали,.....а то ведь это все фраза и ложь. Ругать-то мы его ругаем, а только его мнением и дорожим, то есть, в сущности, мнением парижских лоботрясов.»
То есть, некоторое сожаление о несамостоятельности русских дискурсов, представлений и мнений всё же присутствует. Ведь Потугин уверяет, что он Россию любит...Издалека.
Интересно отметить, что лексика споров о значении для мира России и Запада (в широком смысле) практически не изменилась за неполных два столетия. Ну, с другой стороны вся современная публицистика выросла из корней публицистики 19 в....
Для Достоевского мысли, высказанные в романе "Дым" были подобны яду. Они были квинтэссенцией всего либерально-западнического, всего, что столь претило почвеннику Достоевскому, не мыслившему творчества в разрыве с родной землей. Те самые печальные строки из эпилога к роману "Идиот", про европейские обычаи и холодные дома, вложенные в уста Лизаветы Прокофьевны Епанчиной, это крик души самого Достоевского, который всегда не любил Европу, хотя всегда преклонялся перед европейской культурой и искусством (вспомним, хотя бы "Сикстинскую мадонну" Рафаэля, перед которой он стоял, по воспоминаниям жены, очень долго. Был потрясен.)
Таким образом, конфликт двух писателей пришел к неразрешимой уже ни взаимным уважением к творчеству, ни терпимостью к чужому мнению стадии. Слишком важной и болезненной была эта тема для обоих.
Что я могу сказать про моё личное отношение к этому вопросу?
А ничего. У меня нет сформировавшегося мнения, даже к приближающемуся полтиннику. И я не стесняюсь этого, потому что есть сложные вопросы (как и романы) с открытым финалом. Только история покажет, кто был прав. Но, мне кажется, что в историческом процессе никогда нет черно-белых красок, всегда всё на свете перемешано и соединено.
И тут мне очень близка мысль Достоевского из его знаменитой Пушкинской речи. "Народ же наш именно заключает в душе своей эту склонность к всемирной отзывчивости и к всепримирению и уже проявил ее во все двухсотлетие с петровской реформы не раз. Обозначая эту способность народа нашего, я не мог не выставить в то же время, в факте этом, и великого утешения для нас в нашем будущем, великой и, может быть, величайшей надежды нашей, светящей нам впереди. Главное, я обозначил то, что стремление наше в Европу, даже со всеми увлечениями и крайностями его, было не только законно и разумно, В основании своем, но и народно, совпадало вполне с стремлениями самого духа народного, а в конце концов бесспорно имеет и высшую цель."
То есть, у России есть удивительное свойство воспринимать и заимствовать чужие культурные достижения и превращать их в свои, не только без потери качества, но и с преумножением оного. Добавляя к усвоенному свои краски и смыслы. Таким образом, Россия остается самобытной и в то же время приобщённой к европейской цивилизации.
Нельзя сталкивать лбами Россию и Европу. Они неразрывны и взаимно обогащают друг друга. Без России не будет Европы, а без Европы не будет России.