Никто никогда не пел блюз так, как Эрик Бёрдон. До сих пор загадка, как белый щуплый паренек из дождливого Ньюкасла смог так глубоко проникнуть в самую традиционную и каноничную афроамериканскую музыку. Корневую из корневых, от сохи и земли. И не только глубоко проникнуть, но и переосмыслить. Да, именно переосмыслить и добавить собственное уникальное звучание. Ведь подражать, копировать, заимствовать приемы пытались многие вокалисты. Но Эрику как будто удалось заглянуть куда-то в первооснову, в субстрат жанра. Где, кроме удалой разнузданности, кипучего желания жизни и ритма, очень много слез, боли, отчаяния и тревоги. Поэтому от пения Бёрдона по-настоящему бегут мурашки по коже и встает ком в горле.
Сам Эрик шутил, что дескать уже в роддоме вместо первого младенческого крика исполнил блюз. В детстве он обожал афроамериканцев – Бо Диддли, Джона Ли Хукера, Би Би Кинга и Луиса Армстронга. Был выгнан из школьного хора за то, что перекрикивал других. А потом долго ждал шанса выступить в местном бит-клубе, продолжая учиться у лучших. Основал группу «The Animals», сделав ее одним из лидеров британского вторжения. Был тем самым эггманом – человеком-яйцом из песни Джона Леннона «I Am The Walrus», ближайшим другом Джими Хендрикса (именно Бёрдону первому позвонила девушка Хендрикса, когда нашла его полумертвым от передозировки перед смертью).
Всё это осталось в прошлом. Кроме одного – голоса Эрика, который остался узнаваемым и в 81 год.