Засыпала Милана с огромным желанием куда-нибудь сбежать, но решила дождаться рассвета и поставила будильник на четыре утра.
Проснулась она еще раньше от звука работающего трактора.
Милана открыла глаза и отчаянно всхлипнула. Разочарованию не было предела: она была в квартире малолетнего Петровича на его диване, застеленного новым бельём в синий бабушкин цветочек, которое, наверное, кто-то подарил, а вокруг стояли её коробки с вещами. Трактор «работал» прямо за дверью в комнату – богатырский храп сотрясал стены, и Миле показалось, что Петрович над ней так пошутить решил, чтобы она поскорее съехала.
Всё, что Мила вчера творила с самого утра до позднего вечера всплывало в памяти кошмарными сюжетами, она нервно повернулась на другой бок и постаралась напряженно подумать, как быстрее отсюда сбежать и провести день цивилизованно, покончив с невезеньем.
Думать не получалось, уставившись в стену, смогла только рассматривать рисунок на обоях в виде листьев лиан или папоротников. Ныл низ живота, Милана сжалась в комочек и задышала быстро, почувствовав, что по привычке опять начнет рыдать
Ей как-то приснилось, что она залезла на высокое дерево, огляделась и поняла, что не может спуститься, сейчас было точно такое же ощущение. Кошки в таком случае начинают звать спасателей и жалобно плакать, то есть, мяукать. Ей звать было некого.
Это была уже семнадцатая ночь, когда рядом Милана не ощущала тепло тела мужа, которое раньше казалось ей таким родным, а сейчас он оказался слишком чужим, чтобы даже вспоминать.
«Интересно, он бы не бросил меня, если бы я была домохозяйкой и поехала с ним, куда Саша хочет?» - подумала Мила и вздохнула, понимая, что дело только лишь в детях. Как женщина она мужа устраивала сто процентов. Он даже не смотрел на других, показывая ей настоящую нежность.
«Ты, наверное, меня больше не любишь», – однажды сказал муж с затаенной обидой, когда Мила собралась в свой отпуск поехать к матери и бабушке. Вместе путевок на какой-то остров, о котором Саша весь год читал, выбирая отели.
«Твои родственники здесь, ты мать видишь почти каждый день, а моя ждет, соскучилась. И бабуля уже старенькая. Я просто должна поехать к ним хоть на недельку», – ответила Мила, и муж полетел на остров с матерью. Саша с матерью бизнес вел, на острова летал, даже на рыбалку они вместе ездили.
«Он тебя любит, Милочка, дочка? Или твоей внешностью восхищается?» - с улыбкой спрашивала мама, стараясь, чтобы это не прозвучало обидно.
«Какой-то он злой, когда по телефону ответил, Милочка. Или я что-то напутала…», – ласково высказывала бабушка, когда Мила не смогла сразу взять свой мобильный и попросила мужа ответить, пока она в ванной.
Это была, наверное, та самая ненавистная, дикая правда, которую Мила старалась не замечать. Саша? Не любит? Злой?! Нет-нет. Он ведь такой нежный, сентиментальный, любит, щедро одаривает, ласкает, уступает во всём. «Во всём, кроме детей!» – резанул её низ живота, и она опять сжалась. – «Однако он скрывал свое истинное отношение до последнего, так что очень хорошо, что Катерина появилась со своими сплетнями!»
Из-за двери раздавались раскаты грома.
Петрович храпел в коридоре где-то рядом так страшно, как будто делал это в рупор.
Теперь самый вредный и молчаливый сотрудник знал почти всё о её жизни, и слышал, как муж называл Милу наглой, высказывал, что она хотела ему чужого ребенка подсунуть.
Она закрывала глаза. Вот он, момент истины. Либо это всё сведет её с ума, либо придется самостоятельно учиться жить, одной ходить беременной и рожать сына, а потом воспитывать.
«Неизвестно, надолго ли Саша был готов оставить меня одну одинёшеньку в этой своей личной квартире, – думала Милана, – Возможно, пока я не рожу? А зачем ему это? Ну ладно, какое-то время в запасе у меня было, а я им не воспользовалась. Что ж, найти жилье – главная задача на мои три дня отгула. Потом выходные, надо съездить к матери, хоть на денек, рассказать. А то по телефону как-то страшно, вдруг они совсем распереживаются. Надо в глаза смотреть и делать радостный вид.
У странного барсука Петровича я больше не останусь. Слишком мне с ним хорошо. До невозможности хорошо, и это при живом-то муже, спустя две недели… Жуть! Неужели я из тех самых лё-о-гоньких на подъем? То есть на передок… Ой, как непорядочно, неприличные мысли… А главное – к кому??? Я ж его терпеть не могла. Или могла? Нет, он совсем зарос и вечно ходит с сердитыми глазами, злобным выражением на бородатой ро же… А если его побрить? Он мог бы стать отцом? Глаза-то мне понравились… Надо побрить, посмотреть улыбку и договориться. Он, конечно, младше… Но это даже к лучшему, значит здоровее! – Мила снова засомневалась и вздохнула, – Нет не здоровее, сейчас такая молодёжь, употребляет всё подряд. Нельзя рисковать. Петрович точно не тот, кто мне нужен, поэтому надо срочно бежать от него, как от огня».
Мила уже окончательно проснулась, мысленно представив развитие событий, решила: надо постараться не высказать правду. Нельзя признаваться, что она вовсе не беременна, потому, по виду мужа Мила знала - Саша, когда поймёт, что его обманули, опять начнет проявлять любовь, покрывать её поцелуями, возвращать, а она может оказаться еще на несколько лет в его власти. И ребенок ни от кого не родится. Ей уже скоро сорок, Катька права, осталось – всего ничего.
Мила начала бегать по комнате и суетливо решать, что делать с наличными деньгами, которые сняла.
«Итак, за дверью Петрович, надо как-то мимо него пройти в ванную, чтобы он не заметил, и быстро сбежать. Найти неплохую, даже хорошую квартирку, а потом прислать к нему машину с грузчиками, насчет этого я договорюсь. Деньги спрячу в свои сшитые юбки, таскаться по всему городу и смотреть квартиры с такой суммой рискованно. – Мила вдруг резко остановилась, – Как же неуютно я должна чувствовать себя в Петровичевской квартире! Но я не чувствую, господи. Мне здесь просто обалденно хорошо! … Я даже готова сегодня же выйти на работу. А Катерина! Какую чушь она несла! Каким бараном смотрел на меня Сашка, да! Петрович меня под руку, а Саша даже близко не подошел.
Но я же не знала, что так будет, я не знала, что он так хорошо… пахнет и смотрит, – мысленно оправдала себя Мила, прислушиваясь к храпу бизона за дверью, – Меня даже вот эти звуки не возмущают. Это даже интересно… Лучше сделать вид, что я не слышала, как он храпит. Надо просто тихо уйти, там уже совсем … светает. Утро уже!».
Она быстро надела черные джинсы, белую футболку, потому, что они не мялись, взяла легкий пиджак, потому, что он тоже был из хорошей не мнущейся ткани, сумку, подкралась к двери и попробовала открыть.
Дверь не поддавалась. Милана поняла, что Петрович спит, приперев её дверь.
«Он что, напился и спит на полу? Этого еще не хватало. Надо постучать…»
Стук не прервал и не нарушил богатырский сон, но Мила уже начала толкать дверь и Петрович свалился, всё зашуршало. Понимая, что он отполз, выходить всё же опасалась.
– Петрович, это … ты? Кто там? – осторожно спросила она.
– Милана Васильевна, это вы?
– Да! Как ты себя чувствуешь, Петрович?
– Только не сбегайте, я сейчас. Я вас всю ночь караулил.
«Откуда он знал, что я хотела сбежать?» - ошарашено подумала Мила.
– Готово! Можете выходить. – крикнул он.
Милана осторожно выглянула и никого не увидела.
– Сюда, идите сюда. Милан, идите сюда, я приготовил завтрак и … кое-что взбил!
– Взбил? – Мила дошла до кухни с изумленно распахнутыми очами.
Петрович стоял спиной и смотрел в окно.
– Я приготовил вам коктейль. Такая смесь сразу поднимет настроение и тонус.
– Насколько градусов поднимет? – поинтересовалась Мила, опасливо оглядываясь и ожидая подвоха, но сегодня Петровичу было нужно на работу и алко го лем не пахло.
– Я имею в виду из замороженных ягод с добавлением свежевыжатого сока, имбиря. Если вы будете пить его у меня каждое утро, забудете обо всём!
– У тебя, каждое утро? – удивилась Мила. – А я собиралась сегодня съехать.
– Нет, как же, вы же обещали целую неделю. Лучше я съеду тогда. Чего это вы…
– Это правда. Я еще вчера хотела уехать. – призналась Мила.
– Садитесь, ладно? Может быть, … поболтаем?
Мила чувствовала себя полной и д и о т кой.
– Слушай, всё, что случилось… – начала Мила и замолчала.
– Давайте просто … не будем притворяться.
– А что, ты … притворялся?
Она смотрела на него во все глаза.
– Не надо делать вид, что вы сильная и вам легко. Я же помочь хочу. Не просто там… поболтать.
– Петрович, я честно хочу уйти, потому что непонятно, что со мной не так.
– Вот! А я понимаю, что со мной не так. Вы даже разговаривать со мной не хотите.
– А о чем? – задумчиво спросила Мила.
– На самом деле я ужасно волнуюсь.
– Ну вот, сейчас уйду на поиски квартиры, а ты не волнуйся, – покачала головой Мила. – Поспи еще пару часов, иди на работу. Я справлюсь сама, только вещи пусть пока у тебя побудут, так можно?
– Давайте. Только я с вами могу. Точно не останетесь?
– Если найду что-то подходящее… не останусь.
– У вас ко мне… физическое отвращение, да?
Мила неожиданно поняла, что у неё, не смотря на боль, снова наступает физическое притяжение и резко сбежала в ванную. Надолго.
Это было такое волнующее чувство, что она даже не могла вспомнить, когда до такой степени сходила с ума. Может, и вообще никогда. От Саши не могла потерять голову, потому, что всё происходило постепенно, годами.
Мила ощущала себя так, как и говорил Саша – что надо в клинику лечь, что у неё помешательство. Правда, с мужем пять лет назад это было из-за неудачной беременности, но и сейчас ей снова хотелось плакать.
«Петровичу даже в голову бы не пришло, какие мысли владеют его сумасшедшей начальницей. Я ни за что больше не зайду в его дом. Я жалкая одинокая ду ра. Он даже в глаза мне не смотрит, стоит, как равнодушный … Даже не посмотрел».
– Милана Васильевна, выходите. Вы уже час там.
– Я сейчас, – ответила Мила басом.
– Вы что, опять? Я вас удивить хотел, завтрак… еще кое-что. Вы меня не напугаете, я сейчас просто ворвусь и вытащу вас оттуда.
– Петрович, не надо! – проговорила Мила, всхлипывая.
– Ладно, ключи на полочке. Кота кормить не забывайте только, а то он злой, когда голодный. Я всё понял, ухожу. Живите спокойно. – сердито сказал он. – Всё я понял, не надо обзываться и посылать. Спасибо вам, Милана Васильевна. И за поцелуй спасибо. Я никогда не был так счастлив от поцелуя в щеку … Вот и всё, что я хотел сказать.
Дверь хлопнула, когда Мила еще не успела даже прийти в себя. Она вышла в прихожую, прижала руки к груди, и смотрела на кота глазами, полными слез. Она подумала, что если сейчас не догонит, случится что-то страшное, и быть вместе им уже никогда не суждено.
Надела туфли, взяла ключи, неумело закрыла квартиру и медленно начала спускаться по ступенькам, не обратив внимания на лифт, не запомнив, на каком этаже этот Петрович живет. Этот мужчина.
Открыв дверь подъезда она услышала голос мужа:
– Где искать мою жену! Куда ты её отвез?
– Не скажу.
– Она здесь?! Я приехал проверить предположение!
– Ты не заслуживаешь этой чудесной женщины!
– Я заслуживаю, – крикнул Саша голосом утки, - Ты прячешь тут, у себя! Признавайся Твой ребенок???
– Мой! Я не пущу тебя в свою квартиру, пошел отсюда! – зарычал Петрович.
– Да кто тебя спрашивать будет! Сюда наряд уже едет, сейчас быстро организуем похищение человека, и ты получишь реальный срок!
Мила распахнула дверь и вышла.
– Милка, – сказал муж сдавленным голосом. – Милка, ты что натворила-то. Я же сказал, можешь остаться. Жить.
– Ты даже не пытался меня остановить, когда мы уезжали! – ответила Мила, рассматривая широкую спину Петровича. – Уже подал на развод?
– Нет! Я прискакал за тобой на белой лошади! – муж кивнул на вымытую машину
– Какой ты романтик. Всю жизнь вдвоем, вместе, да? – сказала Мила и рассмеялась.
Он бросился к ней и попытался обнять, Мила замерла, окаменела.
– Я понимаю, все прощу, мы полечимся с тобой, только скажи, …что ребенка не будет. Вдвоем так хорошо, ты уйдешь с работы, мы съездим к твоим, поживем там месяц-другой… Я понял, что ты просто ошиблась, с кем не бывает. Я тоже…
– И ты ошибся, да? А сколько раз с Катериной, моей подругой,…. ты «ошибся»?
– Не моё. – коротко сказал Саша и сжал Милу, а она почувствовала омерзение и поняла, что он действительно не стал её менять на кого-то другого, а сейчас надеется получить своё. Даже в таких обстоятельствах.
Он, подтверждая все, что происходило, зашептал:
– Я могу любить только свою жену. Она самая чудесная. Твое тело прекрасно...
Ей стало противно до ужаса от его несвежего дыхания,
Петрович стоял где-то позади, возможно смотрел, думал, что они помирились, или вообще ушел…
– У тебя здесь вещи? – спросил муж у Милы. – Потом заберем. Новые купим. … А деньги с собой?
– Ты думаешь меня вернуть туда, в твою квартиру?
– В нашу, – серьёзно ответил он. – А будет – твоя, оформлю дарственную. Если ты избавишься… сама знаешь, Милка. От своей непростительной ошибки. Милка, это временно, всё решаемо.
Мила разъярилась уже, как носорог. Она чувствовала Сашино желание, свою боль в животе и ей хотелось уронить его на землю, подраться, как мужик.
Но, понимая, что не отпустит, она просто шепнула, как могла ласково:
– Я заберу деньги, умоюсь и спущусь.
***
Петрович бродил по двору, не обращая на них внимания. Мила открыла подъезд, поднялась в его квартиру, закрылась на два замка и написала мужу сообщение:
«Я влюбилась по-настоящему. Никогда ты больше меня не получишь! Забудь! Деньги верну, суд поделит имущество. Уходи отсюда».
Она бы написала и Петровичу, но у Милы не было номера, поэтому, решила ждать его возвращения, чтобы остаться вместе, неважно на какой срок, даже если на неделю.
Положила коту в мисочку еду, заботливо приготовленную. Погладила и пошла в душ.
Помоюсь, посплю, поем… и дождусь. Мне здесь нравится, Петрович живет не в подземелье с гоблинами, а в хорошей светлой квартирке, где три комнаты, кот и вкусная еда. Если это мой рискованный «хот-дог», которым можно отравиться – я съем, он вкусный. Отравлюсь… подумаешь!!!
Мила дошла до дивана, легла, обняв кота, и уютно устроилась. Кот полежал, полежал, не выдержал, выскользнул, махнув хвостом.
***
Мила спала за все свои недели. Разбудил её дикий женский крик!
– Гриша!!! Я тебе звоню звоню! Ты что, забыл!!! Гриш, а ты где? А что свет горит, мам, его нет, а свет горит… и на столе… Ой, а чьи это туфли на каблуках?
– Ленка! А ну иди сюда!!! Ты что, быстро иди! Вышла быстро из квартиры. – раздался глухой голос еще одной женщины.
Мила в ужасе открыла глаза, понимая, что находится в полной темноте, уже вечер, Петровича нет, а это, скорее всего пришла его мать и сестра.
– Мам, а машина-то Гришкина стоит! Он забыл про нас, он … дома!
– Я сама посмотрю, Лена. – еще строже сказала женщина.
Мила быстро начала одеваться, поправлять постель. В комнату осторожно заглянули.
– Здравствуйте! – сказала Мила, – А вы мама … Петровича?
– Мама, да. Ой… а вы наша невестушка? Наконец-то. А сам-то где? Красавица…
– Я … начальница. – Мила вышла и покраснела. – у меня просто что-то страшное дома случилось, почти пожар, пришлось быстро съехать, я только на один день. А его нет, он… на работе или… Я не знаю, у меня отгулы.
– А, начальница, – разочарованно протянула женщина, – Так вы та самая…
– Какая… «та самая»?
– Ну… понятно, в общем. Замужняя. У вас же там … все замужние.
– Нет, не все. Там … секретарь… не замужем. И еще ...
– Жаль. Он у нас хороший. Но так распустился последнее несколько лет. Я уже говорю ему – Гриша, ну что ты ходишь, людей пугаешь. Ведь такой мальчик красивый был. А что стало? Вы ему, как начальница прикажите привести себя в порядок. Приказ издайте по этому, внешнему облику сотрудников, а то он и не женится никогда. … Начальница, значит.
– А вы можете ему позвонить?
– Да сел у него, видно, аппарат. Не можем. Ленку надо к подружке за город отвезти, он её каждую пятницу возит, обещал… придется такси вызывать. А вас как зовут?
– Милана Васильевна.
– А меня Оксана. И дочка моя – Ленка. – женщина обернулась и позвала, - Ленок, иди сюда. Сейчас такси вызову и поедем.
Девушка лет четырнадцати выглянула и ахнула:
– Мам, это она! Я её видела. Вы его невеста? Моего брата?
– Я – начальница.
– Да?... Ну и что? Он вашу фотку с нового года в телефоне держит, только вы там… с длинными волосами, вот такими. А сейчас короткие…до плеч.
– У меня были длинные, да, когда я только на работу устроилась.
– Выходите за него замуж, только заставьте побриться, это кошмар! Мне уже стыдно перед подругами. Он, знаете, какой красивый был? И что стало? – так же, как мать повторила девушка. – Мам, поехали скорее, меня ждут.
Они еще раз обернулись, улыбнулись и уже почти вышли, как Мила вдруг сказала:
– Я точно не смогу выйти за него замуж. Мне тридцать шесть.
Оксана посмотрела на неё и вздохнула:
– И дети есть?
– Нет, пока…
– Ну так вы не тяните, если решили… На вид лет двадцать пять дашь. Милана Васильевна, значит… И где мой сын-то? Куда ушел?
– Я не знаю, осталась с котом, сказал кормить два раза в день. Я даже не пыталась его остановить...
– Позвоню, у друзей поищу.
– А вы скажите ему, чтобы домой шел… пожалуйста.
***
Петрович весь день на работе провёл в работе. Он старался не представлять Милану на своем кухонном столе, на диване и в ванной, и держался подальше от людей. Он только о ней и думал.
Уже пятьсот раз пожалел, что вот так просто позволил ей обниматься с тем, кто довел до слёз.
Один взгляд на её губы и глаза, как она, взбудораженная и раскрасневшаяся, сказала эти слова, что он – мужчина, как хотелось унести её на руках, лёгкую мягкую, сладкую, подальше от всех.
Призвав на помощь всю силу воли, он работал, выполняя ей указания, и молчал на все вопросы. Но к вечеру, вернувшись, домой, увидел Милану мирно спящую… и всё понял. Она не вернулась. Не вернулась к мужу. Осталась.
После того, как Петрович понял природу своих чувств к замужней женщине, решил стать на путь добровольного отшельничества, А сейчас был готов на все, только бы она спокойно спала, жила там и отдыхала, только бы не вернулась к мужу.
«Какая же она красивая! О боже! Дай мне силы! Она меня погубит если уйдет! Нельзя спугнуть, надо бежать».
Он вышел из дома, тихонько закрыв дверь, и побрел, куда глаза глядят, забывая обо всём на свете, кроме неё.
А поздно вечером пришел к матери, чтобы пепреночевать и только взглянув в её глаза вспомнил, что обещал Ленку отвезти в гости с ночевкой.
Мать обняла и схватилась за бороду:
– Срочно брить, стричь, приводить себя в порядок. Она такая аккуратная, ухоженная, такая симпатичная, просто чудо, а ты словно бобёр старый. Быстро, Гриша, миленький, у тебя всё наладится.
– Ты что, видела её? – ошалел Петрович.
– Разбудили, ждёт тебя дома! Понял? Быстрее, чтобы тебя мать родная не узнала!
– Ты ж моя мать.
– Делай, что хочешь, но чтобы стал человеком. И быстрее к ней. Интересно, а круглосуточные парикмахерские есть? Может позвонить кому?
Петрович привалился к дверному косяку, пока мать искала, где его в чувство приведут, дозванивалась. Нашла - вытолкала за дверь. Петрович поплёлся назад к машине, припаркованной возле дома еще полтора километра. Посмотрел на свет в окнах, улыбнулся ласково.
Потом еще ехал три километра в «Эндорфин», но получил не только постриг, но и уход за аккуратной бородой, от крутого барбера, уход за телом и СПА программу на которой захрапел так, что два дежурных мастера визжали от хохота, а потом будили иглоукалыванием.
К трем часам утра Непетрович ехал домой в режиме автопилота, захлебываясь в огнях и предвкушении. Взгляд в зеркало после всех экзекуций в дремотном состоянии его моментально разбудил и единственное, что он выдавил из себя, вместо благодарности:
– Она меня не узнает.
– Поменяемся рубашками? – сказал барбер Антон, - твоя ужасна, если ты к бабе – лучше возьми мою - подарок.
💖Благодарю за Лайки, подписку и ваши улыбки, ваши отзывы, вашу поддержку! С любовью, Алиса!
