Продолжение, начало здесь
- Почему такой ажиотаж из-за обыкновенной щетки? - недоумевала Юля, рассказывая вечером о своих приключениях, заглянувшим на огонек Вове с Аллой.
- Штэтка, говоришь? - усмехнулся Вова, - «штэтка» на сленге значит «проститутка»! Ты пришла в магазин и потребовала проститутку.
- Ах, вот оно что! Как? – встрепенулась Юля, - значит, и меня ни за что, ни про что обозвали проституткой? Что я им сделала плохого?
- Не расстраивайся, - махнул рукой Вова, - ну, не любят они нас, что с этим поделать!
- Ноги моей больше не будет в этом магазине! Жаль только, что хозяйке я не могу сказать, что хотелось бы, а то зашла бы завтра. Хоть с переводчиком иди, так хочется учинить там скандальчик, чтоб знали кто тут штетка! Надо срочно учить язык!
- Да, ради этого, конечно, нужно поторопиться! – засмеялся Вова, - не обращай внимания, будь выше!
- Надо же, - не могла успокоиться оскорбленная Юлька, - в глаза улыбаются, а за глаза…
- Ну и что? Подумаешь, новости! Можно подумать ты только что об этом узнала! За что им нас любить? Мы приехали в их страну, претендуем на их работу, многие из нас урывают больший кусок их пирога, многие просто нарушают законы, мешают жить…
- Ой, Вов, ну что ты их оправдываешь? – неожиданно возмутилась Аллочка, - Да они счастливы должны быть, что наши за гроши реставрируют их средневековые развалины – везде все обновляют! А кто, скажи мне, всем этим занимается? Скажешь чехи? Да они пиво лакают по господкам! Не будь наших, вся Прага развалилась бы от ветхости! А аборигены прокисли бы тут в своем стоячем болоте! Они же спят на ходу, гоблины, прости господи, иначе и не скажешь! У них даже эскалаторы в метро едут в два раза медленнее, чем у нас! Центр Европы, елки - палки! Трясина!
- Да как вы не поймете, - прервал Вова тараторящую жену, - не нужно им всего этого! Никаких наших благодеяний! Они привыкли жить так, зачем что-то менять? Им хорошо в этом их болоте! Спроси любого чеха, чего он хочет, он тебе ответит: добрый быт (квартиру), халупку (дачу), теплую манжелку (жену) под бок, пивичко и пенизки (денежки) без хлопот и чтоб никто на это не посягал! Все! А уж что там в мире творится, это им неинтересно!
- Ну, по-моему, это голубая мечта любого обывателя, независимо от национальности! – покачала головой Юля, - все хотят спокойствия и достатка.
- Здесь это вообще доходит до полного абсурда. Вот, например, представь: тебе нужно найти какую-то улицу. Ты, как водится, задаешь вопрос прохожим. Тебе обычно начинают объяснять, часто к этому подключается масса других доброжелателей, как в том анекдоте, ты уже ушел, а все еще спорят, как тебе лучше добраться. Знаете, да? Так вот, я столкнулся с тем, что такого тут практически не случается. Народ, конечно, пытается помочь, но никто не может толком вспомнить, где находится искомая улица. А уж объяснить …, - Вова обреченно махнул рукой, - они понятия не имеют, где что есть в их собственном городе, лучше спрашивать туристов. Да и к местным за помощью не всегда получается обратиться, чехи шарахаются от моего произношения, как от чумы. Тут население запугано до колик, что все русские – сплошная мафия!
- Кто мафия? - удивилась Юля, - Вы – мафия? Я – мафия? Они что же не видят обычных людей?
- А у тебя и у меня на лбу не написано, что мы – обычные. Говорим по-русски, значит, мафия…
- А их бандиты маскируются под русских, - добавила Алла, - Чуть что где случилось – русские виноваты, а сами-то – я читала в газетах, Вов, да мы же с тобой вместе читали – наряжаются в кожаные куртки и матерятся на ломаном русском для антуража…
- Знаете, - грустно сказала Юля, - я сюда приехала, имея большое уважение как к стране, так и к ее жителям, я готова подчиняться их законам и чтить традиции. В конце концов, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Но если даже невинная покупка превращается в демонстрацию национального протеста, мне будет трудно что-то этому противопоставить кроме встречного протеста! Я же ничего не нарушаю, плачу налоги, мои документы в порядке, я даже хочу выучить их язык!
- Ну и что, - усмехнулся Вова, - от этого ты никогда не станешь здесь своей, не надейся. Маленький народ, они не хотят раствориться в мощном потоке, который хлынул на них с востока. Даже если бы у тебя был настоящий чешский муж, и это не играло бы никакой роли. Вот послушай, что я расскажу, - Вова устроился поудобней, - у нас с Аллой есть одна знакомая. Она приехала сюда давно, вышла замуж за чеха по большой любви. У ее мужа родной брат – наркоман, такая беда. Мать мужа была категорически против этого брака и, когда будущая невестка приехала знакомиться, изрекла историческую фразу: «Лучше сын – наркоман, чем русская невестка!» На свадьбу не явилась, с невесткой не общается, внуков не признает. Вот и все. Они нас просто на дух не переносят! И СМИ подливают масло в огонь. Формируют такое общественное мнение, опираясь, кстати, на события 1969 года, когда наши ввели войска. Это вообще их излюбленная тема. Подожди, еще не раз столкнешься!
Юля только удивлялась. Действительно, она не ожидала, что будет иметь такие проблемы. Она выросла в стране, где пропагандировалась дружба народов, дома всегда окружали люди самых разных национальностей. Ей бы в голову не пришло относиться к кому-то предвзято только из-за того, что этот кто-то не был русским. Ее лучшая подруга Манана была грузинкой. Кстати те же Аллочка и Вова не были русскими: Алла - украинка, Вова – белорус. И это обстоятельство не помешало им подружиться.
Володя с Аллочкой часто навещали Юлю, всей троице очень нравились эти вечера. При тусклом свете подслеповатой лампы в гостиной за чашкой чая велись разговоры на самые разные темы: о прошлой жизни до отъезда, о бывшей работе, о планах на будущее, о прочитанных книгах. Они часами философствовали на темы счастья, добра и зла, но больше, конечно, слушали Вову, который был прекрасным рассказчиком, а, кроме того, гораздо лучше разбирался в том, что происходило вокруг. Юля никогда не упускала возможности получить дельный совет, вот и сейчас рассказала о своем удачном визите в газовую кампанию и пожаловалась, что снова возникли проблемы с электричеством.
- Не понимаю, о каком долге опять идет речь! Мы же все заплатили! Я их посетила тогда, ну помнишь, когда мне три раза присылали квитанции. Все вроде было в порядке, а тут вдруг выяснилось, что опять надо что-то доплачивать.
- Сколько? – ахнул Вова, когда она назвала сумму, - не может быть, скорее всего, это какая-то ошибка. Такой долг может получиться, если бы в квартире имелось промышленное производство.
Юле очень хотелось, чтобы Вова пошел в эту электрическую контору с ней, но просить об этом было неудобно: у него своих дел хватает, а злоупотреблять его добротой и порядочностью было неприлично.
- Знаешь, ты там скажи: моя квартира – не фабрика. Только вежливо и любезно скажи, не налетай с кулаками. И еще: подари клерку подарок, ну, какую-нибудь недорогую бутылку, Бехеровку, например, и вложи в конверт немного денег. Это сработает лучше всего.
- Немного, это сколько?
- Ну, крон 200, больше не надо.
- Так мало?! Что можно купить за такую мизерную сумму? Какую-нибудь очень средненькую коробку конфет. Или блок «Петры» - препоганые сигареты, я тебе скажу…
- Не курю, - перебил ее Вова, - не спорь, сделай, как я говорю. У чехов и такие подарки – большая редкость, они вообще столбенеют, когда имеют дело с нашими людьми. У наших-то душа широкая, действительно, если уж дают в лапу, так тысячами. Скоро совсем разбалуют законопослушных чешских граждан. А ты собери пакетик, подари и увидишь, что все решится самым лучшим образом. Тут явно какая-то ошибка, но ведь клерка надо убедить в том, чтобы с ней как можно скорей разобрались, причем, разобрались правильно.
На следующий день Юля последовала совету Вовы и к ее неописуемому изумлению проблема с долгом за электричество волшебным образом благополучно разрешилась.
Оставалось разобраться с телефоном. И здесь неожиданно повезло. На входе в здание компании она разговорилась с дежурным, который поинтересовался, куда это пани направляется. Услышав ее чудовищный ломаный чешский, он поморщился и перешел на не менее чудовищный ломаный русский. Результатом этого международного диалога явилось обещание передать заявление специалистам. Он записал Юлины данные в какой-то журнал и заверил, что в течение трех – пяти дней все уладится.
- Пани не следует ни о чем беспокоиться!
Слегка ошарашенная такой удачей, пани попрощалась с любезным служителем и вышла на улицу.
- Надо же, как просто, а я даже боялась зайти в это здание...
Действительно, это был не первый ее визит сюда. Сначала она даже не решилась зайти, просто приехала, посмотрела на помпезный подъезд и уехала. Потом, вооружившись составленной с помощью словаря речью, попыталась-таки пообщаться. И опять ничего не получилось: служители слабо поняли, чего хочет от них эта цизинка (иностранка), а она, в свою очередь, не поняла, что именно ей ответили. И вот теперь все оказалось так просто! Видимо, с самого начала следовало обратиться к дежурному при входе, скорее всего, он для того тут и находился, чтобы принимать заявки. А она-то просто ввалилась в первый попавшийся кабинет, надеясь, что там ей все объяснят. Они, наверное, и объясняли. Да вот только она не поняла.
Таким образом, все формальности, связанные с коммунальными конторами, были улажены. На повестке дня остался один вопрос – ремонт.
Продолжение в следующем посте