Отец и сын распрощались, и тут я почувствовал, что Петру Петровичу известно, что я наблюдаю за ним, и тот подтвердил мою догадку.
– Вот так вот, Самат, – сказал он, обращаясь ко мне. – Проблема отцов и детей коснулась-таки и меня своей когтистой лапой. Как себя чувствуешь, командир?
– Мы знакомы? – удивился я.
И тут же в сознании многочисленным эхом отразилась едва произнесённая фраза. Правда, эхо имеет обыкновение затихать, а тут звуки пронеслись сквозь череду каскадов усиления, и каждая повторяющаяся волна слов раздавалась всё громче и громче, пока не застучала в висках отбойным молотком: «Мы знакомы, мы знакомы, мы знакомы…» А потом я его резко узнал, словно вернулась потерянная память.
– Заходи, командир, и ничему не удивляйся, сегодня обойдёмся без эмоций, – зазвучал в ушах металлический голос Евгения.
Яркая вспышка нейтронной звезды выхватила космос вокруг меня и фотоны света стремительно понеслись к Земле сквозь толщу спиральных галактик. Я оказался на Арбате среди беспечных туристов, уличных музыкантов и художников, выставивших картины на обозрение оживлённой публике. Пройдя чуть вперёд, заметил лакированные дубовые двери в ресторан с незатейливым названием «Старуха Изергиль» и догадался, что мне сюда. «Почему "Изергиль", а не "полтарушка"?» – спросил сам себя, но ответ не успел придумать, потому как тяжёлые двери отворились, и я очутился в сумрачном лесу и даже немного растерялся, но тут вырос передо мной высокий молодой человек, в очах его светилось много силы и живого огня, а в руке он держал светильник в форме человеческого сердца.
– Я Даниил, ваш проводник, – представился он и пригласил следовать за ним.
Я повиновался и под торжествующий шум леса среди дрожащей тьмы пошёл за проводником. Даниил нёс сердце высоко над головой, сверкающие искорки устремлялись к верхушкам деревьев и казались голубыми небесными цветами. Когда лес остался позади, плотный и немой, в море солнечного света открылась огромная мраморная лестница. Даниил остановился и знаками показал, что дальше мне предстоит идти одному. Труднее всего было ступить на нижнюю ступеньку – не оглянуться на проводника и не струсить, но я преодолел робость и с первым же шагом оказался в глубине далёких воспоминаний.
Ранним утром по ещё тёмным улочкам мама впервые привела меня в детский сад. В прихожей среди многочисленных шкафчиков для одежды шумно суетились чужие люди – мальчишки, девчонки и их громогласные родители. Я испугался, прижался к маме и никак не хотел её отпускать, хотя и понимал, что это неизбежно, маме нужно на работу, и она все равно уйдёт.
– А ты быстро вернёшься? – спросил её совсем безнадёжно.
– Конечно, быстро, – ответила она, – ты покушаешь, поспишь, и я уже приду.
Я понимал, что это неправда, будет наверняка не быстро, мама меня просто успокаивает, но смирился и отпустил её.
Зачем я отпустил мою маму? Я сам виноват в том, что произошло. Чужая тётя взяла меня за руку и, что-то говоря, повела в зал, где два десятка незнакомых детей уже разбирали игрушки и галдели, придумывая новые игры. И сделалось мне среди них так одиноко, что я заплакал. И никто не мог утешить меня: ни воспитательница, ни повариха, ни подбегавшие звать меня в игры ребята. Я не ел, не спал и тихо прорыдал в углу весь день, пока не вернулась мама и не забрала меня домой.
Но гнева своего не помню я:
Как у малых детей сердце моё…
Подписывайтесь на мой канал! Йола будет рада вашим лайкам!