Он родился в пятницу. Писал по-арабски. Делал коромысла и сани. У него была собачья шуба и черная собака по кличке Аю (медведь), на которой мы вместе устраивали гонки по деревенской дороге… А еще охотничьи лыжи, подбитые мехом, солдатские котелок и вещмешок… Планшет из кожи - в кино с такими показывают офицеров.
Все это он подарил потихоньку нам. От вещей с годами не осталось следа… Сохранился лишь алюминиевый набор для бритья, подаренный ему в 50-ю годовщину Великой Октябрьской Социалистической революции (хранится в моем музее)… И то не весь: помазок утерян, так же, как и опасная бритва, которой брился. Как карманные часы, его награда, и тяжелая «перина» из меха оленя, на которой мы спали в детстве…
Редко его вспоминаем. Дед Юмали был нам не родной, немного ядовитый, мог едко шутить над нами, детьми… Мама велела его не слушать, мы аккуратно исполняли мамин наказ, хотя многие годы жили по соседству и виделись каждый день…
…Каково же было мое изумление, когда однажды я нашла, что дед награжден орденом Отечественной войны 2 степени. Орденом!
Описания за что не было. Я удивлялась, рассказала сестрам и почти забыла об этом. А тут вдруг случай – в списках участников Великой Отечественной войны из нашей деревни нашла его имя, и мое изумление переросло в стойкое понимание, что рядом с нами жил удивительный человек, непознанный субъект, судьба которого могла бы стать сюжетом для фильма или большого романа.
На сайте «Память народа» нашла его под разными фамилиями – в одном случае Тимралиев, в другом – Тимралеев. Но «это все о нем».
Тимралиев Юмали. Родился в селе Тукуз в 1911 году. Воинское звание: красноармеец. Пулеметчик. Воинская часть: 14 УР (укрепленный район)
Наименование награды: Медаль «За оборону Ленинграда»
Приказ подразделения №: 648 от: 05.10.1943
Страница героя на проекте: Книга памяти блокадного Ленинграда
Наименование награды: Орден Отечественной войны II степени
Номер документа: 189
Дата документа: 23.12.1985
Автор документа: Министр обороны СССР
Место призыва: Ямальский РВК, Омская обл., Ямало-Ненецкий НО, Ямальский р-н. Дата призыва: 14.06.1942
Воинская часть: 129 отдельный пулеметный артиллерийский батальон войск внутренней обороны г. Ленинграда.
Знали ли мы об этом? Нет, ничего! Восхищаясь героическими защитниками блокадного Ленинграда, не думали мы о том, что среди них был и наш дед Юмали. И все его фронтовые вещички нисколько нас не удивляли – откуда, например, у солдата офицерский планшет?
И как звали того командира, у которого он был адъютантом? Мама, говорит, знала фамилию, но забыла теперь… А нам невдомек, не спросили…
Испытываем ли чувство стыда? Скорее горечи – мимо прошла человеческая судьба, до которой не было дела почти никому.
О наших фронтовиках не рассказывали, не приглашали на встречи в школы, не чествовали, не писали… Они жили скромно, словно ничего такого не сделали. Словно не отстояли Питер, не взяли Берлин… Не надрывались, таская пулеметы и «языков», не ходили в атаки и не примерзали стылыми ночами к чужой холодной земле…
Я читала воспоминания фронтовиков – как они спали стоя, как выносили на пупе танки и пушки, как примерзали к деревьям, когда пытались поспать меж боями, как утопали в рыхлых черноземах Украины, оставаясь без обуви и бушлатов – сапоги оставались в грязи, достать невозможно, шинели намертво к грунту – не отодрать… И плакала, восхищаясь героическим терпением, неимоверной силой прошедших ад войны, и думала: никакой Геракл, никакой Прометей не сравнится с русским солдатом…
А герой жил рядом. И имя его, как оказалось, вписано в Книгу памяти блокадного Ленинграда. И медаль у него «За оборону Ленинграда». И орден, и много юбилейных наград…
Спросила всех, кто помнит деда Юмали. Отозвался Таир, двоюродный брат мамы. Он одно время жил в Ялань-Яре, общался с дедом. Вот что недавно мне написал:
«Когда в нашей жизни появился Юмали поба, не знаю. В начале 60-десятых, помню, тетка Инагыс с дядей Юмали жили в переулке, который проходил за нашим домом. Такой кривой узкий переулок. Они жили в небольшом деревянном домике. Я частенько к ним наведывался в гости. Инагыс мома была хорошей хозяйкой. Она всегда, когда приходил, угощала чаем с баурсаками, сумсой. У них я часто играл в карты /втроём интереснее/, т.к. они постоянно курили, то ещё и курить /пассивно/ научился.
Потом у них появился Рива (это наш двоюродный брат). Юмали поба Риву принял нехотя. Часто на него злился, бывало, награждал подзатыльником. Инагыс мома защищала. Иногда на этой почве у них возникала ссора. Про войну Юмали поба с нами не разговаривал, да и мы не очень-то интересовались.
Ялань-Яр в те времена был большим поселком. По тем меркам в посёлке была почти вся инфраструктура: контора, узел связи, начальная школа, общая баня, медпункт, электростанция, кирпичный завод, пилорама, магазин, база продовольственных и хозтоваров. Был свой поселковый клуб, где проводили собрания, культурные мероприятия, показывали фильмы.
Была своя железная дорога /узкоколейка/, для которой строили мосты через речки. По этой железной дороге летом вывозили лес из тайги на лошадях. Лошади, так называемые тяжеловозы, подпрягались к вагонеткам и отправлялись в тайгу. Там на вагонетки грузили лес, и эти мощные тяжеловозы тащили груз примерно километров 15-20 до поселка. В поселке была своя техника - машины, трактора.
Юмали поба тогда работал вроде механиком и однажды написал отчёт о технике "Трактир вышел из римунда" /трактор вышел из ремонта/… Мы уже были "ученые" и шутили над ним, что он такой грамотей.
Летом мы ходили на рыбалку на реку Иртыш, на Ренчинскую, Тыньинскую. Однажды с братом Саиром пошли на Иртыш рыбачить, и с нами увязался Рива. Ну, мы ему вручили удочку и показали, как наживлять червяка. Не знаю, каким образом он крючок зацепил себе за нижнюю губу. Это было что-то, он плакал на всю речку!
Мы побоялись сами извлекать крючок и быстро побежали домой. Юмали поба пассатижами зажал крючок и выдернул. Рива орал, как будто его резали. После этого он с нами уже не ходил.
Когда мы приносили с рыбалки добычу, а бывало, что по осени кроме рыбы ловили и уток в речке. Дичь держали в сарае, кормили до тех пор, пока они уже не были готовы улетать на юг. Как- то раз поймали в петлю зайца, Юмали поба научил нас технологии приготовления дичи.
В 1968 году, когда мы уехали на Север, Юмали поба и Инагыс мома переселились в нашу избушку и жили в ней, пока она не пришла в негодность. В 1971 году я приезжал в Ялань-Яр к ним в гости. Последний раз видел их в 70-десятых в Ренчиках. Вот такие воспоминания у меня в памяти».
Что мы помним о нем еще? После смерти бабушки Инагыс (Мухалибы) он уехал к родному сыну в поселок Заречный. Потом приезжал и горько жалел, что не остался. Мама ему предлагала. Но он выбрал сына. Ошибся. Роза, сестра, вспоминает: «Я была в Ренчиках, когда дед приехал за чем-то. Пока ждали автобус, сказал: «Эх, зря я уехал…» И тяжелые крупные слезы бежали по его лицу…
В доме, где они раньше жили с бабкой, ютился уже другой одинокий дед, принятый из жалости мамой и папой… Говорят, дед Юмали умер в 1988–ом. По слухам, повесился…
Мы открываем его для себя только сейчас. Жалеем... Понимаем цену вещам, которые он оставил. С его солдатским котелком много лет мы ходили за клюквой, кипятили в нем чай на покосе, собирали ягоды. Котелок тот еще живой, стоит у меня под крыльцом… Надо почистить и поставить в доме. Чтобы был на глазах, и я не забыла сказать гостям: славный Санкт-Петербург выстоял и живой благодаря и нашему покойному деду по имени Юмали (так называли мальчиков, рожденных в пятницу, священный для мусульманина день).
А 23 февраля обязательно вспомним его. Поставим рюмочку горькой… Будем вспоминать, как он сидит на крыльце дома напротив с папиросой в руках. Как курит, он много курил, даже ночью… Почти невозможно дышать. Привычка…
И всегда в дверном косяке сверху у него хранилось шило – острое и злое, словно оборонялся он от кого. Нам сейчас трудно об этом судить – помним лишь, что он за что-то сидел… За что и где? Узнаем, бог даст. Все когда-то становится явным. Мы идем дорогой открытий, а значит найдем!
…Интересно, видит ли он на небесах, как несут венки в День Победы в Питере, знает ли, что они адресованы и ему? И что в честь него тоже гремят салюты в городе на Неве?
Почему-то думаю, нет. Скромно считает, наверное, что залпы салютов - в честь генералов, офицеров и тех, чьи фамилии всегда на устах…
Скромно жил дедушка Юмали, привык к невниманию… Привык жить незаметно… Лишь бы не трогали… Как-нибудь потихоньку, как-нибудь сам, без "римунда"...
Фото: Зулейха Алишева
