Глава 28
Я уже не выдерживаю и злюсь снова. Раздражаюсь сильнее и сильней.
Я не хотел, чтобы она видела этот жестокий эпизод. Понимаю, что только я виноват. Я допустил, чтобы она застала Елену с Марком. Я радовался в тот момент. Она не почувствовала, но внутри меня переполняла тихая радость. Расстраивал лишь ее потускневший взгляд, который виделся мне во время нашего танца. Когда мы молча кружились по залу, а она покорно следовала за мной. Ее глаза были наполнены слезами, а я все равно ликовал.
А теперь я слышу ее ночные рыдания. И злюсь от этого. Злюсь, но ничего не могу с этим поделать!
Я просто хочу убить Марка! Уничтожить его! Закопать!
А злость меня переполняет из-за того, что она плачет только о нем. Думает о нем. Страдает и беспрерывно рыдает.
А со мной даже говорить не хочет. Не смотрит в мою сторону. Быстро что-то буркнет и убежит. Неужели, и меня считает в этом виноватым?
Я слышу ее плач даже во сне. Я неоднократно заходил ночью в ее комнату и наблюдал, как льются слезу по щекам из закрытых глаз. Что мне сделать, родная? Что? Она его зовет, но не придет. Она кричит «вернись, не уходи, останься». Но он не вернется.
Я стою в темноте и ничего не делаю. Только чувствую, как машинально сжимаются мои кулаки.
Генри читал в зале, когда я к нему туда пришла. Он, как и обычно, развалившись, сидел на своем диване. Полусидя или полулежа. А на меня даже головы не повернул.
Я подхожу к нему. Усаживаюсь на пол и упираюсь спиной к дивану. Спина оказалась у него между ног. Я молчу и лишь протягиваю ему расческу, когда он сидел сзади. Головы на него я так и не повернула, но почувствовала, как расческа ускользнула из моих рук.
Я также почувствовала, как у Генри образовалась на лице легкая улыбка.
Ребенку непросто расти рядом с вампиром. Я не помню из своего детства ни объятий, ни поцелуев в лоб на ночь, ни семейных завтраков, ни различных детских забав. Но одно с его стороны действие все же было. Генри любил расчесывать мои длинные волосы.
Раньше мои волосы ему очень много хлопот доставляли. Я была еще маленькая, и мне тяжело была самой их расчесывать и заплетать. Не хватало сил и терпения. И вот, Генри вновь сидит на диване и аккуратно мне вычесывает каждую прядь. В эту минуту я чувствовала покой и умиротворение. Мне казалось, что мы очень близки. Пускай не физически, но хотя бы духовно. Эти минуты, думаю не только для меня считались особенными, но и для Генри тоже. С моим возрастанием мы реже так проводили время, но были минуты, такие как сегодня, которые хочется запомнить, и я надеюсь, что еще повторятся.
Я закрыла глаза. Я ощущала прикосновения его холодных пальцев. Как он ими проводит по волосам. Дотрагивается до шеи, лба, висков. Такое приятно прохладное касание. Я тону в этих ощущениях. Готова раствориться в них. Остальной мир сейчас для меня не существует.
Мы находимся в таком положении, что мои плечи легонько дотрагиваются до его колен. Я вдруг вздрагиваю, когда он неожиданно обвивает мои плечи, и руки находятся так близко с моим лицом.
— Тебе стало лучше? — тихо спрашивает он.
— Нет, — уверенно ответила я.
— Жаль, но я не помогу тебе в этом.
— А я вроде и не просила.
— А могла бы…Ты просто попроси. Я все, что могу сделаю для тебя, — злостно произносил он мне прямо в ухо.
— Генри!
— Ты скажи, чем тебе помочь? Попроси меня! Не стоит замыкаться! Ты не одна! Знай, ты не одна! — я чувствовала в его голосе все – и жалость, и злость. Руки его начали сжимать мои плечи. — Если только захочешь, я выпью всю его кровь.
Я немного испугалась и не сразу поняла, о чем он говорит.
Я даже не выдержала и засмеялась. Видимо, пытаясь показать, что все реально прошло.
Но он о ком? Его кровь? Он что, о Марке? Разве в данный момент я могу думать о каком-то там Марке? Когда руки Генри так близки? Обнимают мои плечи? Больно, но в то же время приятно. Я наслаждаюсь этими минутами.