„Не умеешь ... в воде — не пугай рыб“
Поговорка
Посмотрел эпический труд известного кинорежиссёра, который ещё и бесогоном сделался. Мне рассказали, что этот шедевр этот известный кинорежиссёр ещё и на театральную сцену приволок. И меня это зрелище откровенно оскорбило.
Согласитесь, ведь когда тебе подсовывают фальшивку, это действительно оскорбительно. Очень. Оскорбляет это именно потому, что при этом именно тебя какой-то там шмок, возомнивший себя барином, считает законченным идиотом. А если при этом этот пакостник умудряется обмануть и многих людей, пользуясь их доверчивостью, а заодно, между прочим, и покровительством властей, то появляется грешное, конечно, но неистребимое желание о такого проходимца крупно вытереть ноги.
Официозный, невероятно амбициозный и ставший окончательно сервильным кинематографист, заслуживший народное прозвище «барин», решил снять, понимаешь ты, переделку американской киноленты о присяжных «12 разгневанных мужчин», переложив её на российскую почву и озаглавив монументально: «12» (тоже мне — Александр Блок!). А поскольку от уничтожающей критики этот кинематографист уже порядком отвык, то он взял да и снял типичную халтуру, за которую, естественно, в заведённом ныне жанре получил даже каких-то золотых птичек в качестве премии. А то, что он при этом, с претензией на изображение действительности, намалевал совершеннейшую карикатуру, которая не снилась и западным журналистам (те хоть искренне заблуждаются!), так это — так, «пипл, дескать, схавает».
Так вот, пусть люди знают, каким быдлом считает их Никита Сергеевич Михалков и каким образом он относится к зрителям.
Во‑первых, этот полный профан решил изобразить дело таким образом, что элементарное бытовое убийство рассматривается судом присяжных. В УПК РФ заглянуть при этом ему не пришло в голову. То есть попросту выдумал всё, от начала до конца, но даже и не предупредил зрителя, что он снимает комедию в духе «Брильянтовой руки» Л. Гайдая, в которой происходящее имеет отношения к характерам, но никакого — к реальности изначально. Иными словами: такого суда, который изобразил Никита Михалков, попросту не было и быть, что характерно, не могло. Да что с него возьмёшь — лохотронщик.
Во‑вторых, я уж и не знаю, каким шлимазлом надо быть, чтобы всерьёз изображать демонстративное и беззастенчивое нарушение тайны совещательной комнаты, даже не акцентируя на этом внимание и никак не поясняя этого. К присяжным то пристав вломится, то они сами пошлют его как мальчика на побегушках за вещдоками (чего вообще в принципе быть не должно, так как осмотром вещественных доказательств присяжные занимаются на вполне определённой стадии судебного процесса, а не во время совещания), но при этом дело изображено так, что пристав запирает их на ключ в помещении. Ну, ни дать, ни взять — конклав. Только Никита Михалков забыл: они там не папу римского избирают, а совещаются в судебном процессе, и не кардиналы они, а коллегия присяжных. Впрочем, если они могут рассматривать такое дело именно как присяжные, то отчего бы и нет? С равным успехом их можно было заставить заниматься и спиритическими сеансами.
В‑третьих, совершенно неясно — что, собственно, обсуждают присяжные. Именно таким вопросом вдруг один из них и задаётся в фильме. Справедливый вопрос, между прочим: им никто не дал вопросного листа, чего быть на самом деле может лишь с той же вероятностью, что и стриптиз судьи перед залом на столе! И отчего это они вдруг избирают старшину только к концу судебного процесса? А через кого они вопросы во время судебного следствия передавали? Естественно, что при этом действе старшиной становится тот, кого изображает гениальный надувала — сам Никита Михалков; и этот говорун в не менее надувной манере надувает и присяжных: он уверяет их, что никаких правил для голосования присяжных вообще нет! Браво, Никита Сергеевич, кубомэтр Вы наш! Вот в Вашем государстве никаких правил действительно нет. Но оставьте в покое, Христа Ради, Государство Российское — там полно авгиевых конюшен и без Вашего навоза.
В‑четвёртых, удивительно, но подсудимый в зале суда постоянно находится в наручниках. Интересно, знать — где и когда такой халоймес наблюдал Никита Михалков за последние лет 10, скажем? И не известно ли ему, что одна только эта деталь сразу же делает любой обвинительный приговор незаконным, так как наручники во время судебного следствия существенно нарушают право на защиту, поскольку они препятствуют свободному жестикулированию? Ах, мы и этого не знали? Ну, а чего тогда, господин профан, лезем снимать такого рода фильмы без консультантов? Не потому ли, что мы уже оказались вне критики? Ась?
В‑пятых, присяжные, причём не один раз, а несколько занимаются… сыском: выезжают по собственному почину (!) на место происшествия, приобретают прототипы и модели. И, что удивительно, никто такую коллегию сыщиков, действующую в качестве присяжных, даже и не думает распускать (то есть председательствующий — шмок, прокурор — шмок, адвокат — натуральный поц, да?). А закон как раз говорит об обратном. И не какой-то там Вам секретный единоросский акт, господин Михалков, а обыкновенный российский закон, написанный по‑русски, вполне читаемым текстом. А, понял — Никита Михалков не читатель, он — режиссёр! Он, поди, вообще читать по‑русски не умеет.
О таких мелочах, как уверения в том, что решение присяжных может быть только единогласным (?!), я уже даже и не говорю. Тут можно поступить проще: взять ст. 343 УПК РФ и прочесть. Просто взять и прочесть.
И, граждане юристы, оцените после этого все вместе взятые кинематографические премии, которое получил за этот абсурд и карикатуру упомянутый субъект. Только не надо мне рассказывать об особенной жанровой экранной действительности. Фильм этот вовсе не претендует ни на жанр карикатуры, ни на фантастику, ни на театр абсурда. Он претендует именно на реализм. Только снимал его кинематографист, который давно уже из реальности воспарил в эмпиреи. Вот и сел лохотронщик в лужу. С чем я Никиту Сергеевича Михалкова и поздравляю. И желаю ему жить как раз в такой стране, где действуют изображённые им суды. Глядишь и поумнеет. Впрочем... чёрт его знает.