«Кто эта девчонка 61» Машку всю трясло от того, что она сейчас натворила, но больше невозможно было ждать. Любовь и в самом деле существовала в её сердце, да такая, что просто искры из глаз. Она хитро улыбалась и прикасалась к губам, пока Матвей «младшенький», как его любя все звали, возвращался за стол и усаживался рядом с отцом.
Она хотела для него еще и сплясать от радости, поэтому было очень жаль, что дядя Макс всего лишь прислал Лизе букет. Не с кем было красиво танцевать, профессионально двигаться, но Маша надеялась, что он будет на дне рождении отца и на Новый год. Маленькая Лиза и Анечка не подросли еще настолько, чтобы играть с аниматорами, так объяснял отец. Машка кивала, но не верила, она понимала, что для дяди Макса это - вынужденная разлука.
Поцелуй мог перевернуть всю их жизнь, и разлучаться не придётся, даже если Матвейка сейчас обо всем расскажет и потом захочет уехать. - думала она.
Но Маша отчего-то не боялась и знала, что не уедет он никуда. Просто впредь будет осторожней с ней. Кидаться подушками Матвейка начал, когда Машка приезжала рано утром или оставалась с ночёвкой, прибегая к нему будить, а потом спокойно кормил завтраком и вёз в школу.
Её поманили пальцем, уже понимая, что будут серьёзные глаза при разговоре, Машка отрицательно замотала головой и потом руками тоже, демонстративно отвернулась спиной.
Она слышала раньше, что вдогонку за этой детской любовью идет и что-то более важное, которое называется «привязанность». Об этом с ней говорил отец и Лиза. Если любовь ни с чем не спутаешь, то родственную привязанность можно спутать с любовью… И натворить дел.
– Машка! Беги от меня! – зарычал за спиной мужской, с детства прекрасно знакомый голос.
Она захохотала, развернулась и кинулась Матвею на шею.
– Дядя Матвей! Это была шутка такая!!! Я просто … попробовать хотела и всё!
– Человек не игрушка, Машка. Уважения у тебя нет никакого, и обещания не выполняешь.
– Ну вы же меня не будете ругать? Праздник сегодня, все целуются, чем я хуже! Я такая, вот такая, да! Это – я! Всё могу! Я всемогущая… у меня крылья за спиной, ничего не боюсь, а тебя, дядя Матвей я точно не боюсь!
– Господи, святой бог, это вторая Лиза, только с глазами Виталия Сергеевича. Куда тебя несет, Машка?
– Я его люблю, – прошептала она в ухо и убежала снова на стеклянный пол, подсвеченный огнями. В этом свете девчонка казалась изящной, движения были еще хаотичными, как у молодого щенка, но танцевать она умела и выплясывала без пары.
– Лиза хотела бы так же, Машка… Быть свободной, с крыльями за спиной. – проговорил Матвей ей вслед, понимая, что Мария счастлива и её ничто не остановит. Никто не называл её плохими словами, никто не заставлял, не ставил на место… Она счастлива. Всё вовремя. И поцелуи… вовремя.
«Что с неё взять?» - сказал Матвей, когда подошел к жене и шепнул, что девчонка решилась поцеловать внезапно.
Лиза сидела с Дениской на руках и кормила его тортом.
«Матвей, а что ты хочешь от неё? Она вот такая у нас, что хочет, то и делает… Пусть сами разбираются, главное, что сын выполнил обещание и не стал скрываться под маской строгой секретности… Я имею ввиду, он обещал нас предупредить, если Машка начнёт виснуть на нём. И не смотри на меня с жалостью! Я тебя поняла, любименький, можешь ничего не говорить. Ты опять меня жалел! Каждый раз, когда Машка там веселится и танцует в этом заведении, у тебя такое лицо».
– Да, что-то опять защемило сердце.
– Матвей, прекрати меня жалеть. – улыбнулась Лиза, – Еще поплачь. Здесь со мной случилось всё только самое лучшее…. Да, я не жалею на самом деле ни о чем сейчас. Смотри, Деня хочет к тебе, он наелся, наконец… Напоминаю - у меня праздник, все веселятся! О чем вы с сыном говорили? Ты вернулся какой-то виноватенький...
– Лиз, я решил, что больше не буду приставать к сыну, чтобы он получил другую профессию. Нравится ему здесь – пусть работает. И пишет картины в свое удовольствие.
– А ты что, воспитывал его? – Лиза посмотрела в сторону сына, который сосредоточенно ел. – Не надо, он взрослый.
– Закончил институт, на финансиста, и не хочет начинать работать. Знаешь, невозможно любить человека и в то же время не принимать его выбор, правда?
– Конечно! Да о чем ты сейчас думаешь? Матвей, у тебя глаза такие, как будто у меня этот день рождения последний, а завтра наступит конец света. Ты что?
– Вспоминаю. Чувствую тебя.
– О, прости. Ты же мысли читаешь. Да, я просто тоже вспоминала, как мне дался этот первый танец с тобой, как я себя вела. Нарядилась, накрасилась, бель ё яркое красное, почти напала на тебя. От страха, между прочим.
– А я не знал, видел, но знать не хотел, что ты еще затравленный ребенок, который считает себя бог знает, кем. Ты прелесть, такая сейчас... спокойная, у меня чувство, что... скоро нападёшь, но по-другому.
– Я была тогда всемогущей, ничего ты не понимаешь! Я не играла роль девушки-вамп, с тобой я ей была на самом деле. Нет, ну ты только посмотри, она опять к нему идёт!
«Машка, ты не представляешь, как тебе повезло!» – подумал Матвей, увидев, что Машка уже где-то добыла два куска торта и несет на подносе к сыну, – Видно собралась подлизываться, от тебя научилась, да? – он вздохнул и махнул ей рукой.
Сын честно признался, что этот детский «чмок» его поставил в неловкое положение, стыдить Марию он не собирается, но и продолжать это буйство тоже.
Через пять минут они уже устроили перебранку. Официанты с улыбкой принесли чай, но потом Маша засунула свою ложку с большим куском торта ему в рот, и Лиза расхохоталась, потому, что сын повернулся с круглыми глазами перепачканный кремом.
– Он слишком много лишнего говорит! – крикнула через стол Мария в своё оправдание.
– Маш, а зачем тебя этот художник? – спросил Валерий Яковлевич, – Ты лучше себе такого, как Сашенька ищи, или дядя Макс. Чтобы потанцевать, на лошадках поскакать, жить, как сыр в оливковом масле. Что ты творишь, дорогая? Дедушке не по себе. Твоя сестра была спокойней, смиренней, и видишь – всё у неё прекрасно в жизни. Учись.
– Простите, что устраиваю сцену. Я всех люблю, сегодня я всех люблю. За исключением вот вас. Что значит «Этот художник»? – Она серьезно посмотрела на Валерия Яковлевича, – Я с Матвеем столько времени провожу, что всё знаю, каким трудом ему даётся каждая картина. Он очень классный, добрый, с ним легко. Конечно, иногда он меня бесит, особенно, когда из комнаты выгоняет ни за что. Но Вы ничего о нем не знаете!
– Напоминаю, день рождения у твоей сестры. Все песни хвалебные сестренке спой.
– Он не станет, как вы. Хотел стать врачом, но не станет. Есть причины … Он хочет быть, как его отец, просто барменом или готовить еду вкусно, чтобы потом кормить свою жену и детей вкусно! Но он мог бы, если бы захотел стать кем угодно. Этот художник так пишет, что я плАчу иногда. Это его выбор, кем быть.
Сашенька захлопал в ладоши и сказал:
– Маш, если ты когда-нибудь скажешь такую речь про меня, я бы хотел, чтобы её слышал мой брат.
– Маш, ты что, так защищала меня, – спросил с улыбкой Матвейка.
– А что ты так смотришь? Я бы сейчас в тебя подушку так зашвырнула, что ты бы со стула упал! Любименький!
– Я сейчас кому-то брошу, Машка!
– Матвей – любименький! Понял? Ничего не боюсь. Да, я нахалка.
Я буду тебя любить и гордится твоими картинами, даже когда ты рисуешь этих ужасных жуков в костюмах для какой-то книги сумасшедшего. И когда рисуешь странных котов с треугольными лицами для детской книжки. Буду любить и гордиться тобой, даже если бы ты … полы будешь мыть в торговом центре или коньки выдавать в прокате. Даже если бы ты станешь бродягой или уличным художником.
А вот ты – как хочешь. Нужны тебе все эти… официантки… Я, кстати, знаю, с кем у тебя романы были! У них по глазам видно!
Ничего, еще три года осталось и … у меня будут все нужные карты с джокером!
Домой она уехала, не сопротивляясь, и по пути отец провел еще одну беседу, которая возымела большее действие, потому, что Маша в течение двух следующих месяцев обращалась с Матвеем-младшим на «Вы», по имени отчеству, притворяясь гордой красавицей, которой всё равно.
***
Эльза переживала разлад с Матвеем тяжелее, чем это можно было себе представить. Он с ней всего лишь раз обсудил тот побег из дома, заставил силой продать квартиру, и Эльза на самом деле испытывала страшные мучения, когда сидела в агентстве, оформляя договор купли-продажи.
Поставив подпись она чуть сразу не порвала его.
Ведь это было то место, которое Эльза считала самым важным в своей судьбе, самым главным для себя, роковым.
Именно эта квартира не была проклятой, всегда таила в себе не угрозу, а любовь. Называя бывший дом Матвея, который ему с душевной радостью подарила Ольга Ивановна, «местом встречи», она рисовала его светлым с лучами на своих сумасшедших картинах, занимаясь арттерапией. Жуткой живописью, как называл творения отец.
Туда она тайно приходила, чтобы вспомнить себя в молодости и «переиграть» события, переиграть заново, испытывая облегчение. Там она полюбила Виталия просто до бесконечности вселенной, а на балкон её всегда, как будто кто-то за руку тянул. Мягко, но очень сильно. Они к у р или там с Матвеем после разборок и обязательно мирились. Ей много раз хотелось выйти с ним на тот балкон, постоять, дождаться, когда он скажет: "Всё, проехали! Пошли отсюда, образина. Только попробуй мне еще раз такое выкинуть".
Лиза догадалась о её желаниях, знала больше, чем можно выразить словами. Там в этом месте всегда было что-то связанное с примирением, спасением, защитой, любовью. Проститься с квартирой она отправилась одна. Матвей и Лиза не согласились…
Обошла две смежных комнаты, прикоснулась к стенам, открыла шкаф и понюхала его, зашла в ванную, посмотрела на себя в зеркало:
– Господи, что со мной? Я постарела. О, господи. Образина.
Вода в квартире была выключена уже давно, Эльза открыла кран, снова закрыла, провела рукой по лицу, распустила волосы. Поправила нарощенные ресницы, которые уже намокли.
Вид стал чуть лучше.
Приблизившись к зеркалу, она показала зубы и сказала:
– Кошмар! Ну и рожа… И это я?
Что же он такое видел? Еще хуже?
Да, действительно, образина. Правильно меня в молодости называл…
Губы казались морщинистыми и потрескавшимися, клыки, закрытые винирами торчали сильнее, и даже острее.
«Или я такая есть, или искаженное восприятие внешности вернулось».
Она уже давно так не ужасалась своему лицу…
Эльза постаралась и вспомнила хорошее, как всё уже закончилось.
В тот день она приехала зимой в футболке и куртке Матвея. А Виталий встретил дома объятьями, из которых стыдливо выбиралась, боясь, что он учует страшный запах пота и спирта, исходивший от неё. Сбежала в ванную, под душем, как зомби стояла, не шевелясь, пока он не застучал и не вскрыл дверь. Пришлось терпеливо мыться под его присмотром и улыбаться, а потом отвечать на осторожные вопросы любимого мужа:
– Что с тобой, Элюш? Я же не знаю, что думать сейчас. Вижу всё, но сам озвучивать не хочу, скажи ты. Дорогая моя, почему ко мне не обратилась?
– Ты не должен был это про меня узнать.
– Что бы ни случилось, обращайся ко мне, я всё пойму и прощу любое прошлое, Эля, ты слышишь? Повторял тебе, повторял, неужели обидел тебя чем-то, что довериться не смогла? Эля? Ну, что же с тобой происходит, кто так тебя напугал, чем?
– Макса сестра, у неё информация была, из прошлого, Виталь. Любой ценой её выкупить хотела… Какой угодно готова была поступок совершить за обмен. Чтобы дети не узнали…. Какая у них мать они знать не должны…
– Эля! Милая моя! Хорошая мать, хорошая, добрая. В жизни не обидела, не наказала, не шлёпнула. Словом даже, никто не обижен на тебя… Одной ты больше драться с прошлым не должна, никогда. Никогда ты не справишься в таком состоянии одна. Всегда руку мою держи, Матвея, мы, мужики из понимающих. Отец твой… в курсе?
- Нет, никто не знал. У тебя был приступ, Виталечка. Понимаешь? Сердце. Он – здоровый, как бык, Матвей… Прости, прости, мой хороший, я не хотела так сказать, но потрясение могло быть таким сильным… Я не догадалась ему сразу сказать, паника включилась страшная. Это мы там вместе участвовали в этом ужасном приключении. Лизонька тогда с детьми осталась в Новосибирске, с мальчиком Матвеюшкой и Катей на руках. А потом… Да, что говорить… Ответила я на Матвея звонок. Он рычал, я кричала, все, как в детстве. Боялась и продолжаю бояться за тебя и отца. Честно скажу – твоя жизнь и всех наших для меня дороже всего.
Я тоже воин, Виталь, я не как твоя жена, я буду биться… до самой с м е р ти за нас и нашу семью. Кто принес ей эту информацию, знаю. И этого человека мне хочется со света сжить, настолько я его ненавижу. Настолько не на вижу… как будто я зверь, настоящий, страшный… с глазами черными. Как потустороннее что-то во мне. Я приду, приду в себя, вернусь, милый.
Ушла она из квартиры, бережно закрыв дверь, в последний раз заглянув в зеркало, потому, что вновь вернулась. И сделала так, как посчитала нужным.
Потянулись дни, когда Матвей смотрел, на Эльзу, как на пустое место. Катю отпускал, а близнецов даже близко не отдавал посидеть, пока не пришло время, когда некому было оставить. И то, сразу бабушку Нелли потребовал. Утром звонил из аэропорта, сына прислал. Готов был чужого человека… «Виталю просил, когда увидел, что я к ним бегу по снегу. Не дал с детьми наедине остаться, со спящими!»…
На Новый год они так и не помирились, Матвей был непреклонен в своем нежелании общаться с прежним доверием. Так и жили, не душа в душу, осторожничали. На работу Эльза не приезжала, когда там он, если встречались почти не разговаривали.
****
Пришла весна.
Катя была занята на занятиях, они готовились к отчетному концерту – девочка танцевала в коллективе народных танцев, на репетиции ходили вместе, было радостно смотреть на юных танцоров, Катя прыгала так, что внутри всё дрожало от восторга. Всё было почти так, как раньше.
Эльза понимала, что чувствуя отца, Катя сама перестала прибегать, как к себе домой, стала более скромной и молчаливой с ней.
«Или с сыном у неё что-то произошло, или со мной не хочет ласкаться» – решила тогда Эльза.
Не каждый день, но довольно часто она подслушивала, приглядывала, расспрашивала у Маши.
За сыном стала следить.
Увидела как-то, что в его комнате опять поздно ночью горел свет, дверь была совсем чуть-чуть приоткрыта, и поэтому, она услышала нервный смех, как его голос дрогнул.
Видеосвязь у детей последнее время была преимущественной в общении, Максимка часто сидел перед ноутбуком и смотрел, как его Катя рисует, читает или уроки делает.
– Ты… ты что, не любишь меня? – услышала Эльза.
– Максим, что ты… как болонка какая-то. Не люблю так, как ты хочешь. Как брата тебя люблю.
«Вот и прилетело проклятье папаши…» – подумала Эльза, удивляясь, насколько ей больно за сына. В груди жгло отчаянное желание помочь.
– Как брата, это как?
– Вот так, обычно. Я своих братьев больше люблю, чем тебя, они же родные.
– А меня просто не любишь?
– Нет, Максим, сильно не люблю. Что ты всё время спрашиваешь, уже устала отвечать. Маленький ты еще, понимаешь? Ма-лень-кий мальчик! Я старше и …. Не могу я тебя любить сильно, правда, честно.
– Но как мы дальше будем? Я же не могу… один…
– Макс… что с тобой? Тебе что, мало? – осторожно, как мать сына, спросила Катя.
– Я без тебя не могу, Кать. Давай увидимся…
– Только не приходи ко мне! Сейчас не приходи!… Не надо опять ночами там расхаживать в нашем саду… Я не выйду и целоваться с тобой не буду. Макс, не буду я больше сбегать. Меня папа чуть не поймал, ты там шуршал листьями, и он всё понял! У меня собака скулила и повизгивала, Молли тебя чует.
– Кать… Ну, Кать, пожалуйста, ты … Прости меня, Кать… Я стану другим, я исправлюсь… Не буду больше. Ну умоляю тебя, просто погуляем, за руку. Как раньше, Катя…
Сын почти хныкал. Эльзе хотелось подойти, обнять, встряхнуть его. Сама готова была расплакаться.
Услышав, что Максим с силой захлопнул свой ноутбук, Эльза быстро отошла от двери, потом прогулялась на цыпочках до лестницы.
Теперь она окончательно убедилась, что была права, Катерина поиграет и бросит мальчишку. Понимая, что дети – это уже взрослеющие дети, которым превращение в юношу и девушку дается очень тяжело, она ощущала себя неспособной как-то помочь, поэтому, налив две чашки чая пошла в комнату к Нелли Николаевне. Была надежда, что та еще не спит, хотелось поделиться с ней. Бабушка не осуждала никого, не ругалась никогда, а про тот случай сказала Эльзе «Не стыдись, всё обошлось». Лиза тоже, сказав ей всего несколько слов, объяснила, что случилось: «Бабушка, это прошлое напомнило о себе, не волнуйся, мы все решили».
Нелли Николаевна сладко спала, поэтому Эльза тихонько вышла со своим маленьким подносом и сама пошла к сыну.
«Катя превратилась в девушку так стремительно, что все диву давались, стала выше матери уже на полголовы, выше Максима, и может даже обогнать Машку. – думала она», – «С её модельной внешностью даже в самой простой одежде – широких спортивных шортах и обычной растянутой майке девочка выглядела моделью, а еще в Катерине появились черты отца. Особенно в мимике».
Элеонора тоже знала, что сын частенько сбегает ночью через окно в том крыле дома, которое предназначено для хранения вещей, там она замечала следы. А все потому, что они перестали ночевать друг у друга, когда выросли. В коттеджном поселке всё было безопасно, поэтому Эльза не боялась, мужу, который тоже вычислил детей, не говорила, и спокойно реагировала на сон Максимки до двенадцати дня по выходным, или заспанный вид, когда надо в школу.
Она увидела своего ребенка, лежащего в одежде навзничь, и сразу сказала:
– Насильно мил не будешь, но это тебе не поможет, мой хороший. Я с тобой и понимаю, как никто другой. Смотри, наша Катя - умная девочка, она не хочет еще больше привязывать к себе. А сейчас такой возраст, когда девочки еще старше мальчиков становятся, и умом и всё остальное тоже быстрее у них развивается. Некогда ей было, столько концертов, выступлений, уроки, музыка, понимаешь? Иди ко мне, поцелую своего мальчишечку. Тебе нужны друзья, тренировки… каникулы только начались, всё будет хорошо. Ты мой любимый человечек.
– Мам, она … мне дороже всего.
«В таком возрасте я и не влюблялась, я старалась выжить среди руин…» – думала Эльза, обнимая взмокшего сына и качая, как маленького, – «Надо что-то делать, если Катерина будет с мальчиками гулять, ему совсем плохо будет. Надо сменить обстановку, а может быть и переехать подальше, в город… Все зависит от девочки Кати, господи, какой он несчастный, я это душой чувствую».
Нотации читать она не стала, обняла, покачала, напоила и спать уложила, закрыла дверь в спальню, только дождавшись, что он заснёт.
На следующий же день, рано утром Эльза пошла к Матвею сама и всё рассказала, чуть слезами не умылась. Он выслушал, кивнул, сказал, что сам с дочкой поговорит, узнает почему, за что и как именно она хочет общаться с Максимкой.
Эльза не знала, что такое произошло, но по его взгляду догадалась – отпустило, наконец-то его отпустило прошлое. Впервые за много месяцев Матвей на нее смотрел, конечно, не как на женщину, а как на человека, мать, на хорошего в чем-то человека...
Лиза спустилась к ним заспанной и от этого прекрасной, как ребенок, которого разбудили в детский сад. Эльза обняла её сразу.
– Мачеха пришла к твоему мужу поговорить о Максимке. Разбудила, Лиз?
– Нет, меня Дианка подняла, а сама опять уснула… – пробормотала Лиза, щурясь на солнечный свет, бьющий в огромные окна, – Что случилось?… Помирились?
– Не знаю, – хрипло ответила Эльза, еще не понимая о ком она говорит о муже или о Максимке с Катей. Прижала Лизу сильней.
– Очень жалко, – грустно сказала Лиза, – ничего не могу придумать, Катя … любит его, как младшенького.
– Надо было мне раньше тебя рожать от этого… мученика. Ты всегда можешь хоть что-нибудь придумать, детка.
Лиза удобно уложила голову Эльзе на грудь, как будто собралась дальше стоя спать и проговорила:
– А я ничего такого страшного не вижу, милые бранятся только… тешатся. Помирятся они. Максим твой пусть не жалуется, терпит, раз мальчиком родился. Катя должна жаловаться… А он мужественно терпеть и становиться лучше, сильнее.
– Жаль он тебя не слышит, – неожиданно расстроилась Эльза, чувствуя странную обиду за своего сына, – Раз он мальчик… Что и пожалеть нельзя?
– Наши дети не должны быть несчастны… Ты просто веришь, что это по наследству передаётся, что Макс часто страдал и сын твой будет, а это не так, я устала повторять. Вот увидишь, что это не так… Элечка, забудь про взрослого Макса, с твоим сыном ничего такого не случится. Катя… просто, как все девочки издевается над влюблёнными мальчишками, а вот отними его … и ты посмотришь, как она будет скучать. А с Матвеем-то помирились, наконец? Матвей… – Лиза обернулась и посмотрела на мужа.
– Да всё. Всё нормально. Но если ты еще раз!… Элеонора, хоть шаг сделаешь без моего ведома в сторону прошлого, я не знаю, что с тобой будет!
– Прости… я ду -ра. Это же твоя сестра начала, или опять … мать. Я не знаю.. но у меня нет желания выяснять, только бы не видеть никогда, иначе придётся тебе … связать мне руки и ноги, а в рот вставить кляп. Я их буду бить и грызть.
Не смогла продать квартиру, я её … сдала в доверительное управление агентству.
– Эля? – удивленно прошептала Лиза.
– Я же сказал!!! Я приказал тебе! – Матвей сердито встал и пошел наверх к детям.
– Всё безопасно, ключей у нас нет, ну не смогла я… Это же мой талисман. – крикнула ему вслед Эльза, – Они будут пускать туда людей... Командировочных, каких угодно людей, всё равно.
– Почему опять талисман, Эля? Пора забыть про суеверия.
Эльза снова прижала к себе, ее теплое тельце согревало, как печка.
– Лиз у тебя нет температуры? Потому, что там моя душа становится чище. И лучше. Там я плачу… Отец твой и я, мы были впервые вместе… Наши хорошие воспоминания – все там, Лиз. Они в сгустке света… Нет там тьмы. Когда я в эту квартиру зашла, я увидела свет, он, почему-то не был отключен, в ванной горел свет, как будто-то кто-то хотел успокоить меня, как ты рассказывала. Матвей мне ванну свою не предлагал, но потом я часто там валялась, когда одна жила. И ни разу не было желания взять что-то опасное.
– А я видела там всегда тяжелый сон… – сказала Лиза. – Там же было что-то плохое тоже, такое… главное, важное… и плохое… Ты ку р и ла там в ту ночь? На балконе?
Эльза кивнула и тихо заплакала.
– Ты… за столько лет, ни разу, а всё там… Пила опять. Разве это свет?
Она снова кивнула.
Слезы уже вовсю полились, и через секунду Эльза затряслась от рыданий.
– Это свет. Я там молилась, господи… я сначала не понимала, кто я … а потом поняла, какая я … ду… ра… была, есть и буду. Хотела … проститься, в последний раз увидеть, телефон включила фото посмотреть, хоть фотографии… и он позвонил. Мой муж.
– Ты не ответила папе.
– Нет, я не ответила. Я рыдала. Хотела его голос услышать и боялась пугать.
– Потом Матвей позвонил?
Эльза кивнула.
– Папа с тобой там жил, и с Машкой, Максим маленький тоже. – тихо добавила Лиза, помогая ей сесть. – Не плачь. Всё я понимаю. Отец же не рассердился, он видит твою душу, он её видел всегда.
– Да, как ты… Ты тоже видела мои страхи, обиду, слабость.
– И сейчас вижу, Эля.
– А я вижу исходящий от вас всех … свет. Я не такая. Я – тёмная.
– Это Матвей так сказал? ... Он извинится. Он просто испугался и не хочет в этом признаваться. Не слушай его слова, Матвей, как отец у которого ребенок пришел домой пьяный… Потом пообещал, что больше никогда… и снова напился. Понимаешь, Элечка?
– Лиз… Лизка… Вот ты… как ты слова-то находишь? Пойдём к нам, поговори с моим сынишкой. Найди для него … какие-то важные слова… Это твоя работа, Лиза. Твоя, понимаешь? Воспитывать детей. Детей наших воспитывать… прошу, пойдём.
– Чтобы он увидел зареванную мать? Иди в нашу ванну, там косметика. Быстренько умойся и потом пойдем, я пока поем и переоденусь, вот уже Матвей с Дениской идет… сейчас Катя Дианку приведет… Иди бегом!
Что сказала Лиза сыну, осталось для неё загадкой, но взгляд мальчика стал каким-то иным, непохожим на отцовский. В глазах искрился загадочный блеск, он начал пропадать за компьютером в своей комнате, а когда Эльза один раз влетела без стука, попросил не отвлекать. Она увидела какую-то игру и переписку.
– Что это, Максик?
– Это, мама, – целая жизнь. Мы там с Лизкой режемся.
– С тётей Лизой ты хотел сказать?
– Да, с ней. Или с Катей. Я не могу понять, кто это играет, но её там зовут Лиска, мы строим города и соревнуемся, бьёмся. Я стратегию изучаю…
– И что?
– Пока выигрываю! Там еще переписываться можно… Я придумываю цитаты и стихи, даже целые рассказы пишу.
– Не мешать? Могу посмотреть?
– Мам!
– Ладно, ладно… Хоть поешь!
Сын показал остатки бутербродов.
Лиза при встрече улыбнулась и сказала, что это называется «замена ощущений».
– Они просто немного устали от общения, Кате хочется побыть одной, Максимке кажется, что она ему внимание своё не даёт, а так… это интересно и не скучно. Иногда я с ним играю, иногда - она. Скоро соскучатся, и всё будет хорошо у нас!
Шли дни каникул, детей снова повезли на море, где Катя и Машка познакомились с ребятами и девчонками из лагеря и пропадали с компанией на его территории, причем Катя там была яркой звездой и привлекала мальчишек, как огонь свечи летающих насекомых. Это сравнение выбрала Машка. Она нашла двух кавалеров и маячила рядом с ними, рассказывая о своём великолепном парне, настоящем художнике, за которого уже через три года выйдет замуж.
У обеих девочек была карьера модели, они выглядели дорого и стильно, Максима брали всегда с собой, не отказывали, но он молчал и просто смотрел на подростковую болтовню, пока Матвей не взял его под своё крыло. Начал натаскивать на силу и "могущество". Они каждое утро бегали по песку до последнего издыхания, отжимались, поглядывая друг на друга, играли в пляжный волейбол. Лиза была очень довольна, что муж стал вести себя с ним, как с сыном, а она с близнецами, Никитой и отцом почти не вылезали из воды. В этот раз были не в полном составе. Ольга Ивановна поддалась на уговоры и полетела знакомиться с кенгуру, потому, что оказывается у неё «лицо похоже» на этого зверя.
Они скрывались, пока Матвей не сказал, что лучше пары он не видел еще никогда, за исключением его семьи с Лизой.
Между ними состоялся разговор, о котором он вспоминал со смехом. Когда понял, что такое из себя представляет Господин старый тигр, когда закончились тяжелые времена, Матвей хотел поговорить с ней, сказать, что интерес Валерия Яковлевича слишком хитрый и продуманный для любви. И, тем не менее, ему кажется - это именно зрелая любовь, на которую он действительно способен. Нежность, забота и отсутствие подозрительности.
Ольгу Ивановну вообще невозможно было в чем-то подозревать - ни деньги, ни слава ей не была нужны, полное безупречности поведение истинной женщины, которая любит детей и уважает мужчин, но не сближается с ними. Абсолютно такое же поведение с детьми и противоположным полом, как у Валерия Яковлевича.
У них были равные, единые ценности и отношения друг с другом не казались дружбой.
После этого разговора, они тихо сошлись и приезжали всегда вдвоём. Не целовались даже в шутку, но тепло смотрели друг на друга и, как всегда, подкалывали.
За два дня до отъезда Эльза вечером подошла к Матвею и сказала:
– Мотя, мы скоро все уедем, может, ты недолго побудешь один? Лиза уже собрала вещи, сегодня ночью мы хотим повеселиться. Муж отпускает, ты тоже… должен. Только девочками, с нами Машка. Завтра утром проснешься, а она уже спит рядом. Ты готов к тому, что она со мной потанцует или споёт в караоке?
– А она хочет без меня? – удивился Матвей, чувствуя, что от страха у него сжались пальцы в кулак. – Но почему?
– Не вздумай сказать, что ты не готов её отпустить. Это свобода, понимаешь? Сердце Лизки требует немного расслабиться вдали от мужа. Да шучу! Расслабься лучше ты.
– А кто это решил?
– Я тебе это говорю, чтобы… когда она попросит, ты должен обращаться с ней ласково и радостно отпустить. Искренне. Ваши отношения уже проверены временем, им тоже нужна небольшая разлука, как Машке и твоему сыну... Лиза просто не может расслабиться, слишком бережно к тебе относится. Обещай, что изобразишь радость.
– Обещаю, но это другая страна! И она… слишком маленькая! Красивая! Кто-нибудь обязательно…. Эльза. Ты шутишь? Скажи, что ты шутишь, или я тебя сейчас прикончу! – торопливо сказал Матвей.
– Там группа выступает. Вы всё время вместе будем. Втроем. Опусти.
– Эльза! Я уже готов убивать тебя.
– За что? Мы уже взрослые люди… Не дам её никому. Что ты боишься? Чего именно? Подруги тоже ходят куда-то.
В Москве её не вытащишь, там везде твои знакомые, да и просто опасно. А здесь только отдыхающие. Клянусь, позвоню сразу, если что.
– Будет поздно.
– Матвей, она хочет. Я спрашивала её и раньше… Она хочет. Не бойся, она всегда думает о тебе и детях.
– Мы расставались. Лиза была с Иванцовым, наедине. Это неправда, что мы не расставались.
– Ты даже с Ксюхой и Сашенькой её не пускаешь никуда.
– Я пускаю. Она сама не идет.
– Матвей. Ты всё понимаешь.
– Не понимаю. Я же без неё никуда не хочу, что я должен понять?
– Ты без неё везде, в ресторане, в клубе, на работе…. Отпусти. Мы только сегодня, если ей понравится, завтра тоже.
Только девочками, обещаю. Ты вообще помнишь, когда она была где-то с подругами? … У неё вообще есть сейчас подруги, кроме меня? Ну сестра подрастает, как раз подростковая группа выступает. … Только поклянись, что не будешь выслеживать.
Здесь никого нет, ни Макса, ни матери её… никого знакомых.
– Ладно. –чувствуя себя так, словно он дает клятву, скрепленную кро в ь ю , которую точно нарушит, ответил Матвей. Он и сам понимал, что за столько лет старался ни разу не выпускать Лизу из рук, а когда выпускал – что-то случалось с ней, поэтому нарушать это не собирался никогда.
– Матвей, не сорвись. Ты моего сына учишь быть сильным, я благодарна. А сам?
Позже он не раз вспоминал этот вечер и всё, что за ним последовало.
Лиза подошла и села рядом, подлезла под его руку. Она молчала, улыбалась и ничего не говорила.
– Хочешь чай, любимая? – начал он, чтобы хоть что-то сказать. – Что-нибудь прохладное?
– Нет, вечером не жарко…
– Лизка, я всё знаю.
– Что? – она вскинула веселые глаза.
– Хочешь повеселиться? Поедем куда-нибудь?
– Да… давай. А куда? Вместе?
– Вместе.
– А дети?
– Дети останутся с твоим отцом и Элеоноро…
– Не называй её так, я же просила.
– Ладно, с Элькой останутся.
– Хорошо. – согласилась она. – мы потанцуем или просто погуляем, да?
– Да.
– Ладно, я пойду, платье выберу.
Лиза ушла, ничего не сказав.
Вероятно, именно тогда ангелы, ответственные за его чувства обиделись и посмотрели с укором, как на человека, который держит златовласку в заточении.
«Неужели она так хочет вырваться на свободу? Неужели она в золотой клетке?» - эта мысль растворилась в воздухе, когда он понял, что если жена даже сказать не может - что-то у них не правильно, нечестно.
Улыбка была всё той же трогательной, а настроение её изменилось. Лиза словно сделала выбор - молчать.
Он вошел в комнату, когда жена расчесывала длинные волосы, и двумя руками начала собирать их в хвост.
На ней было алое платье с корсетом и широкой легкой юбкой, похожей на легкий цветок, телесного цвета босоножки на тонких шпильках.
Маленькая и восхитительная.
Лиза закончила с прической – хвост.
– Принцесса.
– Ты собираешься? – спросила она радостно, услышав его голос.
Наверное, из-за того, что жена была так восхитительно красива, в его голове проиграла сцена какого-то страшного фильма про маньяков. Или о похищении. А еще ему показалось, что сейчас она развернется и скажет: «Я хочу развестись».
Матвей стоял в дверях номера, испытывая чувство потери. В отдельной спальне спали дети, а его вид не внушал вообще никаких мыслей у Лизы – она была где-то далеко в мечтах и смотрела на себя в зеркало.
– Лиз, скажи мне то, что ты хочешь сейчас сказать.
– Что? – спросила она.
– Что ТЫ хочешь мне сказать?
– Одевайся скорее, я уже договорилась. С нашими ляльками побудут Машка и Катя, они уже вернулись. Максимка сразу уснул… Ты его измучил… бедный мальчишка, - она снова улыбнулась в зеркало, – Такой сильный стал – видел, какие плечи? Красота!
– По-моему, ты хочешь как-то по-другому отдохнуть сегодня.
- Неа! Только не это! Я уже детей позвала, Матвей…
– Ах, да. Ты уже позвала… – Матвей нахмурился, а Лиза перестала красить губы на секунду.
– Что случилось?
– Почему ты мне, своему родному мужу сказать ничего не можешь?
– Я не хочу! Зачем я тебе буду говорить то, что тебе не понравится.
– А откуда ты знаешь, что мне не понравится?
– Я вижу! Я тебя чувствую. Ты становишься таким… твердым. — Лиза усмехнулась, согнув руку в локте и показав свои мышцы, которые у нее тоже появились, — И не расслабляешься,
– С такой красавицей-женой невозможно расслабиться. — ответил Матвей без улыбки, и посмотрел пристально, и не отводил взгляд.
– Если ты заметил, я всю жизнь стараюсь нарядной быть только при тебе.
– Господи, Лиз. Да скажи ты уже, наконец! Это какая-то несправедливость, – не удержался Матвей.
– Милый, прости, но я её предупреждала. Я всего лишь сказала, что хочу с подружкой куда-нибудь сходить, очень давно сказала. Отдохнуть, как два мужика отдыхают. Ни о чем не думать! Но мы не расставались очень давно вместе, все время, если я куда-то иду – ты со мной, кроме салона красоты и танцев Кати и .... Если я куда-то вечером с подружкой танцевать пойду… Я сказала, что это тебя напугает до смерти. Так и есть?
– Так мне и надо, – ответил Матвей. – Я что, вообще невменяемый стал?
– Ты таким был, это нормально… С чего тебе меняться? Предупредила Элю и папу. Сказала, что, во-первых – ты не согласишься, а если на тебя воздействовать, ты испугаешься, …конечно тайно, будешь делать вид равнодушный и вопросы разные задавать. А во-вторых – обидишься на меня и на всех с кем я пойду.
У тебя вообще что сейчас за чувство кроме вселенской несправедливости? Мы женаты сто лет и ты меня знаешь лучше всех.
– Четырнадцать, а не сто. Я не хочу, чтобы ты без меня сидела с подругами даже днём, что в этом такого? Не хочу но и не запрещаю, тебе все можно. А почему я должен этого хотеть!
- Матвей, я так и сказала. Ну неужели ты думаешь, что я выберу подруг, когда ты так смотришь?… Мне твои нервы дороже.
Я вообще-то скромный костюм приготовила, если всё-таки ты скажешь «Да пусть идет с Элей и Машкой на свой концерт, а я посплю»… Но с тобой зато могу надеть то, что и мне, и тебе нравится.
– Ты проверяла?… Искала границу? Снова?
– Ничего я не искала! Я не стала тебе говорить, потому, что не хотела. Поехали вместе, Элька уже, наверное, спать улеглась. Она поговорила с тобой и честно призналась: шансов, что опустит – ноль. Да я ей сразу сказала, что нет, не получится.
Лиза быстро развернулась и подошла к мужу.
Он знал, что сейчас целовать не будет – на губах помада, но не угадал – она поцеловала.
Только Лизка умела так целовать, неожиданно и тепло.
– Что ты испугался, вот кто не доверяет, так это ты. Есть Макс или нет Макса, ты всё равно смотришь на меня так, как будто отвернись на секунду и меня …р-раз… какой-нибудь маньяк утащит. Я всё время чувствую взгляд. Это, как всё время жить с телохранителем, который еще и прекрасный муж по ночам. Днем тоже прекрасный, ладно. – она засмеялась.
– Ты ребенок, Лиза.
– Я давно твоя жена.
–Же-на. – повторил Матвей.
– Мне что, выбрать тебе одежду? Поменяемся ролями? Что ты стоишь?
– По-моему мы уже поменялись, Лизка. – вздохнул Матвей и приподнял её.
– Не обижайся! Детка! – сказал Лиза трогательно и погладила шею.
– Лиз. Кажется, я старею.
– Да. Люблю тебя так, что хочется съесть … У тебя помада, кстати, облизни.
– Ч ё р т, Лизка, точно… Сама облизни! … Ты устала от меня?…
– Нет. Я люблю быть с тобой. Это просто… ностальгия по тем временам, когда я могла посидеть с подругами.
– Лиз, а если честно?
– Я хочу сказать, что … даже если ты меня отпустишь, все равно не удержишься и будешь искать, наблюдать. Это так?
– Да.
– Высшая степень доверия! – улыбнулась Лиза.
– Я больше никуда не поеду … Даже посидеть с Сашенькой.
– Господи, нет. Мне совсем не страшно, что тебя кто-то украдет. Ой, прости, я имела ввиду … маньяк. Ты же сильный, мужчина.
– Лиз, всё, идите.
– Ну Матвей, ты что, правда обиделся, как ребенок?
– Немного, но ты поцелуй еще раз, и губы не крась так ярко.
– Я объясню. Извини, я хотела только сказать, что когда рассказывала Машке, что мы расставались, поняла, что это было так давно, только в самом начале, когда я еще понять не могла, кто ты для меня. Мы вынуждены были, а по доброй воле – да никогда. Но… Я что-то не могу больше врать в глаза сестре, что расставаться – это на пользу отношениям.
Она придёт сидеть с детьми, это её почти просьба, чтобы мы расстались хотя бы на вечер. Вернее, она сказала матери, а та мне. «Они живут столько лет, и ни разу Лиза никуда сама от Матвея не уходила, даже с подружками, и она не может даже представить, что это такое...» - вот, что она сказала сегодня. Поэтому всё так получилось.
– Мне она тоже высказывала, тоже самое.
– Машка опять плакала, дозвониться не смогла и сидела, ревела. Нас обвинила, что мы её увезли, а он там… Наш мальчик просто сказал, что сидел с друзьями и не слышал. С парнями сидел.
Эльза решила пойти отпрашивать, чтобы её отвлечь, что-то показать своим примером. Машка тоже хотела, потому, что я-то не собиралась. Поехали, не дуйся. Неужели ты мне не веришь? … Матвей одевайся.
– Точно ничего не случится?
– Машка с нами. Катя с близнецами, Отец с Никитой. И ты … где-нибудь… поблизости охраняй.– Лиза улыбнулась.
– Хорошо. Я буду следить за вами, рядом.
Машка меня не заметит. Расстаёмся, значит.
***
Концерт под открытым небом был хорош, а солист фальшивил. Матвей наблюдал за Лизой и пятнадцатилетней Марией, Элеонора не танцевала, поглядывала то на часы, то вокруг, нашла его глазами и показала, чтобы скрылся..
На сцену стали вытягивать из толпы не слишком многочисленных зрителей девушек, которые стояли близко к сцене. И тут, видно Лизкино красное платье привлекло солиста. Двое непонятных людей быстро подошли и повели её в сторону широкой сцены подняли туда. Матвей не успел подскочить и остановить.
Лиза оказалась рядом с неопределенного возраста то ли мальчиком, то ли мужчиной.
Он стал что-то спрашивать у неё, под музыку читая «рэп», взял за талию. А потом, видно сделал на своем языке непристойное предложение, и Лиза схватила его микрофон, подтянула к себе, потребовала перевести по-английски и снова сунула ему. Он растерялся, но сказал это слово. Она расхохоталась в голос над ним и сказала, что у неё прекрасный муж.
Попыталась уйти, но её, видно не выпускали. Матвей заметил, как испугалась Машка и прижалась к Эле.
Они стали тоже пробираться к сцене, на которую уже вытащили еще двух девушек в ярких нарядах.
Матвей был быстрее. Он вскочил на сцену, откинул охрану и быстро захватил «мальчонку» под горло. Пахнуло алко го лем. Лиза забрала микрофон и пропела ласково: «Here's my husband! My husband, behind whom i can hide».
Она сорвала больше криков и аплодисментов, чем Матвей там слышал, когда играла эта непонятная ему современная музыка и пел, или что-то бессвязно бормотал, солист.
На обратном пути они шумно обсуждали, что девочками ходить вообще опасно, особенно в красных платьях. Машка призналась, что она уже успела сбежать с одноклассницами не в школу на дискотеку, а в другое место, пока никто не знал, а после этого случая поклялась, что только с охраной будет, только вместе с кем-то, вроде Матвея. Чтобы её никто не украл, и не обидел, как сейчас старшую сестру.
Все шло к тому, что у неё чувство сильнее, чем думали раньше. Она действительно во всем и всегда поддерживала и защищала младшенького Матвея, как будто ради него готова быть смелой.
***
В сентябре близнецов отдали в частный детский сад, но там они держались друг друга, как привязанные, не разбегались, поэтому Лиза оставляла их всего на два-три часа, а когда приходила забирать – дети бежали к ней, готовые заплакать. Ей не было сложно с ними, просто хотелось добавить общения с детским коллективом, чтобы легче было пойти в школу. Катерина в детстве, в отличие от Машки, не любила детский сад, она предпочитала всегда оставаться дома.
Больше года прошло, когда семья решила, наконец собраться полным составом, даже отца Матвея привезли и усадили за стол. На его день рождения, под Новый год, должны были прийти все родные, друзья, Саша, Ксюша, и просилась Полина, но он отказал.
Всю неделю до праздника Ангел не могла справиться с беспокойством, ведь она была еще новенькая, почти ни с кем не знакома, почти не общалась. Она не сомневалась в том, что её не обидят, но понимала, почему Макс отказался ехать к Лизе на день рождения, заказал только доставку букета с утра. В течение дня он передумал, но потом снова решил остаться дома. Она его понимала, даже вопросов никаких не задавала, чтобы не расстраивать.
Сейчас он обнимал Ангелину и рассматривал, как всегда пристально. Словам матери Лизы она сейчас уже не верила. Та предупреждала, что ей придется очень сложно, и перевоплощение должно было быть очень точным, чтобы у Макса возник интерес к ней. Сразу после знакомства, она начала понимать совсем другое - в девушке, которую любил Макс, не было ничего демонического, она просто была хорошей матерью и спокойным человеком.
«Лиза не может оказаться змеей, или искусительницей-соб лаз нительницей, прячущей свои тайные связи.
Светлый человек, легкая птичка, она никогда не уведет мужчину, если не любит его», – сказала как-то Ангелина Валерию Яковлевичу, – «А если любит – это её право воссоединиться, и никогда ничего с этим не сделаешь. Любящие сердца можно разлучить, но души их не разлучить никогда».
«Ты бесстрашная тёмная лошадка. Мне нравятся умные дети, смирение в женщине – самое главное, потому, что воюющие и дерущиеся горгоны никогда не бывают счастливы. Биться за мужчин не надо, дорогая. Тем более за Максимку – он, как только чувствует агрессию – кидается защищать других женщин и своих детей».
Впрочем, за несколько часов их пребывания в ресторане, который был закрыт в эти даты и превратился в семейный клуб для танцев и развлечений, ее страхи развеялись полностью. Эльза представляла собой воплощенное гостеприимство, отец Лизы, её муж, оказался приятным, симпатичным и веселым человеком, который с удовольствием взял у неё из рук малышку Лизу, пока они раздевались, и Ангелина переобувала туфли.
Несмотря на прошлое, о котором ей рассказывала мать Лизы, Виталий Сергеевич был с Максом в самых добрых и дружеских отношениях.
Матвей тоже встретил их радостной улыбкой. Голос у него был какой-то божественный, низкий, мужской, с приятным тембром. Матвея Ангелина видела редко, а сейчас, рассматривая красавца-именинника, ясно, как день, понимала – если Лиза его любит, Максима точно не может, они совсем разные.
Голос подходил его массивным плечам и сильной накаченной спортивной фигуре.
Лиза сидела за столом и близко не подходила, только улыбнулась и помахала. А Валерий Яковлевич сделал серьёзный вид, когда подошел к Ольге Ивановне, но потом крепко её схватил, приподняв, под одобрительный смех.
— Ангелина, — представил ее Макс какому-то блондину. — А это Александр.
— Рад познакомиться, Ангел, — отозвался Саша, протянув ей руку и, едва прикоснувшись губами, поцеловал, когда она подала. — Лиза говорила, что вы из её родного города. И как Москва? Надеюсь, ностальгии по родине не испытываешь?
— Нет, только по родителям соскучилась, — сказала Ангелина уверенно. — Мне здесь очень нравится, и живём мы очень хорошо.
— Да, представляю, как изменилась твоя жизнь, у нас здесь семья. Большая! Еще и Лиза теперь у Макса есть, как я и думал, теперь всё, как надо, — засмеялся Саша и вопросительно взглянул на Макса. — Ты вообще даже смотришь по-другому. Молодец, короче, Макс. Так держать. А Маргаритка … вот вообще, не удивлен.
— Представляешь, она уже побывала на родине своего мужчины, прошла нетрадиционное лечение, обзавелась там кучей друзей с абсолютным незнанием языка, всё Мао переводит.
— И это - Маргаритка, которая родилась в глухой деревне. Совсем другая жизнь у неё началась… Ты к этому руку приложил. Только дети, ...неужели её не трогают дети, как же так, ведь она - мать?
— Саш, она может быть таким же человеком, как её мать – родила и всё, дальше … как-нибудь сами. Да я тоже в этом виноват, сразу было понятно, что она равнодушна к детям… — сухо ответил Макс, принимая снова на руки малышку Лизу. — Когда в моей жизни появилась Ангел – это удивительно, но я до сих пор в режиме влюблённости нахожусь. Всё время что-то новое в ней вижу. Мне достался настоящий Ангел, даже не знаю, кого за это благодарить. … Матвей, может, тебя? Твои удары, оказывается, были роковыми. Она меня так запомнила, что ...не забыла за столько лет.
У Ангелины замерло сердце.
Подбежали мальчик и девочка. Матвей поднял их на руки и улыбнулся. Сине-голубые глаза его смотрели так тепло, что невозможно было допустить и мысли, что он жестокий бандит, несмотря на черную достаточно агрессивную одежду.
«Какие прекрасные дети, …Макс Лизе безразличен!» — подумала Ангелина, и в тот же миг всё беспокойство у нее полностью испарилось, а неуверенность снесло волной радости. — «Какая разница, что сказала мать Лизы – у них настоящая семья и дети, пусть всё так и будет дальше, а Макс хочет быть со мной вместе и растить своих дочерей! Мы скоро поженимся».
Макс почти не отпускал Анюту от себя, говорил всем, что волнуется за дитя - она маленькая, девушки-аниматоры могут не уследить. На самом деле он прикрывался ребенком и отвлекал своё внимание от Лизы. Дочь была спокойна, но именно она больше всех тянула ручки к Лизе, именно Аня была самой знакомой для неё.
«Ангелина моя женщина на все сто процентов, не случайная девушка. А кто же эта девчонка для меня? Несбывшаяся мечта?»
В этот день он впервые решил, что снова выпьет и скажет правду. А что это за правда, он до конца так и не понял.
Нет, не тебя так пылко я люблю,
Не для меня красы твоей блистанье:
Люблю в тебе я прошлое страданье
И молодость погибшую мою.
Когда порой я на тебя смотрю,
В твои глаза вникая долгим взором:
Таинственным я занят разговором,
Но не с тобой я сердцем говорю.
Я говорю с подругой юных дней,
В твоих чертах ищу черты другие,
В устах живых уста давно немые,
В глазах огонь угаснувших очей. (М.Ю. Лермонтов)
Продолжение ←Начало этой истории / Следующая часть →
💖Благодарю Вас за оценки, немного грустно и немного бессвязно - как мысли, которых больше, чем слов. Любимый поэт стал образом героя почему-то в последней части этого романа...🌹