Обзор немецких медиа
🗞(+)Handelsblatt в интервью с бывшим главой Ruhrgas Буркхардом Бергманном ««Газпром» — святыня российского энергоснабжения» рассказывает о том, как старик в течение многих лет вёл переговоры по газовым контрактам с Россией. Спустя год после начала конфликта он рассказывает о пути Германии к фатальной зависимости. Интервью насквозь лживо, а дед, некогда награждённый российскими орденами за укрепление российско-германских отношений, оказался редкостным лицемером. Уровень упоротости статьи: высокий 🔴
Беседовала: Катиана Крапп. Перевёл: «Мекленбургский Петербуржец»
Визит к Буркхарду Бергманну похож на путешествие в прошлое. 80-летний старик сидит в зале заседаний совета директоров энергетической компании, которой больше не существует. Целый зал заседаний с пустынными коридорами до сих пор существует в 17-этажном здании Ruhrturm в Эссене, где в остальное время располагаются отдельные компании, рестораны и залы для проведения мероприятий.
Бергманн возглавлял Ruhrgas в течение многих лет. Крупнейшая газовая компания Германии была поглощена компанией Eon в 2003 году, а затем преобразована в нынешнюю кризисную группу Uniper. Менеджер, покинувший Eon Ruhrgas в 2008 году, наладил тесные отношения с «Газпромом» и даже вошёл в его наблюдательный совет. Бергманн заключал контракты на поставку газа в Германию, которые действовали бы и сегодня - если бы Россия не перекрыла газовый кран [Россия перекрыла кран?! 😮— прим. «Мекленбургского Петербуржца»].
Вторжение на Украину разрушило часть работы всей его профессиональной жизни. Бергманн не считает себя виноватым в фатальной энергетической зависимости Германии от России. «Я всегда следил за тем, чтобы доля нашего крупнейшего поставщика не превышала 30%», - говорит он в интервью газете Handelsblatt.
По мнению Бергманна, другие совершают ошибки в отношениях с Россией. Он не может понять, почему химическая компания BASF продала газовое хранилище Реден «Газпрому» в 2015 году. «Даже если в то время хранилище не представляло особой ценности - оно нам нужно», - говорит он. «Было неправильно отдавать крупнейшее газовое хранилище Германии в руки одного иностранного производителя газа».
Handelsblatt: Г-н Бергманн, с 1980 года вы входили в состав правления Ruhrgas, затем с 2001 по 2008 год были председателем правления Eon Ruhrgas. Большая часть этих предприятий сейчас принадлежит компании Uniper, которую немецкому правительству пришлось спасать от банкротства. Сегодня компания страдает от сильной зависимости от «Газпрома» - в своё время вы выстроили тесные отношения с Россией. Считаете ли вы это ошибкой сегодня?
Б. Бергманн: Нет. Я всегда следил за тем, чтобы доля нашего крупнейшего поставщика не превышала 30%. Когда я уходил, Eon Ruhrgas получал около 30% газа из России и около 30% из Норвегии. Кроме того, у нас были очень гибкие контракты на поставки с Нидерландами, которые мы могли наращивать в случае перебоев. Кроме того, значительная доля приходится на немецких поставщиков, что также является относительно гибким. Кроме того, у нас были значительные мощности по хранению энергии и контракты на продажу с перерывами клиентам, которые при необходимости могли быстро переключиться на другие источники энергии. В прошлом мы смогли бы справиться с потерей поставок российского газа.
Handelsblatt: Как же возникла та фатальная зависимость от России, которая ввергла Германию в энергетический кризис?
Б. Бергманн: В контексте воссоединения Германии «Газпром» хотел получить значительную долю в восточногерманской газовой компании VNG и тем самым обеспечить себе доминирующее положение в сфере поставок в долгосрочной перспективе. Это противоречило интересам правительства Германии, а также компании Ruhrgas. Поэтому «Газпром» получил лишь небольшой миноритарный пакет акций, что не устраивало концерн. В результате «Газпром» создал совместное предприятие с BASF. BASF, в свою очередь, искал нового поставщика, поскольку его не устраивали цены на газ, которые Ruhrgas предлагал ему для его предприятия в Людвигсхафене.
Handelsblatt: В чём же заключалась проблема?
Б. Бергманн: Это совместное предприятие не только продолжало поставки в Восточную Германию, но и поставляло дополнительный российский газ в Западную Германию, что существенно увеличило долю российского газа в общем объеме поставок в Германию. Позже BASF полностью продал свою долю в совместном предприятии Wingas «Газпрому» в обмен на доли в газовых месторождениях в России. Сюда также входило крупнейшее в Германии хранилище газа в Редене.
Handelsblatt: Газовый кризис в прошлом году усугубился тем, что хранилище в Редене находилось в руках России, и в нём почти не хранился газ. Но дочерняя компания BASF - Wintershall, которая заключила сделку по обмену с «Газпромом» в 2015 году, говорит, что в то время газохранилище не стоило многого. Как вы на это смотрите?
Б. Бергманн: Ведь основной вопрос заключается в том, следует ли продавать контрольные пакеты акций важных газовых инфраструктур отдельным иностранным производителям газа, в то время как производители, со своей стороны, готовы - если вообще готовы - предоставить немецким газовым компаниям лишь небольшие миноритарные пакеты акций в своём производстве? Даже если в то время хранилище не представляло особой ценности, оно нам необходимо. Было неправильно отдавать крупнейшее газовое хранилище Германии в руки одного иностранного производителя газа.
Handelsblatt: Так виноват ли BASF в том, что Германия стала настолько зависимой от российского газа? Или немецкое правительство должно было предотвратить это?
Б. Бергманн: У концерна BASF были свои причины для того, чтобы пойти по этому очень одностороннему пути. Однако правительство Германии должно было сделать так, чтобы импорт российского газа был ограничен до такой степени, чтобы дефицит - по какой бы причине он ни возник - оставался преодолимым. Реализовать это при сохранении конкуренции было бы не просто, но это было бы необходимо.
Handelsblatt: Почему вы не предупредили правительство Германии? Вы очень хорошо знали ситуацию и Россию и могли распознать опасность.
Б. Бергманн: Не было никаких признаков того, что Россия будет использовать поставки газа в качестве рычага давления [Россия использовала поставки газа в качестве рычага давления?! 😮— прим. «МП»]. В конце концов, основные контракты на поставку газа мы заключили во времена холодной войны - к 1981 году мы уже заключили контракты на поставку газа объемом 20 млрд кубометров. Даже в те времена, когда газа в России не хватало, «Газпром» предпочитал поставлять его нам как покупателям. Даже когда Советский Союз распался, перебоев с поставками не было.
Handelsblatt: В чём была причина?
Б. Бергманн: Россия сильно зависела от немецкой иностранной валюты. У нас также были трудные годы в отношениях с «Газпромом», когда нам приходилось пересматривать цены. Но «Газпром» не угрожал сократить поставки. Решающим фактором для нас было то, что - изолированно для Ruhrgas - мы могли контролировать гипотетический сбой поставок из России по любой причине. Конкуренты не могли претендовать на это, а потом самодовольно отговаривались тем, что в случае перебоев с поставками через федерального распределителя нагрузки все клиенты в любом случае будут обслуживаться одинаково.
Handelsblatt: Почему надежность поставок России изменилась с началом российского вторжения на Украину?
Б. Бергманн: Раздражения уже возникали ранее в связи с конфликтами на востоке Украины и аннексией Крыма, а также из-за роли России в сирийской войне. И Россия прекратила поставки не с одного дня на другой, а постепенно. Вероятно, Путин понял, что война с Украиной создаёт большие проблемы. Тогда он прибегнул ко всем возможным средствам, чтобы ослабить Запад. Возможно, он рассматривал это как способ шантажа Германии. Но, слава Богу, это не сработало.
Handelsblatt: Вы лично знакомы с Путиным. Как вы думаете, почему он ведёт себя так, как ведёт?
Б. Бергманн: Я много раз встречался с Путиным. Хорошо известно, что он - как и большинство россиян - считает распад Советского Союза большой ошибкой. Он также определённо считает расширение НАТО на восток и усилия по более тесной связи Украины с Западом очень негативным событием для России [наверное, у него есть основания — прим. «МП»]. Но я совершенно не знаю, что могло подвигнуть его на развязывание агрессивной войны против Украины [дед, ну ты и лицемер! — прим. «МП»].
Handelsblatt: Вы входили в наблюдательный совет «Газпрома» с 2000 по 2011 год. Каким был ваш опыт работы с Путиным там?
Б. Бергманн: «Газпром» - это святилище российского энергоснабжения. Компания находилась под политическим контролем. Я не знаю ни одного политика, который был бы так хорошо информирован о проблемах газовой отрасли в то время, как Путин. И он был очень заинтересован в расширении отношений с Германией на протяжении многих лет.
Handelsblatt: Насколько большое влияние вы могли оказывать на наблюдательный совет «Газпрома»? Были ли вы там просто зрителем или же имели возможность высказаться?
Б. Бергманн: Основные решения принимались политически, иногда на предшествующих заседаниях кабинета министров. Но у нас были хорошие технические дискуссии в наблюдательном совете. Они были более интенсивными, чем в некоторых западных наблюдательных советах. Заседания проводились каждый месяц, и к одному заседанию я иногда получал несколько сотен страниц для подготовки.
Handelsblatt: Почему «Газпром» назначил Вас в наблюдательный совет?
Б. Бергманн: В конце 1990-х годов Ruhrgas приобрёл долю в «Газпроме». Русские считали, что это очень хорошо, потому что мы помогли им в сложной ситуации с иностранной валютой. Однако это не давало нам автоматического права на место в наблюдательном совете. Но я думаю, что в то время также существовало стремление к модернизации - и особенно позитивное отношение к Германии, особенно со стороны Путина. Поэтому меня и пригласили. К моменту моего назначения в наблюдательный совет «Газпрома» знал меня более 20 лет и доверял мне действовать в интересах компании в наблюдательном совете и не злоупотреблять внутренней информацией, передаваемой вовне.
Handelsblatt: Сохранились ли у вас сегодня контакты в России?
Б. Бергманн: Нет, сейчас они прерваны.
Handelsblatt: Даже не имея информации из первых рук, вы можете оценить, насколько сильно сейчас бьёт по «Газпрому» замораживание поставок газа в Европу?
Б. Бергманн: «Газпром» по-прежнему поставляет сокращённые объёмы газа в некоторые страны Европы. Газпром не может найти быструю замену потерянным трубопроводным поставкам газа за счёт поставок в Китай и, возможно, Индию. Для этого потребуются крупные капиталоёмкие инвестиции в трубопроводы. Это требует времени и больших денег. Более гибким вариантом было бы расширение экспорта сжиженного природного газа, что в принципе возможно, но также требует больших инвестиций и более длительных сроков строительства. Также сомнительно, что это осуществимо без западных технологий. Очень трудно создать рынки замещения для экспорта трубопроводного газа в Европу [дед, у тебя не совсем полная информация, но то такое — прим. «МП»].
Handelsblatt: Реально ли для «Газпрома» в долгосрочной перспективе ориентироваться на Китай как на основного потребителя газа?
Б. Бергманн: Я считаю, что «Газпром» хотел бы значительно увеличить экспорт в Китай, и Китай также заинтересован в этом. Китай имеет большой спрос на газ в будущем. Но это потребует больших инвестиций и не будет таким прибыльным, как экспорт в Западную Европу [это с чего вдруг? — прим. «МП»].
Handelsblatt: Считаете ли вы, что у «Газпрома» сейчас серьёзная проблема выживания?
Б. Бергманн: Экономическое положение «Газпрома» зависит не только от экспорта, но и от внутренних цен на газ. Я не могу оценить, насколько они стабильны. Но в чрезвычайной ситуации российское государство стоит за «Газпромом».
Handelsblatt: Можете ли вы представить, чтобы Германия после эпохи Путина снова покупала трубопроводный газ у России?
Б. Бергманн: Здесь действует принцип примата политики: если политики считают возобновление поставок газа из России оправданным, то компании должны сами оценить эту возможность с точки зрения экономической эффективности и предпринимательского риска и действовать соответствующим образом. В любом случае, возобновление закупок природного газа должно быть ограничено объёмами, которые можно контролировать без ухудшения поставок в случае гипотетического возобновления поставок. Это должно быть оценено не только на национальном уровне, но и для ЕС в частности, поскольку у нас есть внутренний рынок природного газа ЕС.
Handelsblatt: Г-н Бергманн, большое спасибо за интервью.
@Mecklenburger_Petersburger
Мекленбургский Петербуржец в: