Походница выходного дня Анна Морозова решила стать «роковой женщиной» к весеннему туристическому слёту. Сказано-сделано. Несколько раз Ане посчастливилось сходить на выходные с компанией военных археологов на заурядные пьянки, так что копательских баек она наслушалась от души.
На весенний слёт она заявилась не в нормальном туристическом снаряжении, как обычно делала, а в военных штанах, которые были заправлены в тяжёлые ботинки из магазина спецодежды. Хоть был жаркий май, Анна дополнила свой образ брезентовой курткой с дырками от костровых искр, благо, такого барахла в турсекции валялось много, (его выдавали новичкам).
В пятницу вечером, когда все турклубовские «накидались» спиртяги, устроили мордобитие и братание, после чего завалились у костра спать, Анна покинула наш бивак, и отправилась по кострам, обкатывать образ «роковой следопытши».
На расстоянии полёта стрелы от нашего бивака стояли школьники, которые первый раз пришли на слёт, туда Анна и направила свои стопы. Костёр у школьников гореть не хотел. Пара веток средней толщины еле тлела. Вокруг тлеющих веток сидели шесть или семь ребят. Видно было, что люди в лесу в первый раз, так как сидели они на земле не на ковриках из пенополиуретана, а на отсыревших одеялах. Вместо того, чтобы услаждать свой слух звуками гитары, молодёжь притащила с собой магнитофон, у которого, впрочем, уже сели батареи. Грустные девчонки, обхватив руками колени смотрели на пламя соседних костров и завидовали. Парни сидели, сгруппировавшись вокруг банки тушёнки, которую пытались открыть с помощью ложки, так как ножа ни у кого не было.
Морозова вразвалочку подвалила к биваку.
- Мир по дороге, как говорится, добрые люди! – выпалила она и привалилась спиной к дереву.
Народ смущённо молчал. Мало ли людей шляется по лесу на слёте.
- Я говорю, давайте помогу тушло открыть, кочематные!
Школьники оживились.
- Как?
- Я говорю тушёнку давайте помогу открыть!
- А вы умеете?
В ответ Морозова издала фырчание, выхватила из кармана раскладной ножик, подошла к группе парней и в два счёта открыла банку тушёнки.
За её действиями следило восемь пар глаз. Послышались восхищённые восклицания:
- Вот это да! Во даёт!
- У нас, у чорных следопытов этим делам с детства учат. – сказала Анна, запуская в банку нож, и выуживая аппетитный кусок тушёнки, - банки ножами открывать, могилы копать. Про чёрных следопытов слышали, наверное?!
- Эх! - Морозова достала сигарету и затянулась,- сколько вёрст тут пройдено, сколько земли прокопано.
Одна из сидящих на одеяле девчонок подала голос:
- А вы не боитесь, что может убить или ранить? Ну, бомбы всякие.
- А у нас, дорогая моя, вход рубль, выход, - два. - Морозова исподлобья глянула на рослого, не по годам одинадцатиклассника. - А так хочется пожить нормальной жизнью, без взрывов, без драк, без поножовщины, без похорон каждый год. То один подорвётся, то другому ногу оторвёт.
На биваке повисла тишина. Морозова продолжила:
- Ребятушек помянуть бы надо, ежели, по совести.
- Это как? Спросил один из парней.
- У вас выпить есть? - оживилась Морозова,- я покажу.
Нашлась бутылка водки, но тары не было.
Морозовой пришлось на скорую руку придумать ритуал поминовения. Она открутила металлическую пробку, налила в пробку водки, подняла пробку на уровень лица и произнесла:
Мы копали без оглядки приусадебные грядки,
Потому что до заката мы вскопали три наката.
Потом вылила содержимое пробки в костёр. Огонь на мгновение оживился и слизал водочные пары.
Морозова сделала молодецкий глоток из бутылки.
- Да, ребят. Никому такой судьбы не пожелаешь. С утра копай, вечером мины разминируй. Погони. Милиция. Драки каждую ночь. Поножовщина.
И она протянула бутылку одному из парней: - На хлебни, фраерок!
Парень повиновался и сделал глоток, потом закашлялся. Беседовать было не о чем. Бутылку пришлось забрать.
Ко второму костру Морозова подошла уверенно, с бутылкой водки в руке. Присела на бивачное бревно, поздоровалась.
- Ну что, помянем ребятишек, которые на минах подорвались?
Отхлебнула, протянула бутылку наугад первому попавшемуся парню.
- Да вы не пугайтесь! - сказала Морозова. - Мы это, старатели - копатели, слышали наверное?! Войну копаем. Мины. Такие дела.
Она достала сигаретку, вытянула из костра тлеющее полено, прикурила от полена.
Рядом с Морозовой слева и справа возникли молодые люди. Один предложил гречки с тушёнкой, второй протянул кружку с чаем. Намечался обстоятельный вечер, следовало подкрепиться.
- Мы ведь, это, копатели. - Морозова отхлебнула чаю. - А чорные копатели, они как!? Вход рубль, выход, - два.
У костра начали вздыхать: "Бедная девочка". Морозова решила продолжать в том же духе, глядишь, чего и обломится.
- Копаешь, копаешь. Разминируешь. И никто даже "спасибо" не скажет! А так хочется пожить нормальной жизнью, как нормальный, значит, человек!
Постепенно вокруг Морозовой собрался весь коллектив. Утешали, предлагали заночевать в их лагере.
- Вот ты! – и Морозова указала на парня с гитарой. – Ты спой что-нибудь наше, копательское. «Старый следопыт, ясные глаза» знаешь? А «Идём искать ровесника следы» знаешь?
Парень с гитарой потупил взор и скорбно помотал головой.
- А, так, к примеру, и споём сейчас! – Морозова встала и запела:
Как-то встретила в лесу человека,
Он откапывал другого человека.
Он искал его награды и пули,
Он хотел его железную шапку.
Старый следопыт, ясные глаза,
Знает кто и где зарыт много лет назад!
Она пела, отбивая такт ножом по пустому кану, притопывала, в конце песни даже пустила слезу.
- Был у меня парень, копатель тоже. Эээх, да не судьба нам была, того, этого. Он на мине, этосамое, в Долине Смерти, на себе его тащила двадцать пять километров. Морозова замолчала.
С женской половины бивака послышались всхлипывания.
Морозову уже «повело», выпитое накануне смешанное с выпитым сегодня, давало о себе знать.
- А я ведь просто хотела обычной жизнью пожить. Не отпускают сволочи! – и она кивнула головой в сторону поляны, где стоял наш лагерь. – Такие дела, ребятушки. Вход – рубль, выход, - два.
Уснувшую на бревне у костра Морозову аккуратно перенесли в командирскую палатку и аккуратно разув, уложили в чей-то спальник. Владельцу спальника, когда он начал возмущаться, погрозили пальцем:
- Видишь, до чего девчонку копатели проклятые довели, пусть отдохнёт, а ты и у костра переночуешь, чай не переломишься!
Утром на поляну где мы стояли, стал подтягиваться незнакомый народ, в основном женщины. Ими верховодила корпулентная черноволосая мадам невысокого роста в тельняшке.
- Кто у вас старший? – спросила «тельняшка» у спавшего на бревне Вована.
Вован потирал глаза и ничего не понимал.
Через полчаса, когда мы ошарашенные визитом повыползали из своих палаток состоялся разговор. Долгое время никто из нас не понимал, чего хочет женская делегация.
- Мы ваших чернокопательских правил не знаем, ребята, – говорила мадам в тельняшке, - знаем, что «вход рубль, а выход, - два», но если по совести, стало быть, то нехорошо с девчонкой поступаете! Вы же мужчины!
- Какой рубль? С какой девчонкой? – чесал опухшее лицо Олегыч. – Какие чернокопатели?
- Известно какой девчонки! Вашей, этой самой, как её, Морозовой Ани! Отпустите вы её из своей банды, что вам парней мало что ли!
- А! - Сказал Олег. – Понял! Отпустим из нашей банды. Даю слово следопыта!
Дело в том, что мы были группой туристов-пешеходников из турклуба «Глобус», и про чёрных копателей только слышали общеизвестные байки.
- А у вас тут симпатичненько на биваке! – сказала одна из барышень, весьма недурной наружности и мило улыбнулось. От её улыбки стало как будто бы светлее, даже собака Шульц села в тамбуре палатки и довольно заулыбалась.
- Да, сразу видно, что серьёзные ребята биваком стоят! – подхватила другая барышня. Третья и четвертая занялись костром, пятая барышня взяла каны и пошла на речку за водой.
К вечеру лагерь благоухал. Миски и кружки уже не валялись по всему лагерю на земле, а лежали на опрятной цветастой скатёрке. В одном кане была каша с тушёнкой, в другом кане был овощной салат. Помимо классического чая, неизвестно откуда возник кан с чаем «каркадэ». В общем, женское общество на славу поработало и преобразило лагерь. Мужчины по большей части молчали, пока одна из барышень не вернулась из магазина и не принесла в одолженном мною 120-литровом рюкзаке различные вина, пиво и портвейн.
В общем, когда ближе к ночи припёрлась Морозова, и ринулась к костру пожрать и выпить, Олег торжественно встал и объявил, что Морозову Анну с почётом исключают из команды поискового отряда чёрных копателей (сокращённо «Почерк»). Рюкзак её был нами собран и стоял рядом с костром.
- Теперь ты вольна жить своей жизнью и ничего нам не должна! – заявил Олег.
- Слово и Дело! – заорали мы хором.
- Любооо! – заорал Вован.
- Дело сделано, Морозова! – заявил Олег, (стараясь сдерживать смех).
- Ты вольна идти куда хочешь! – заявил Вован, ловко выхватывая у Морозовой из рук миску с едой.
- Такие дела! – сказал Олег барышням. – У нас, конечно, вход, - рубль, а выход, - два, но для прекрасных дам мы делаем исключение! Нешто мы не понимаем? Все мы люди, все мы человеки, как говорится: «Satur ventur…»
- Lupus est! – добавил я.
И все выпили.