- Ты пойми, брат лихой, - продюсер нашего канала вскочил со стула и жестикулировал, - это будет сенсация! Поедешь в Афганистан, снимать восхождение группы Шафикова, будем так говорить, на самую высокую точку Афганистана. Это будет эксклюзив!
Главный редактор нашего канала придвинул мне пачку сигарет. – А закуривайте, коллега!
Я был некурящим, и от сигареты отказался.
Продюсер закончил жестикулировать и присел на подоконник. – Ну, когда ты ещё за чужой счёт в Афган слетаешь? – и он подскочил к шкафу, выудил оттуда бутылку коньяка и стаканы. Мы выпили.
Этот довод окончательно перевесил, и я подписал все бумаги.
Утром к нам на канал явился Ренат Ренатович, и я сразу понял, что командировка будет весёлой, когда увидел этого человека.
Тяжёлой морской походкой по коридору двигался высокий, раскосый и седой благообразный человек. Говорил он, вроде, серьёзные вещи, но глаза у него улыбались и это располагало. Узнав, что наше ТВ рекомендовало в горы меня, он оживился и сказал: - Повеселимся как встарь!
Когда мы сидели в пивной напротив нашей студии, он спросил:
- Как это они тебя смогли отправить в командировку?
Я рассказал.
- Напоминает методы вербовки в британский флот. – усмехнулся Ренат Ренатович. И спросил: - Ты самые сложные горные категории какие ходил?
- Я ходил горную «трёшку». – ответил я и зажмурился, представляя, как мне дают «от ворот поворот».
- О! Нормально, сработаемся! – успокоил Ренат Ренатович и добавил:
- Значит не пропадём! Главное, - традиции блюсти!
Прошло два месяца. Получив в Хороге визу в Афганистан, мы перешли таджико-афганскую границу в районе Ишкашима, и прибыли в Афганский Бадахшан, где располагались в гостях у местного духовного лидера Пира Шо Лянгари.
Когда мы находились внутри, в глинобитной мазанке, где нам выдавали пермиты, Ренатыч с Валерой пытались растопить местную печку — буржуйку, но особо в этом не преуспели. За это время я привык к Лянгару с его неторопливыми обитателями, женщинами, целиком закутанными в синие драпировки, к мужикам в резиновых калошах, длиннополых одеждах и шапках — паколях, к чумазым детям, к ишакам, пришвартованным к лежащей на арыке башне от советского БМП-1, и ко многому другому.
В Лянгаре была зима. Снега не наблюдалось, но холод был такой, что хотелось скорее на подняться в горы, так как шагать под рюкзаком было гораздо теплее, чем мерзнуть в низине. А в низине кипела жизнь. Кто-то тащил на верёвочных крошнях какую-то панель, куда-то мчался бело-зелёный джип с надписью «ПУЛИС» на фарси, морда бородатого дуканщика торчала из дукана посреди ношеных армейских бот, везедесущих калош и дамских туфель.
Между тем, нам всем подготовили документы, и местный духовный лидер Пир Шо Лянгари прислал в качестве нашего водителя своего родственника, которого мы между собой прозвали «Чичероне».
Чичероне с братом прибыли на красном и чёрном джипах, на бортах которых угадывались следы демонтированной кустарной брони. На приборной доске у братьев красовались искусственные виноградные грозди, дорогие ткани с бахромой, портрет Ага-Хана IV в рамочке, и многое другое интересное. В салоне играл Ахмад Зоир. Чичероне был облачён в длиннополое тёмное драповое пальто, рыжий паколь и джинсы. На плече у него висел укороченный АК-47, по всей видимости, чехословацкий, с деревянной тактической рукояткой. Магазин у него был один-единственный, торчащий из карабина. Наверное, он считал, что этого достаточно для статуса переводчика и администратора. Мы же, в свою очередь опасались, как бы чего не вышло, при неожиданном раскладе. Чичероне запросто мог увлечься стрельбой в неизвестном направлении и испортить по чистой случайности кого-нибудь из нас.
Его брат являл собой полную противоположность администратору. Под пуховкой у него угадывался разгрузочный жилет, забитый магазинами, радиостанция, а карабин он держал на груди, правой рукой за пистолетную рукоятку с указательным пальцем над спусковой скобой. Сразу видно, что человека учили Люди. По-английски он говорил вполне сносно, паколей не признавал и катался в шерстяной армейской шапочке.
Получив документы, мы загрузились в джип вишнёвого цвета и поехали из Султан-Ишкашима в Лянгар по горной дороге над величественным Пянджем. На таджикской стороне белели домики бывшего московского погранотряда, тополя Ишкашима, двухэтажные дома, в одном из которых мы жили, ожидая перехода через границу. По дороге нам попадались юноши с ишаками, юноши с хворостом и встречные машины, в основном джипы.
На середине дороги горючее у Чичероне закончилось. Он вылез из машины и ходил кругами, почёсывая затылок.
- Так! – сказал Шафиков. – Пора нам соблюсти наши традиции и вспомнить, как дела делаются! – И он выпрыгнул из внедорожника.
Мы последовали его примеру.
- Фильм «Кавказская пленница» все помнят? – спросил Шафиков.
Мы растопырились на дороге, так, что объехать нас было невозможно. Чичеронец что-то лопотал, стоя на обочине, но традиции – традициями.
Первый джип, который мы застопили поделился горючим с нашим транспортом, и мы благополучно прибыли к Пиру Шо в дом.
- Не будешь традиции блюсти, - пропадёшь! – сказал за вечерним чаепитием Шафиков.
