О Запорожском Антимайдане, георгиевской ленточке, начале войны, оболваненных русских, замполитах и комиссарах журналистам издания Украина.ру рассказал заместитель командира по работе с личным составом 3-го батальона 107-го отдельного полка ВС РФ Артем Тимченко, известный также под позывным "Прокурор"
— Артем Олегович, как человек из Запорожья, который баллотировался в Раду от националистической партии «Рух», стал замполитом в ДНР?
— Был период, когда в депутаты Верховной Рады можно было идти лишь от какой-нибудь партии. Самовыдвиженцем нельзя было, а все нормальные партии в Запорожье уже расхватали.
Тогда многим нормальным парням, которые с 2014-го воюют в Донбассе, предложили идти от «Руха». Выдвинули и мою кандидатуру. Думаю, что если бы прошел тогда в парламент, то выгнали в первую очередь. Из партии — тоже. Я ведь не разделял ни программы их, ни взглядов.
И даже не очень любил разговаривать на украинском языке, хотя литературный украинский знаю прекрасно.
Я ведь спортсмен — мастер спорта СССР по гандболу, а потому мне разрешалось пропускать уроки украинского, чтобы посещать дополнительные тренировки. Но, как все нормальные советские дети, я очень любил читать, а достать хорошую книгу на русском языке в Украине было почти нереально. Это нужно было сдавать макулатуру, получать талончик, стоять в очереди.
Долго, трудно, а читать хотелось. Зато любую интересную литературу можно было отыскать на украинском. Так я и выучил язык, не изучая его в школе.
— Тот язык, который якобы запрещали в СССР?
— Да наоборот! Всех напрягали, чтоб украинский учили. И надписей масса была на мове. Но это, кстати, по всему СССР так было.
Я ведь, как спортсмен, весь Союз объездил и всюду к этому относились с юмором. Какой-то такой национальный колорит был. Тех, кто разговаривал на украинском суржике, тогда называли подзабытым, но хорошим словечком «рогобан».
Все тогда знали украинские песни, но в том же Запорожье на нем никто не разговаривал. Когда к нам пришел «Рух», все восприняли это как шутку. Кто ж знал, что все так обернется и у меня появится «руховский» бэкграунд? Или о том, что это фашистская партия, в названии которой вместо «х» теперь рисуют свастику?
В общем, с «Рухом» мне с самого начала было не по пути, но каким-то образом он в моей жизни появился.
— Но известны-то вы не этим, а деятельным участием в Запорожском Антимайдане. Расскажите об этом.
— Антимайданом мы себя не называли. Просто какие-то непонятные люди решили поддержать в нашем городе столичный Майдан и в какой-то момент у них даже шапочки УПА (организация запрещена в РФ) стали появляться.
В Запорожье подобное было… не просто не комильфо. Нормальные парни били за такое в морду. И вот когда эта босота стала бродить по городу, а события в Киеве развернулись в какую-то непонятное сторону, в Запорожье 24 января приехали экспортеры революции с Западной Украины. Приехали захватывать нашу администрацию.
В один прекрасный день увидел по телевизору какого-то парня, который вышел к ОГА с одиночным пикетом. Его там пытались задирать, но тогда еще было не принято убивать людей за «неправильные» взгляды.
Разыскал его. То был казак Саша Патаман — один из немногих казаков Запорожья, которых я действительно уважаю. Был он капитаном казачьих войск и в подчинении имел сто человек — роту. Для сравнения замечу, что был в городе казачий генералиссимус — тетка. У нее в составе казачества имелось четыре человека.
— Два казака — три гетмана.
— Да-да! Так вот у меня тоже были свои бойцы. Когда Ющенко стал президентом, мы создали движение «Достали», вокруг которого собралась молодежь. И когда эти идиоты приехали захватывать ОГА, мы с Александром собрали 300—400 человек и выступили против того, что рогули пытаются диктовать нам свою волю.
Мы с Сашей договорились, что лидером будет он, а я займусь медийным сопровождением. У меня тогда и сайт был, и газета. Потом, правда, ему пришлось срочно уехать из города, поскольку националисты объявили на него охоту после защиты памятника Ленину, а мне пришлось выходить в публичную плоскость.
В общем, мы собрали ребят без всякого админресурса. Потом нас называли «ленточки» и даже покойный губернатор области не мог понять, откуда же мы взялись.
— «Ленточки»?
— О! Сейчас расскажу о том, как георгиевская лента стала символом нашего сопротивления! Придя на помощь тогда еще милиции, мы стали эдаким фактором «X», который никто не учитывал.
Мы понимали, что бойня, скорее всего, случится ночью, а потому нужно как-то идентифицировать себя. А триста человек — это много.
В окрестных аптеках выкупили все бинты, но выяснилось, что одного бинта человеку не хватит, чтобы повязать на руку и ногу. И тут Саня говорит: «Парни, у меня георгиевская ленточка есть в машине! Километра два осталось с Девятого Мая!» Мы решили, что это здорово и даже символично.
И вот мы с ног до головы обвязали себя лентами, чтобы понимать, где чужие, а где свои. Уже потом под это подвели идеологическую базу: что мы вышли против фашизма и потому с ленточками, это подхватили и российские СМИ, а потом идея с ленточкой разошлась по всей Украине. Случайностей в жизни не бывает.
В тот день мы увидели, как на самом деле разгоняются эти майданы. Пару-тройку раз они попытались идти на коллегиальный штурм, но были отогнаны светошумовыми гранатами. Потом взяли в осаду ОГА: бочки, барабаны и все такое.
Не знаю, можно ли сейчас об этом говорить, но губернатор не рискнул отдать команду на разгон майдана, а новый глава СБУ — нормальный донецкий парень, эту команду отдал. Так майдан в Запорожье был разогнан за 38 секунд.
То же самое могло бы произойти в Киеве, но там не нашлось донецкого полковника, который заставил бы Януковича разогнать Майдан. Они ведь трусы на самом деле. Сейчас, когда людей зомбировали, мы воюем с русскими людьми, а тогда ездили «западенцы», которые не представляли из себя ничего.
Я забегаю вперед, но посмотрите на тех, кто сегодня воюет на фронте. Это либо наемники, либо русские парни с Юго-Востока Украины. Именно поэтому нам с ними тяжело. Ведь это лучшая армия в мире: русские мужики с натовским обеспечением.
Русские не отступают. Они стоят до конца. Многих оболванили, а потому они просто не понимают, на чьей стороне воюют. Другие…
Вот если тебя насильно запихнули в блиндаж, и мы раззнакомились и посидели вместе недельку, да? Потом к нам третий прибился — Петя Иванов. Дальше нас обстреляли и друга Петю убили. Все. Мы стреляем в ответ. Теперь здесь наши, а там чужие.
— Вернемся назад. Триста запорожцев, захват власти в Киеве, бойня на Юго-Востоке. Что было в то время?
— Седьмого апреля происходят события в Луганске — Донецке, а мы связываемся с ребятами из Луганска и выезжаем к ним в поддержку. Официально ехали, чтобы встать между митингующими и не допустить столкновений, а по факту — поддержать.
Неделю пробыли там, а после те, кто не брал в руки оружия и не заходил в здание Луганской СБУ, вернулись в Запорожье. Я в том числе. По официальной версии я был журналистом и ездил туда, чтобы снимать сюжеты.
Через неделю провели очередной митинг. Собрали где-то пять тысяч человек. Потом остались ребята, которые должны были ехать на помощь в Луганск. Сперва думали, что будем иметь дело с местной самообороной, которую считали смешной. Они выстроились перед нами, устроили какой-то нелепый марш со щитами, с рунами СС.
Надо понимать, что я тогда был редактором областного еженедельника и хорошо знал все первые лица области. Прибежали тогда и прокурор, и все прочие, чтобы не допустить столкновения.
Как получилось? Вот идет у нас проспект Ленина — главная улица. А есть параллельные, по одной из которых нам сказали уходить, чтобы не столкнуться с ними.
И тут подходит ко мне сотрудник СБУ — порядочный русский офицер. Фамилию называть не буду. Говорит: «Вам, часом, не говорили уходить на 40 лет Советской Украины? Так вот не ходите. Там пятьдесят или больше автобусов с днепропетровскими номерами. Люди с топорами и в балаклавах. Вас хотят убрать от телекамер и грохнуть».
И так мы оказались зажаты: с одной стороны «моли» — тетки, укутанные во флаги. С другой — придурки со щитами. А за углом стоят автобусы с днепропетровскими фанатами, которые после убивали людей в Одессе.
На тот момент они еще не вкусили крови, а журналистов собралось много — наших и зарубежных. Думаю, что провокацию готовили заранее, поскольку из Киева в Запорожье быстро не домчишься.
Когда началось противостояние, они попытались к нам прорваться. Были серьезные драки, столкновения. Наших с проломленными головами и ножевыми ранениями человек 125 было, их — до 150. Потом набежала толпа и началось: яйца, мука. Картинка для СМИ. А еще кислота, камни, ножи, электроды, травматическое и дробовое оружие.
По нам стреляли, но мы тогда выстояли. Потом я слышал, что звонил Ярош — тогдашний руководитель «Правого сектора» (организация запрещена в РФ). Сказал не трогать нас. Им ведь нужно было очень быстро нас перебить, а так из нас героев сделали.
Может нас и перебили бы, но вокруг тоже хватало сторонников. Ходят легенды, что и «Моторола» там был при оружии, и ребята из Каменки-Днепровской подтянулись на помощь. В принципе, если бы началась кровавая баня, то Запорожье, быть может, за нами осталось. Мы ведь и организованы лучше были, и вооружены.
Слава богу, что отделались телесными повреждениями — без трупов случайных прохожих, которые могли бы попасть под раздачу.
Главное — пацаны не дрогнули. Ни один. Нас привели в УБОП, а оттуда расходились малыми группами. Отход репетировали заранее. Напоследок нацики еще тумаков получили.
А дальше такими же группами стали уходить на Донбасс. Я домой не возвращался. Наши люди в СБУ сообщили, что дома засада. Тоже попал на Донбасс. Сперва — в Луганск. Там немножко повоевал, а после контузии товарищ Кофман (глава Общественной палаты ДНР Александр Кофман. — Прим. авт.) пригласил в парламент Новороссии.
Потом немножко занимался гуманитаркой, немножко служил в спецслужбах ДНР, поработал на госслужбе, а когда началась СВО — пошел добровольцем. Может, я не кадровый, но боевой офицер с опытом.
— В тот самый день вы уже понимали, что дело идет к войне?
— Это было немножечко дико. Окончательно все стало понятно второго мая. Всех этих тварей, подонков, скотов и идиотов, как любил говорить Владимир Вольфович, царствие ему небесное, я после видел в Одессе.
Я ведь перемещался по периметру нашей группы, пока в меня не стало лететь все подряд. Потом вывернул куртку, снял шапку, очки и пропал. Сказали, что Тимченко бежал, но туда, где я оказывался, начинало лететь, а ребята пытались меня прикрыть.
Мы шесть часов стояли лицом к лицу, переглядываясь через хлипкий милицейский кордон. А в Киеве, наверное, решали, что с нами делать. Пока шли созвоны, я всех их запоминал. Всех главарей, вообще всех.
Видел придурковатого сотника Мыколу с ирокезом на голове. Он стрелял в меня из травматики с семи метров. Тогда они поняли, что заточенных электродов и травматики недостаточно, чтоб уничтожить русских. В Одессу приехали уже с боевым оружием.
Мы потом еще выбирались из Запорожья с приключениями, не могли понять, как нас постоянно выслеживают, нашли трекер (устройство для отслеживания перемещений. — Ред.) под машиной. Там целая куча историй. Когда-нибудь нужно будет написать книгу.
Мы понимали, что будет война, но я, если честно, не ожидал, что от щитов, палок и заточенных электродов за пару месяцев все раскрутится до применения «Точки-У».
Математически все считалось, но поверить… мы травили анекдоты о бандеровцах, смеялись над ними. Считали это фольклором, национальным колоритом. Все ходили в ту львовскую кофейню и не воспринимали всё это всерьез. А когда люди стали по-настоящему гибнуть, оказалось, что математика не подвела. Чутье? Чутье работало, но мы гнали от себя эти мысли.
— И вот мы в фазе СВО. Что общего? Что отличается?
— Ребята, которые воюют с нашей стороне, они все те же. Это нормальная мужская злость, нормальное желание уничтожить врага и победить. Настрой у тех, кто пришел воевать с этой мерзостью, тот же, что в 2014-м.
Да, многие попали случайно. Но вскоре люди увидели, с кем же воюем.
Сейчас в ДНР нет мобилизованных [имеются в виду необученные, «зелёные» бойцы]. Есть классные, обстрелянные, обученные бойцы, которые через две недели после призыва разматывали «Азов» (организация запрещена в РФ) на «Азовстали». А те не могли поверить, что это «железные каски» и придумывали, будто это российский спецназ, которые под мобилизованных косит.
А враг сегодня — совсем другой. Он хорошо вооружен и здорово мотивирован. Мозги за девять лет ему промыли отлично. Взрослые мужики относятся к нам еще так-сяк, но те, кому за двадцать, иного не знают. Когда все начиналось, им было по двенадцать лет. Сегодня это взрослые люди, которым вдолбили в голову, что русский — враг.
Украинцы, с которыми мы воюем, уже являются НАТО. ВСУ — это, по сути дела, ЧВК НАТО.
Часто говорят про выучку, но с этим у них проблем не было. Просто раньше у них мотивации не было, чтобы нас убивать. Чем плох боец, обученный в советской или украинской армии? Да он красавчик. Но мотивации для того, чтобы убивать и стоять до конца, не хватало. Потому и побеждали мы их.
Сейчас на передке смотришь — прячут миномет. Пришли, влупили по нам и понимают, что стрелкотня наша не добивает, а миномет или пушку по ним свести не успеем. Идут спокойно, курят, «фак» (средний палец. — Ред.) нам показывают. Это русские люди: наглые, дерзкие, уверенные в себе. Только с промытыми мозгами и страшной мотивацией.
— Если выросли поколения врагов, то информационную войну мы проиграли. Или нет?
— Если воевать в информационном поле теми же методами, какими воюют украинцы, то мы перестанем быть русскими. Как политтехнолог, я знал, что есть объект, который нужно информационно защищать.
Если объект напьется и набьет кому-то физиономию, то я выведу из информационного загона инфобомбу, которая перекроет этот скандал.
Но зачем держать информационный загон, если можно просто фейковать? Твой объект подрался, а ты собираешь пресс-конференцию и говоришь: «Люди, атомная станция взорвалась!» И все бегают с дозиметрами. До подопечного твоего никому дела нет. Вот так воюет Украина.
К тому же правда — это позитив. Кто бы что ни говорил, а его от СМИ не ждут. Прошел, к примеру, конкурс детского рисунка на асфальте, да? Маша Иванова победила, а губернатор приехал и вручил призы. Позитив? Да. Кто станет об этом читать? Никто.
А вот если губернатора после этого застали в детском туалете за чем-то непотребным, то получится хит. На этой любви к чернухе украинцы играют, а мы стараемся давать выверенную информацию.
— Сегодня вы замполит. Вокруг института замполитов не утихают споры. Многие считают, что замполитам нужны особые полномочия. Что думаете?
— Нынешний замполит — заместитель командира подразделения от батальона и выше по работе с личным составом. Он подчиняется своему командиру и руководит всем личным составом. По сути дела, замполит знает, кто чем дышит, какие настроения в подразделении. Он и психолог, и организатор, и просто человек, способный ответить на все вопросы бойца.
За что мы воюем? Замполит должен уметь на пальцах объяснить это. День физкультурника, агитплакаты — это все понятно и тоже важно, но главное — внятные ответы. Если их нет, то солдат пойдет искать в интернете. Не найдет в нашем — полезет в украинский или американский. Начитается глупостей и начнет сомневаться.
А когда человек получает приказ — идти умирать, но сомневается, что есть смысл исполнять его… В общем, замполиты нужны.
Я понимаю ваш вопрос. Вы имеете в виду не просто замполитов, но комиссаров, которые в Красной Армии могли даже отменить приказ командира, если считали его идеологически неверным.
Следит за идеологическим состоянием бойца — крайне важно. Тем не менее считаю, что комиссары — перегиб. Да, будут приниматься и верные решения, но каким станет критерий отбора? Поставить человека, который воюет с 14-го года? А как он объяснит, что пленных нельзя убивать, если сам, к примеру, считает иначе?
Нет. Окончательное решение должно быть за командиром, но какие-то решения по личному составу действительно хорошо бы согласовывать с замполитом, если тот вникает и не халтурит. Но руководить командиром, наверное, неправильно.
