Организованные М.С. Горбачевым попытки "перестроить" советскую страну в конце 1980-х уже были безнадежны - уровень технологического отставания вкупе с моральной усталостью населения и кризисом социалистического блока не давали СССР и его "друзьям" ни одного шанса сохраниться. Но он был в 1960-е, когда советский премьер Косыгин затеял свою реформу. Увы, даже тогда этот шанс был признанным, так как предполагались лишь поверхностные изменения.
Советская экономика, интенсивно развивавшаяся в первые десятилетия за счет жестких административно-командных методов управления, уже в 1960-е окончательно уперлась в тупик из-за ключевых особенностей всей экономической системы, которая не могла вступить в постиндустриализм. Первая особенность - плановая экономика и сверхцентрализация управления. Она лишала гибкости, возможности реагировать на конъюнктуру, которая постоянно изменялась. К примеру, в 1960-е годы в мире возникла мода на болоньевые плащи. В Союзе они не производились, у спекулянтов пользовались огромной популярностью. Несколько лет (!) советская легкая промышленность обменивалась бумажками и согласовывала самые разные аспекты, позволяющие начать производство этих плащей в стране. Наконец, началось. Плащами завалили все магазины, но только спросом они уже не пользовались, и фактически в трубу улетели миллионы рублей.
Почему? А потому что, во-первых, мода на эти плащи прошла, а во-вторых, их хотели приобрести люди, желающие отличаться от остальных, то есть иметь какой-то модный эксклюзив. Но какой смысл покупать вещь, которую носят абсолютно все, и которая везде продается? Однако крайне неповоротливая советская экономика к этому привыкнуть никак не могла. В рыночной системе бизнес чутко улавливает спрос, и производство способно за считанные месяцы, а порой и недели переключиться на то, что сейчас наиболее востребовано. Конечно, болоньевые плащи - лишь один из огромного количества таких примеров.
Вторая проблема - полное отсутствие конкуренции в условиях ограниченного предложения на все. Советские предприятия совершенно не конкурировали друг с другом и не стремились постоянно из-за этого повышать качество своей продукции. Зачем, к примеру, усовершенствовать автомобиль "Волга", если очередь на него и так растянулась на годы? Зачем стоить более комфортные дома, если люди рады любым? Советский человек купит любой телевизор, и ему все равно, есть ли там пульт дистанционного управления. В США автомобильные гиганты каждые два-три года предлагали новые модели, а в нашей стране ту же "Волгу" ГАЗ-21 с незначительными изменениями производили с 1956 по 1970 годы, а модели УАЗ вроде "буханки" и до сих пор делаются такими, какими они были 60 лет назад.
В социалистической системе советское предприятие не могло "прогореть", поскольку ни с кем не соперничало на фоне хронического дефицита всего и вся. А если нереализованные товарные излишки и скапливались (например, у текстильщиков или обувщиков), то их просто отправляли на склады. Предприятия продолжали получать красные знамена и премии, ни одно не могло закрыться из-за того, что выпускало низкокачественную и никому не нужную продукцию. Это произойдет уже позднее, когда границы откроются, и конкуренция появится.
Третья проблема - низкая производительность труда. У большинства советских граждан просто отсутствовал стимул наращивать этот показатель, развиваться, повышать квалификацию, хотя бы меньше пить и держаться за свое место. К примеру, зачем продавцу магазина было вежливо обращаться с покупателями, убеждать их совершать покупки, стремиться ускорить их обслуживание и покончить с очередями, если он получал твердый (и очень небольшой оклад), а также премию за выполнение товарооборота? От твоей улыбки и расторопности денег не прибавится, а за грубость никто не уволит. Увы, покупателям выбирать не приходилось. К чему было особенно стараться мастеру на конвейере, который производил обувь? Доход мастера никак не зависел от ее качества и от того, купит ли ее кто-нибудь - только от "вала", то есть количества штук. Даже находящиеся на "сдельщине" работники интересовались только объемом выполненной работы, но никак не ее качеством. Всем было абсолютно наплевать, что произойдет с их продукцией в дальнейшем – их зарплата от этого не зависела. Необходимо было как-то изменить это отношение.
И вот 9 сентября 1962 года в газете "Правда" появляется статья профессора Харьковского инженерно-экономического института и Харьковского государственного университета Евсея Либермана "План, прибыль, премия". Здесь впервые не только озвучиваются все перечисленные выше проблемы, но и предлагается решение - переводить предприятия на доход, который зависит от прибыли. Предложения Либермана легли в основу экономических реформ, которые начал осуществлять председатель Совета министров СССР Алексей Косыгин со своей командой. Итак, ликвидировались хрущевские совнархозы, чтобы управление промышленностью было отраслевым, а не региональным. Огромное количество показателей плановой экономики, которыми забрасывали все предприятия, сокращали - с 30 до 9. Необходимо было сохранять объемы выпуска продукции, ассортимент, общий фонд заработной платы, прибыль и рентабельность (!), капитальные вложения, внедрение новой техники, поставки сырья. материалов и оборудования.
Предприятия становились самостоятельными, они сами определяли номенклатуру и ассортимент, сами инвестировали в производство, сами договаривались с поставщиками и потребителями, устанавливали численность персонала и (очень важно!) его зарплату. Теперь от работника не требовали одной только "пролетарской сознательности", ему предлагали реально хорошо зарабатывать при хорошей работе. Большое значение приобретал арбитраж. На первое место выходили два ключевых показателя - прибыль и рентабельность. Ты производишь станки или стиральные машины? Добейся рентабельности их выпуска и того, чтобы их приобретал конечный потребитель, а за это ты можешь по собственному усмотрению награждать своих работников.
Почти в два раза повышали закупочные цены и в сельском хозяйстве, появлялась льготная оплата урожая сверх плана, снижались расходы колхозов и совхозов на технику и запчасти к ней. Основной период реформы пришелся на 1966-70-е годы, и в этот отрезок времени отмечались рекордные темпы экономического роста страны - почти по 8% в год. Начали возводиться автомобильные гиганты, новый скачок получило жилищное строительство, более 1 900 крупных предприятий выросло в СССР. Реформа Косыгина-Либермана наглядно продемонстрировала, что даже в очень незначительной степени внедрение рыночных механизмов может обеспечить невероятный эффект. Правда, ее потенциал тут же был исчерпан, поскольку сказавши "а", никто не осмелился сказать "б".
Реформу необходимо было продолжать развивать, все более либерализуя экономику, предоставляя больше самостоятельности, чего партноменклатура очень боялась. Требовались огромные инвестиции в научное развитие, но этих средств не было - ВПК продолжал пожирать все больше и больше. Известны конфликты между министрами обороны Антоном Гречко и потом Дмитрием Устиновым с Косыгиным и главной Госплана Николаем Байбаковым по поводу расходов бюджета. Страх перед повторением "пражской весны" все сильнее давил на Политбюро. Грянувший в США нефтяной кризис подарил СССР колоссальные инвалютные поступления от торговли "черным золотом". Все новые технологии можно было по-прежнему закупать за границей вместе с некоторой частью продовольствия. Смысла продолжать реформу в этих условиях "старики" из Политбюро не видели – все нужное и так купим за границей.
Но были и другие причины неудачи реформы. Да, она требовала снижать себестоимость продукции, но никакого стимула к этому не давала. Плановость экономики сохранялась, государство продолжало финансировать огромное количество убыточных предприятий, целых отраслей и даже республик из-за страха перед "непопулярными решениями". Гигантские деньги пожирал ВПК, а также плохо продуманные программы по освоению Сибири и Дальнего Востока, капиталы забирали и многочисленные "социалистические друзья" с "прогрессивными африканскими режимами", державшиеся исключительно на советских деньгах и помощи.
Ключевые особенности советской экономической системы не могли дать реформе реализоваться. Цены в СССР назначались, они не были никак связаны с настоящей стоимостью товаров и услуг, а без этого непонятен был объем затрат в инновации. Без технологического прогресса был невозможен и рост. Завоевание социализма - отсутствие безработицы - не позволяло предприятиям активно увольнять избыточную трудовую силу и заменять ее новыми средствами механизации и автоматизации труда. Никакого стимула к инновациям у советской экономики не было, ведь они невозможны в отсутствие свободной мысли, а она, в свою очередь, категорически недопустима в условиях жесткой административно-хозяйственной системы.