Я люблю ржаные коржики из «Спарр». Мне кажется, что у них вкус моего детства.
— Что это? Печенье со вкусом бедности? — спросил муж после того, как я уговорила его попробовать.
Хотела было обидеться, но неожиданно загрустила. Я, конечно, знала, что детство у меня было небогатым, но я никогда не воспринимала это как «бедность». А тут вдруг восприняла. Доела коржик и вспомнила другие вкусы детства: картошку в мундирах, пшенку с молоком, тушеную капусту, хлеб с подсолнечным маслом. Все это я до сих пор люблю.
Помню, дед любил тюрю: лук с
черным хлебом, квасом и подсолнечным маслом. Я попробовала однажды. Бабушка смеялась до слез от того, как я плевалась. А дед говорил, что вкуснее сладости он не ел. Он даже бабушкины блины и клубнику с молоком любил меньше. Мы, внуки, из-за этого считали его идиотом.
Интересно, что у моих детей будет ассоциироваться со вкусом детства? Пицца, суши и картошка фри?... Вряд ли они будут вспоминать мой борщ или творожную запеканку. Когда я спрашиваю: «Хотите, испеку творожную запеканку», — муж и младшая отводят глаза. Хотя, если лет через двадцать большинству людей придётся питаться искусственно выращенной протоплазмой или жаренными кузнечиками, то, может быть, моя запеканка будет казаться деликатесом со вкусом богатства. Короче, все относительно ...
