Диакон Аристарх служил в храме Петра и Павла. Большая честь ему направлять паству здесь двадцать лет. Готовился, к молитвам, святой отец рьяно. Но! Только людей немного посещало церковь. Да, и те, кто был, как бы лишь «повинность отбывали». А, почему так, никто и не знал.
Старые и опытные говорили, что и раньше это всё было. И не исправить!
Но! Однажды, приснился диакону Аристарху чудный сон. Какой?! Прилетел, в большой праздник, за ним, персональный ангел. Взлетели они ввысь. И летят по свету.
А, внизу, только видны моря, реки и города всякие. Многие диакон знал, сам ранее, на фото, видел. Вот и знакомая губерния началась. И город родной, показался. К чему бы это? Вот и храм.
Ангел повернулся и улыбнулся. «Батюшка Аристарх, хочешь посмотреть свою паству? Дам ответ - на твою загадку. Смотри и всё узнаешь». Распахнул ему ангел главный купол храма, и вместе они влетели вниз, и стали меж прихожан.
Тихо потрескивают свечи перед образами. Десятки людей, всех сословий и возрастов, молятся в разных приделах храма. Многие смотрят по сторонам. Многие шепчутся и не слушают службу. Спаси и сохрани!
Смотрит Аристарх, как ладно поёт хор на клиросе. Как певчие стараются, даже он сам стал креститься. Вместе с ангелом. А, рядом, мало кто это делает. Повернул голову диакон и видит купца первой гильдии Сазонова.
И, даже все его мысли, читает. Ужас! «Как бы не продешевить зерно для армии? Может ещё дать интенданту и барыша срубить? И пароход выкупить на верфи в Сызрани. В Нижнем - ярмарка и, с цыганским хором, ночи кутить!».
Диакон перекрестился и повернулся - в другую сторону. Вдова полковника Леонова, красивая женщина пенсионного возраста, медленно клала перстовое знамение. И рука, как бы, зависала в воздухе – от избытка мыслей. И что же думает, срамница?
«Студент Рыков всё стесняется меня, а ведь полгода репетитором состоит у младшего сына. Скажу, завтра, чтобы утром пришёл. За деньгами. И наливочку приготовлю.
Кухарку Пашу отпущу и, в её комнате, любовью займёмся. Ах, и не терпится мне уже к нему: рослому и пригожему. Слишком от инспектора гимназии Чубукова притомилась, какой дед этот мне развратен!».
Смотрит Аристарх дальше. Впереди городовой Никольский истово крестится. А голове что? «На Степном лабазе – все деньги отдали. Там, у них, порядок. На Перетоке - только после третьего напоминания. Штраф им организую.
А вот, на Лесном рынке, у половины товары можно изъять, тогда и будут посговорчивее. И хорошо, что жена, на месяц, в село едет. Теперь, с Прохором, в салон Вострецовой каждый вечер будем ходить. За девками!».
Батюшка, от такого поворота умов, остолбенел. Оглянулся назад. Гимназистка Лигина закрыла глаза и всё слушает службу. А мысли? «Как же историку Истомину признаться в своих чувствах? Не могу сидеть, на первой парте и, на него, смотреть. Один грех - в уме!».
И только, было собрался, возроптать диакон Аристарх, как услышал два детских голоса рядом. Мальчика и девочки, которые прижались к соседним колоннам, и истово молились.
И какими словами! Мальчик, как бы, вопрошал на весь храм: «Господи! Помоги моей маме выздороветь! Скажи, что мне надо сделать? Как поступить? Кого попросить? Буду уроки учить и при ней находиться рядом».
А девочка клала земные поклоны и причитала: «Господи! Прибереги, для меня, любимого отца, капитана Тушина, на войне. Он один, у меня, остался: защитник и помощник. Надеюсь, на него, и на ветхую бабушку. Помоги!». Теперь, на исповеди, настоятель требует смотреть в глаза и говорить правду. Ходят все!
