Чем запомнился 2022-й год в литературном отношении, Какие события, имена, тенденции оказались важнейшими в этот период; несколько самых значительных книг прошедшего года (поэзия, проза, нон-фикшн); появились ли на горизонте в этот период интересные авторы, на которых стоит обратить внимание, удивил ли кто-то из уже известных неожиданными открытиями; как происходящее в политике и в мире отразилось на российском литературном процессе; как изменится литература в свете происходящих политических событий — отвечают Ольга Балла, Игорь Савельев, Ольга Аникина, Андрей Василевский, Анатолий Королёв, Анна Голубкова.
Анатолий Королев, писатель, почетный профессор Пермского научного университета, доцент кафедры литмастерства Литературного института им. Горького
1. И в 2022, и в 2021, и в 2020 и ранее я продолжал с изумлением следить за мистификацией «Пелевин», в рамках которой на книжный рынок и в Сеть выбрасывается очередной том, в прошлом году Transhumanism Inc. В этом году это роман «KGBT+»… Говорить о том, что сам автор, возможно, жив, а возможно, и нет, — бессмысленно. Хотя (если вам любопытно) я помню, когда последний раз мы виделись в чайном клубе в московском саду «Эрмитаж»… заметив его черные окуляры на веранде в состоянии мрачной трезвости, я, зная, что он в такой фазе абсолютно неприкасаемый, сделал вид, что не заметил визави, и он благодарно расслабился. Это был год написания последней книги Виктора, отмеченной печатью его уникального дарования, речь о романе «Священная книга оборотня» (2004), хотя лично он собственноручно написал только вступление. Он озаглавил его комментарий. Но план идея и суггестия этой, на мой взгляд, все-таки творческой неудачи, — фирменная, истинно пелевинская.
Так вот, каждый год Пелевин пытается сформировать некий тотальный бренд русского года и обозначить тот круг модных антиидей, которые, с точки зрения Проектанта, должны быть приняты читателем как ведущие черты восприятия действительности.
В книге о трансгуманизме Пелевин вдруг воскресил старомодный страх Френсиса Фукуямы 90-х годов перед опасным соблазном физического бессмертия и предложил нам снова бояться иммортализма, а в новинке пугнул тотальной «мобилизацией» и убеганием из России айтишников.
Но, как говаривал Лев Толстой о сочинениях Леонида Андреева: он пугает, а мне не страшно.
В этом смысле восемнадцатый по счету Пелевин ничем не отличается от рекомендаций модных домов Милана, которые предлагают публике весной/летом/зимой новые тенденции силуэта и прочей оснастки для линии прет-а-порте (т.е. для массовой носки), хотя внешне строят свой посыл как элитарный от кутюр.
Вдумываться в этот феномен у меня, признаюсь, нет особой охоты, потому как я лично нахожусь внутри другой стратегии, но коммерческий успех сих копировальных кирпичей наводит уныние. 18 лет нас равнодушно водят за нос. И Пелевин — только первый пример, попавший мне под руку. Засекреченность нашей жизни от нас же самих тошнотворна. Представьте казино, где крупье, приняв ставки, запускает шарик и тут же вырубает полностью свет в помещении. А мы? Мы только слушаем в полной темноте, как стучит косточка нашей судьбы на ребрах смертоносной рулетки.
2. Я очень плохой читатель, увы, хотя добросовестно пролистываю в интернете каждый новый номер «Знамени», где в основном читаю только мемуарную часть и отдыхаю в подлинности уже осмысленного (и освежёванного) прошлого.
Из последних впечатлён дневником 40-х годов Марины Малич за шаг до катастрофы (вдовы Хармса), возможно, это лучшая архивная находка года. Публикация Ильдара Галеева.
Можно ли отметить книгу нон-фикшн, которая попала в мои руки в этом году, хотя вышла два года назад?
Если строго, по анкете «Формаслова», — нельзя.
Но если учесть, что ковид закрыл от меня книжные магазины как раз на два года, все-таки скажу! Изумлен и впечатлен (и горячо всем рекомендую) книжечкой Майкла Тейлора «Нос Рембрандта» (Ad Marginem Press, 2020 г.): блистательная коллекция носов, нарисованных на портретах и картинах Рембрандта! Остроумная, умная и богато проиллюстрированная носами персонажей — в том числе и собак — монография автора, переводчика, исследователя и знатока нидерландской живописи 17 века.
А можно ли с учетом ковидной паузы назвать новое для меня имя поэта и переводчика Андрея Олеара из Томска, который ни в этом, ни в минувшем году ничем не засветился, зато чуть ранее блестяще перевел Гамлета из первого фолио 1603 года? Всем нам известны вопли и крики «Быть иль не быть?» в традиционном ключе бури и натиска. А вот как сдержан Гамлет в первом варианте Шекспира в огранке Андрея Олеара:
Быть иль не быть?.. Развилка. Впереди
ждёт вечный сон? ничто? И есть ли выбор?
Нет сна-мечты — всё будет так, как будет
в ночь смерти. Если же очнёшься вдруг,
то перед Высшим Судиёй — в краю,
откуда ни один не возвращался.
О эта неоткрытая страна,
где проклят грешник, а блаженный счастлив!
И если б точно знать: свой век не зря
мы сносим униженья, глупость, злобу…
Вся наша жизнь — сословное презренье,
проклятье бедности, скорбь вдов, тоска сирот,
вкус голода, разнузданность тиранов
и тысячи страданий сверх того,
не лучше ль выйти вон, пусть в неизвестность?..
Когда бы просто было дверь в Покой
открыть клинком, кто б стал терпеть мученья?
Нужна надежда: там не смерть. Но что?
Вопрос смущает мозг, стреножит сердце,
и мы влачим привычную поклажу,
страшась груз новый водрузить на плечи.
Вот так нас мысль и превращает в трусов.
Молись, о Дева, за грехи мои…
3. Продолжая акцентировать сугубо личное участие в анкете «Формаслова», назову самым ярким впечатлением года рукопись своей выпускницы, стартующего писателя, яхтсмена и альпинистки Саши Мойзых «Лыжня», о том, как тигр влюбился в прекрасную лыжницу, и спас ее группу в рискованной ситуации перехода через опасный перевал в горах, и даже выгреб кошмарной лапой кое-кого из-под лавины… Я убеждал Лену Шубину (АСТ, редакция Елены Шубиной), что это бестселлер, как и предыдущая рукопись Саши «Непотопляемая» о победе яхтсменки в роковой ситуации одиночного перехода через Атлантический океан и катастрофе на яхте… Увы, ни первая, ни вторая рукопись АСТ не впечатлила, м-да… Слава Богу, к влюбленному тигру на лыжне проявили интерес редакторы «Эксмо», и книга вот-вот выйдет к читателю в электронном формате. Надеюсь, сумма скачиваний текста впечатлит издателя и однажды я реально смогу подержать на весу первую книжку Саши в руках… как до этого счастливо обнимал в ладонях интеллектуальный шедевр другой своей ученицы Полин Ригель «Синие косточки съеденного яблока» (все же изданную в «АСТ» в 2019 г.). Вот они, два практически неизвестных широкой публике автора, на которых стоит обратить внимание: Полин Ригель и Саша Мойзых!
Из тех же, кого знаю давно, меня порадовал Владислав Отрошенко, который долго молчал и вот разродился новой книжкой «Околицы Вавилона» (М.; «Альпина Нон-фикшн»), блистательная экзистенциальная эссеистика и проза замыслов — отчасти с оглядкой на Борхеса — и в духе его легендарной повести/эссе «Гоголиана» о странностях Гоголя и моей любимой: «Тайная история творений». Браво, Слава!
5. Как отразилась новая ситуация на литературе? Пока никак… исходя из опыта советской военной литературы, первой вздрагивает обычно поэзия, проза как тяжелая артиллерия вечно запаздывает: «Пушки к бою едут задом, / Это сказано не мной» (Твардовский)… Сам я живу ситуацией института, почти ТРИ года общения по скайпу, по зуму, и вот конец изоляции, на носу уже третий семинар… Наслаждаюсь личным общением с юными дарованиями… Моя же проза — внимание — причудливо отразила предчувствие войны, два года назад я вдруг написал сборник сказов о пещерном царе в духе Бажова (моя малая родина — Урал) «Ледяной ларец» (ИЦ Титул, Пермь, 2021), который на днях получил премию правительства Пермского края, собираюсь лететь на чествование. Обычно нет пророка в своем отечестве, и надо же! Так вот, практически каждый мой сказ привязан к прошлой Великой Отечественной и начинается — рефреном — с одного и того же зачина: в войну это было…
6. Думаю, литература и издатели возьмут паузу в ожидании итогов… на сколько лет? Одному Богу известно… а по большому счету, окончательная победа сетевой реальности и ИИ над читающим партером землян вернет избранных сумасшедших в эпоху инкунабул, пергамента и рукописей, на весь мир будет одна библиотека, как прежде была в эллинской Александрии, новая священная гора, окруженная садом проторенных тропок в духе рощи Платона, с книжками на скамейках, ей-ей, без шуток, — это будет и правильно, и прекрасно. Чтение ближе к музыке и одиночеству, чем к лабиринтам мировой подземки в пятнах жадных айфонов: тут я оптимист…
Анна Голубкова, литературный критик, редактор журнала «Артикуляция»
Сложно отвечать на эти вопросы, совсем не пользуясь нецензурной лексикой, но я все-таки попробую. У нас теперь все переворотилось и только укладывается, сказал когда-то Лев Толстой устами своего персонажа. Однако в нашем случае все не только не укладывается, но даже еще и не закончило переворачиваться. Вполне очевидно одно — привычная нам литературная ситуация завершилась. Разумеется, писатели писать, читатели читать, а критики критиковать не перестанут, русскоязычная литература как таковая в том или ином виде непременно продолжится. Она всегда продолжалась, даже в годы невероятно тяжелых испытаний. Но устроен литературный процесс, скорее всего, будет уже совершенно по-другому. Та система, которая частично была унаследована от советских времен, а частично сложилась в девяностые, уже практически прекратила свое существование. Многие журналы закрылись, площадки перестали работать, поэты и прозаики рассеялись по всему миру. И самое главное — исчезло общее пространство соцсети, потому что многие блоги стали закрытыми. Но мне лично это вовсе не представляется катастрофой. В старом устройстве литературного процесса было очень много советских пережитков, которые совсем не жалко. И главный из них — это всеобщая любовь к иерархии и терпимость к насилию. Так что туда им всем и дорога.
Конечно, будут большие изменения и в книгоиздании. Далеко не все издательства смогут пережить надвигающийся кризис. Но те, которые публикуют интересные мне книги, и так всегда существовали на грани выживания. Для них тут ничего нового не предвидится. Скорее всего, небольшие нишевые издательства и издательские проекты этот кризис переживут лучше. Также, вероятно, будут активно развиваться цифровые книги и электронные платформы. Интерес к чтению в этих условиях, наверное, даже повысится. Потому что людям нужна аналитика, нужны обобщения, которых не может дать современная российская публицистика. А сама по себе литература не изменится. Как она вообще может измениться? Литераторы — это такие люди, которые превращают в тексты свои мысли и переживания. Этот процесс остановить невозможно, и он, разумеется, продолжается. Другое дело, что люди, сильно вложившиеся в собственное «продвижение», фактически оказались у разбитого корыта. А какие были стратегии, какие просто невероятные усилия прилагались для достижения поставленных целей… Иногда я даже думаю описать все это в серии очерков. Но в результате удивительным образом оказалось, что лучшая стратегия — это следовать своему внутреннему порыву, писать о том, о чем хочется, и дружить с теми, с кем хочется, а не с теми, с кем нужно «для продвижения». Потому что добрые и хорошие воспоминания — это единственное, что остается от прошлого и что хоть как-то может нас поддержать в настоящем.
Несколько месяцев я не могла писать и не читала ничего, кроме ленты новостей. И за это время накопилось много дел, которые теперь в срочном порядке нужно доделывать. На свои литературные перспективы я смотрю пессимистически. Пройдет года три, пока все окончательно развалится, и потом лет пять все будет заново отстраиваться. Мне будет почти шестьдесят лет, и я буду просто не в состоянии начинать все заново. Поэтому я планирую закончить все начатое и дописать недописанное и на этом прекратить свои отношения с русской литературой. Дальнейшую свою профессиональную карьеру я вижу исключительно в области клининга.
Ну а книги интересные в уходящем году, конечно, выходили. Это «Ты не заставишь меня открыть глаза» Анны Арно, «Хризантемы крысе в подвал» Ольги Зондберг, «Ненадежный рассказчик» Данилы Давыдова, «Скобки» Евгения Никитина, «Приключения мамы» Виталия Пуханова, «Простите, революции не будет» Дмитрия Зернова, «Пути, перепутья и тупики женской литературы» Ирины Савкиной, которым я пока что не уделила достаточно времени, но непременно еще раз внимательно перечитаю и основательно про них подумаю.
Писатели о литературных итогах года. Часть вторая
Писатели о литературных итогах года. Часть первая
Писатели о литературных итогах года. Часть третья
Современные писатели об итогах 2022 года. Продолжение
Современные писатели об итогах 2022 года. Продолжение
Читать полностью в журнале "Формаслов"