В далёком 1771 году, когда суда и байдарки российских промышленников и купцов ещё несмело продвигались вдоль гряды Курильских островов в поисках пушнины и японцев, которым можно было её продать, одному судну удалось не только проникнуть вглубь Японии, но и обогнуть её с востока и достичь островов Рюкю. Хотя судно это было скорее не российское, а антироссийское.
Речь идёт о галиоте "Святой Пётр", который был захвачен и похищен в Большерецке на Камчатке группой ссыльных во главе с Морицем Бенёвским. Сегодня о нём помнят немногие, но это был человек с поистине удивительной судьбой — о нём при жизни ставили оперы! Так что о похождениях Беневского я расскажу как-нибудь отдельно, а здесь — о том, что он делал в японских водах.
Согласно "Запискам" канцеляриста Ивана Рюмина, одного из спутников Бенёвского, к японским берегам их судно впервые пристало 7 июля. Рюмин пишет о нескольких попытках, в том числе самого Бенёвского, сойти на берег, но все они – за исключением одной, самой первой – были неудачными. Тем не менее сами японцы несколько раз поднимались на борт российского судна. Рюмин пишет:
«И так мы стояли судном даже до 12 июня (здесь скорее всего ошибка, правильно «июля». — В. Щ.), а до отбытия нашего еще за день, то есть 11 числа, те японцы налили нам все имеющиеся в судне бочки пресною водою (по Японски вода мизю) и насыпали одну бочку пшена и привезли мешок соли, а прежде того писал командир или предводитель Бейспоск (так Рюмин называл Бенёвского в своих записках. — В. Щ.) в Нангазаки к Голландцам письмо уведомительное, и отдал Японцам для пересылки, кое отослано или удержано ими Японцами неизвестно».
12 июля, опасаясь возможности пленения, судно покинуло гавань, а 20 июля прибыло к острову Оосима и пробыло там до 31 числа. Рюмин пишет об очень теплом приеме, оказанном им местными жителями, которых он именует «усмайцы». В том числе он сообщает:
«А до выходу нашего в море, еще 29 числа, означенные Усмайцы, дав нам бочку пшена и несколько картофилиевых кореньев, также и вина, с нами простились; при чем им от предводителя дан лист на Голландском языке, такой, что во время нашего пребывания у тех Усмайцов были от них всем довольствованы, и жили без всякого от них опасения, за что им и благодарность приписана».
Бенёвский в своих мемуарах приводит несколько иные даты пребывания. Согласно ему, впервые у берегов Японии («в бухте Усильпатчар») судно оказалось 29 июля. В тот же день он направил на берег шведа Винблада и Кузнецова «с письмом, написанном по-голландски, в котором содержалось объяснение обстоятельств моего путешествия и просьба об обеспечении
провизией». 2 августа судно покинуло бухту, а 5 августа встало на якорь «к западу от королевства Идзо». Там Бенёвский также передал письмо японцам, поднявшимся на борт его судна. В мемуарах он приводит полный текст этого письма.
В тот же день судно двинулось дальше и 10 августа пристало к берегу провинции Тоса на острове Сикоку, но уже на следующий день покинуло его. 12 августа судно прибыло к острову «Такасима», однако подробностей оказанного теплого приема, описанного Рюминым, в журнале Бенёвского нет. 14 августа судно прибыло на остров «Усмай Лигон», один из островов «Лекео» (Рюкю), где Бенёвский и его сопровождающие пробыли до 19 августа. После этого судно покинуло остров в направлении Тайваня.
Собственно, самым важным следом пребывания Бенёвского и его спутников в японских водах стали упомянутые Рюминым и Беневским письма "на голландском языке", которые авантюрист передал японцам. Из японских источников мы знаем, что всего им было оставлено шесть писем. Эти письма были препровождены в центральное правительство Японии в Эдо (Токио), а затем переданы для перевода в факторию Голландской Ост-Индской компании в Нагасаки.
В первых пяти письмах Беневский действительно попросту благодарил жителей "Усима" (Оосима) за оказанный теплый прием. При этом два письма дублировали два другие, а ещё одно было написано на латыни "на случай, если будет непонятным письмо на верхненемецком наречии". Но самое интересное — шестое письмо, которое было адресовано "главному чиновнику в Нагасаки, прибывшему из Голландии".
В нём Беневский сообщал, что отплыл из России "по приказу правительства" на одном фрегате и двух галиотах, чтобы обогнуть Японию и изучить укрепления, но в благодарность за помощь местных жителей решил рассказать об этом. Также он писал, что русские уже построили крепость с оружием и припасами на одном из Курильских островов и готовятся захватить земли к северу от 41°38’ (это координаты пролива Цугару, отделяющего острова Хонсю и Хоккайдо).
Это "предупреждение" не сильно взволновало японское правительство. Дело в том, что названия "Камчатка" и "Курильские острова" в письме Беневского при переводе на японский язык превратились в "Камусацука" и "Куруриису", а эти слова мало что говорили японским чиновникам о реальной географии этих мест — слово "Камчатка" ещё не получило распространения в Японии, а Курильские острова называли словом "Тисима".
Однако вскоре содержание письма Бенёвского (или "Бэнгоро", как называли его японцы) через голландцев стало достоянием японской общественности, и несколько японских интеллектуалов, такие как Хирасава Кёкудзан, Кудо Хэйсукэ и Хаяси Сихэй, написали о нём в своих сочинениях и посеяли семена настороженности к России ещё в 1770–1780-х годах, то есть прежде, чем из России прибыла первая миссия для установления торговых отношений.
Хотите узнать, что привело Беневского на Камчатку и что с ним было дальше, после посещения Японии? Пишите в комментариях, что вам интереснее, и подписывайтесь, чтобы ничего не пропустить!