Начало здесь.
Галина Петровна погрузила руку в мягкую кошачью шерсть. Для нее так навсегда и осталось тайной, какой породы был ее Котяша, но то, что где-то к его крови примешались персы, было очевидно. Котяшу приходилось едва ли ни раз в полгода водить к специальному кошачьему парикмахеру, но никто иной не мог справиться с его поистине великолепной шерстью. Прошло восемь лет. Жалкий прихрамывающий котенок превратился в роскошного холеного кота, еще более наглого, чем его однопометник, которого когда-то забрала к себе Екатерина Васильевна.
А вот и она…, - подумала Галина Петровна и взяла трубку.
- Ну что, семь кругов ада сегодня? – раздался голос Екатерины Васильевны. – На «скачки» пойдем? Или выбираешь кару полегче?
- Ох…, - рассмеялась Галина Петровна.
«Скачками» они называли занятия степом у очень жесткого инструктора Оксаны. «Карой полегче» - лыжи или скандинавскую ходьбу, если уж совсем было тяжко.
Галина Петровна взглянула в окно. Падал мягкий пушистый снег и закрывал собой промерзшую ноябрьскую землю.
- Давай в лесу погуляем сегодня, - сказала она.
- Но я палки возьму, - пригрозила Екатерина Васильевна.
Странно распорядилась жизнь. Они жили теперь на самой окраине города, почти возле леса. Если ночью открыть окно, то в комната наполнялась мягким ароматом хвои. Когда-то здесь не было ничего, кроме леса. Но город разрастался, и теперь здесь один за другим вырастали новые жилые комплексы с красивыми маркетинговыми названиями. Они жили, например, в «Апрелевке», а Кирилл с Варей – в «Марьевке», названной в честь жены генерального директора строительной компании. Застройщики, конечно, экономили на всем, и новостройки не могли похвастаться отличным качеством, и все-таки снаружи выглядели достойно: облицованные плиткой и кирпичом, с изящными балкончиками и с уютными двориками.
Екатерина Васильевна вскоре приехала, она зачем-то притащила с собой лыжи, и Галине Петровне пришлось взять свои.
- Вот опять ты…, словно расстроилась она.
Но когда они зашли в лес, и над ними, словно купол, поднялись огромные уходящие вверх сосны, сквозь кроны которых мерцало утреннее солнце, у нее перехватило дух от восторга.
Вверх-вниз, летели они с горки, подъем- спуск.
Наконец они проехали свои пять километров, и Екатерина Васильевна достала свой термос. Они пили чай, сидя на стволе поваленной березы. Екатерина Васильевна добавляла в него какие-то душистые травки: чабрец, мелиссу и обязательно листик смородины.
- Твои-то сегодня где? – спросила она.
- У Даши сегодня, а потом ведут ее в бассейн.
- Господи, детства у ребенка нет совсем, - вздохнула Екатерина Васильевна, - лучше бы вот сюда, в лес, на лыжи.
Галина Петровна рассмеялась. С одной стороны, она была согласна с подругой. Но – и она ни за что не призналась бы в этом самой себе – самым приятным моментом лыжной прогулки для нее был тот, когда она снимала с себя громоздкие лыжные ботинки…
Детство у Дашули, конечно, было, но оно было заполнено занятиями, кружками, секциями. К тому же Варя много занималась с ней сама. Этому способствовало то, что она получила новое образование. Стала логопедом и вот уже года три принимала клиентов на дому. У Кирилла все получилось так, как он и планировал. Странная у них получилась семья. Работают на дому, а квартиры покупают…
Этого никто не мог понять, даже вполне успешные родители Кирилла. Наверное, у людей их поколения в крови была записана необходимость ходить на работу. А уже их дети без этого прекрасно обходились. Кирилл, к примеру, самостоятельно находил заказчиков на Западе для своего программного продукта и принципиально не работал ни на кого из посредников.
Ни у Галины Петровны, ни у родителей Кирилла это в голове не укладывалось.
Но жизнь изменилась, и люди изменились. Так теперь, вздыхая, говорила Галина Петровна. Раньше – всю жизнь на квартиру нужно было работать. Сейчас – покупаешь в ипотеку, и «она сама за себя платит», как выражался Кирилл. Будучи бухгалтером, Галина Петровна предпочитала не знать ничего об их рискованных финансовых делах… Да если бы на ней висели долги, она бы уже на люстре повесилась. А они – живут себе спокойно, не понимая головы от компьютера и знай себе, квартиры покупают…
Ничего больше не напоминало в них тех, робких подростков, которые крепко взявшись за руки, стояли в тот день в ее прихожей…
Кирилл только закончил снимать кроссовки, разогнулся и встретился взглядом с Галиной Петровной. Он схватил Варю за руку и взглянул на Галину Петровну огромными карими глазами, такими же, как у его отца.
Галина Петровна стояла и молча смотрела на них. Кирилл снова взглянул на Варю, словно ожидая от нее каких-то слов. Она чуть подалась вперед, и Кирилл, как намагниченный, двинулся за ней следом…
- Мама, - волнуясь, объявила Варя. – Мы женимся и будем рожать ребенка!
- Матерь Божья, вы еще и женитесь, - не смогла сдержаться Галина.
Потом махнула рукой и ушла в кухню.
На самом деле она и сама готова была предложить Варе рожать. В конце концов, она еще «крепкая старушка». Законодательство знает, работы не боится.
Все то, что случилось – это не смерть. Не трагедия.
Это просто рождение ребенка. Да, неожиданно, не вовремя. Не на это она рассчитывала. Но разговор с человеком, который был абсолютно потерян в жизни, заставил ее по-другому взглянуть на то, что произошло.
Граница между тем, что хорошо и что плохо – очень четкая на самом деле.
Граница между тем, что можно исправить, а что нельзя – тем более.
Но появление Кирилла внесло сумятицу в ее душу. Она уже рассчитывала на переезд. На полный разрыв каких-либо связей между ним и ее дочерью. Она уже составила о нем совершенно исчерпывающее мнение, а теперь он стоял в ее прихожей, глупо улыбался и не решался пройти в квартиру…
- Мама, может быть, мы поговорим? – спросила Варя, нерешительно приоткрывая дверь.
Галина Петровна, не стесняясь, открывала бутылку вина. И пить ее она собиралась одна.
- Заходите, - махнула она рукой, - будет вам ликбез.
Кирилл и Варя неуверенно вошли в кухню. Варя налила всем чаю. Кирилл присел на самый краешек стула и отхлебнул слишком горячий чай.
Галина Петровна смотрела на него и чувствовала… Господи, она вдруг враз ощутила все свои недоработки. Она вдруг осознала, что не к деньгам ей нужно было стремиться, а быть в семье, со своим ребенком… Больше разговаривать и меньше отмахиваться. Раньше вставать и больше проводить времени вместе.
Но – она делала все, что могла.
Она сделала все. Но поделиться своим знанием жизни – этого она не сделала…
И теперь они сидели на ее кухне – такие глупые, такие наивные. На что они, интересно, рассчитывают? На то, что она их поздравит?
Галина Петровна усмехнулась и сделала глоток вина. Да она наперед может сказать, что будет дальше. Сначала «мы будем рожать». Потом – все пойдет так, как обычно бывает в жизни. Сначала Кирилл будет ходить гулять с друзьями, а ее дочь будет сидеть с ребенком. Потом в его компании заведется девушка, которая ему понравится. А ее дочь будет сидеть прикованная, словно цепями, в четырех стенах. Он будет волен ходить туда, куда захочет, делать то, что хочет. А она будет сидеть в квартире, как преступница. Он останется на свободе. Она – окажется в тюрьме.
А потом – на сцену выйдет она, бабушка. Она ни за что не позволит Варе бросить институт. Он исхитрится, возьмет подработки на дому, она, в принципе, к этому готова. А дочь скажет: я молода, мне нужно устраивать личную жизнь. И это будет вторым ее предательством.
Они наиграются в семью, а расхлебывать все придется ей.
И в этот момент ей вдруг показалось, что вдвоем с дочерью они бы расхлебали все это. И Кирилл был бы не нужен. Он только нанесет ее дочери новые раны. Он наполнит ее сердце новыми надеждами. А потом сломает крылья, на которых она к нему летела…
Уж лучше без этого, без надежд на семью, которую они не сумеют удержать. Без новой боли.
Но Кирилл кашлянул и вдруг сказал:
- Галина Петровна, это… Вы только не думайте. Я буду содержать семью…
Бокал вина на голодный желудок оказал свое действие. Галина Петровна нервически хохотнула.
- И чем же ты будешь зарабатывать на жизнь, студент первого курса?
Кирилл вдруг серьезно взглянул на нее.
- Я программист. Я давно уже работаю. Делаю сайты…
- Чудесно, - сказала Галина Петровна, - и кому же ты делаешь сайты?
- У меня много заказчиков, - сказал Кирилл, - я довольно известный в городе специалист. Код я пишу с нуля. Да и вообще я по компьютерам все могу: и ремонт, и переустановку…
- А жить вы где собираетесь?
Кирилл замялся, словно то, что он хотел сообщить, было чем-то постыдным.
- Галина Петровна, у меня есть две квартиры, мне родители купили, еще когда я был маленьким. В одной квартире мы с Варей будем жить, другую – сдавать. Варя переведется на заочку, чтобы не бросать институт. А я тоже буду сидеть с ребенком, я буду учиться и работать…
Свежо предание, - подумала Галина Петровна.
Но она взглянула в сияющие глаза своей дочери. И поняла, что ей нужно устраниться. По той простой причине, что, даже если эти прожэкты никак не будут реализованы, дочь не простит ей того, как она вдруг взяла в руки ее жизнь и сделала то, что считает нужным.
- Знаешь, Кирилл, - сказала она, - я в принципе ценю то, что ты хочешь сделать. Это хорошо, правда. Ты стремишься к тому, чтобы нести ответственность. Но, понимаешь, я слишком хорошо знаю жизнь…
- Вы думаете, у меня не получится зарабатывать?
- Я не знаю, получится у тебя зарабатывать или нет… Но знаю, что такие ранние браки обречены.
- Не всегда, - возразил Кирилл, - раньше вообще рано женились.
- Раньше и жизнь была другая.
И соблазнов было меньше, - мысленно добавила она.
- Времена меняются быстрее, чем люди, - нарушила молчание Варя.
И Галина Петровна не нашлась, что ей возразить.
Когда Кирилл говорил о двух квартирах, Галина Петровна не приняла это всерьез. Она была уверена, что условные квартиры записаны на его родителей. Но оказалось, что Кирилл говорил правду. Он действительно поселился с Варей в одной из квартир. Вторую, насколько знала Галина Петровна, они сдали.
Варя родила дочку и стала учиться заочно.
Вообще-то Галина Петровна не была высокого мнения об умственных способностях своей дочери. В школе она то и дело приносился «тройки», ее невозможно было оторвать от телефона. Но теперь, сдавая сессии, дочь проявляла чудеса изворотливости. Она могла практически не знать предмет. Но всегда находила способ получить зачет…
Однажды Галине Петровне позвонил отец Кирилла. Если бы все было «по -людски», она могла бы назвать его сватом. Но в данной ситуации она называла его мысленно «отец Кирилла»…
- Галина Петровна, ну как там наши молодые? Справляются?
- Да вроде справляются, а что? – холодно спросила Галина Петровна.
- Да мы думаем поближе к ним переехать, с Дашулей помогать…
- Это уж вы с ними обсуждайте, - и Галина Петровна положила трубку.
Но вскоре ситуация с родителями Кирилла стала для нее чуть более ясной. К своему удивлению она обнаружила в своей дочери черты, напоминающие Ольгу. Та тоже зачастую была эмоциональна и непоследовательна. Она мгновенно вспыхивала, а потом также быстро гасли ее яркие, но недолгие эмоции. Она боялась всего нового, а потом уже не могла без него обходиться. Она резко меняла свое мнение на прямо противоположное. И, как казалось Галине Петровне, не всегда сама отдавала себе отчет в своих эмоциях.
Кирилл же с годами стал все больше и больше походить на своего отца. Казалось, от Ольги в нем вообще ничего не было. Он стал эдаким «боровичком» - крепким, основательным, умеющим считать деньги. Казалось, ему кроме его компьютера вообще ничего не нужно было. А Варя словно оживляла его жизнь, проносилась рядом зарницей, и они притянулись друг к друга, как притягиваются противоположности…
Только плюс и минус лампочку зажигают…
Об этом думала Галина Петровна, неся в руках лыжи.
- Хорошо здесь, - сказала Екатерина Васильевна, - я, наверное, тоже сюда перееду. Чтобы каждый день кататься.
- Переезжай, сейчас, Кирилл говорит, как раз выгодные варианты есть…
Что ни говори, а человеку необходима семья. Екатерина Васильевна недавно похоронила мужа.
Теперь она «роднилась» с Галиной Петровной и ее семьей, а та не отталкивала ее. Она тоже нуждалась в ее поддержке, дружбе и душевном тепле…
Неяркое зимнее солнце уже снова клонилось к горизонту. Неясные сиреневые сумерки погасили зелень сосен и елей, и те превратились в огромную темную стену – грозную и мощную, не дающую небу упасть. А дорога, по которой они шли к дому, белела в темноте. Стало холоднее, морознее, зима вступала в свои права. Дорога, обрамленная соснами, словно крепла от мороза и застывала, как будто на века.