Однажды ребятишки из деревенского детдома раздобыли резиновую грелку, заполненную ртутью. Ртуть – классная игрушка: блестит, ко всему прилипает, скатывается в весёлые лужицы. В общем, пока дети баловались, они забрызгали весь приусадебный участок, общую гостиную, уляпали санузел и покрасили простыни в серебро.
К моменту, когда я с оператором прорвался через оцепление, пожарные как раз сматывали шланги: детей и территорию помыли оптом. Главный санитарный врач бегал вокруг песочницы, прижимал к носу мокрый носовой платок вместо респиратора, и матерился так, как при детях не надо. Что-то про то, что теперь несчастный детдом проще снести, обломки закопать, а землю забетонировать. В тот день я выучил слово «демеркуризация». Медицинский работник в халате с серебристыми пятнами теребил за рукав большое начальство: «Они её ели! Они все её наглотались!».
Хорошо, приехал высокий чин с красивыми погонами и прекратил массовую истерику. Мытых детей автобусом отправили в больницу сохнуть. Здание опечатали и сказали постовому не пускать никого кроме людей в химзащите. Милицию (да, ещё до смены вывески) послали прочёсывать окрестности на предмет новых грелок с ртутью и других следов злого умысла. Потом Погон увидел журналистов и погрозил мне пальцем в смысле «не нагнетай». В общем, началось нормальное, деловитое, без паники, соплей и истеричных визгов устранение последствий.
В коротком интервью седой Самый Главный Доктор рассказал, что детям ничего не угрожает – оказывается, съесть ртуть – не так вредно, как дышать её парами, поскольку именно испарения наносят вред здоровью. В детдом приехала бригада в противогазах с мешком опилок и промышленным пылесосом. Спасатели растянули шатёр и накрыли поляну, используя вместо скатерти подробную карту местности. Это называется «организовали мобильный оперативный штаб».
Репортаж получился – конфетка! Загадочная ядовитая грелка, спасённые дети, героические взрослые, интрига, катарсис, хеппи-энд.
Ночью за мной пришли. Стук в дверь – с вещами на выход. Пред светлы очи. Спросонья я на всякий случай пообещал заранее во всём сознаться.
Оказывается, москвичи решили к вечернему выпуску мой репортаж чуть-чуть улучшить. Я смотрел свои кадры с чужим комментарием, и чувствовал, как всё туже сжимается индикатор ужаса.
«…точное количество отравленных детей специалисты пока что назвать не могут…»
«…по предварительным оценкам счёт идёт на десятки…»
«…врачи не гарантируют полного выздоровления пострадавших…»
«…обнаружен незаконный склад с колоссальными запасами ртути…»
«…облако ядовитых испарений может накрыть всю область…»
«…под угрозой массового отравления находится Новосибирск…»
«…милиция не исключает версию умышленной диверсии…»
«…эксперты рекомендуют населению закрыть окна и заклеить вентиляцию…»
«…Роман Хорёк, НТВ»
За столом сидел Погон. Он не моргал. Просто внимательно смотрел мне в лицо красными глазками.
– Вот это, – Погон ткнул пальцем в телевизор, – посмотрели в Москве. Сам! – Погон ткнул пальцем в потолок, – Сам! Позвонил в Новосибирск. Полномочному представителю. Чего это у тебя, говорит, там за облако ядов накрыло половину Сибири? А представитель не может признаться, что он не в курсе, понимаешь? Он говорит – устраняем, принимаем меры, действуем согласно директивам, как раз уточняю детали, немедленно доложу. И тут же позвонил губернатору. Ты, говорит, что там, совсем охренел?! У тебя химическая катастрофа, возможен теракт, а я узнаю об этом от Кремля?! Включи телевизор – по всем каналам химическая угроза! Облако яда ветром несёт в сторону Новосибирска! В мою, бл**ь сторону! Губернатор ноги в тапки, говорит – а я как раз на месте событий, непосредственно в оперативном штабе, нахожусь на передовой борьбы, задействовал службы, привлёк специалистов! Подробности доложу по факту. И сразу звонит мне. Знаешь... Губернатор не любит, когда его из постели поднимают матом и упоминают Кремль, катастрофу и телевидение в одном предложении. И вот вопрос: как ты думаешь, что же нам теперь со всем этим делать?
А что тут сделаешь? В моём-то репортаже всё было адекватно… А с москвичей какой спрос? Так, при встрече руки не подать…
– Что там за склад-то нашли?.. – спросил я упавшим голосом.
– И ты туда же! – Погон выругался, – Склад! В сарае на соседнем с детдомом участке местный дед хранил ворованную ртуть. Спёр ещё в молодости, когда на золотом прииске работал. Её там применяют чтобы амальгаму делать. Всего было у него три грелки – видать, он на пенсии решил вольным старателем побыть. Одну грелку дети из сарайчика стырили. Грабь награбленное… Тоже мне, нашли диверсантов! Вот скажи мне, откуда они сотни пострадавших насчитали, если во всём детдоме 12 человек вместе с нянечками?!
У того репортажа был затяжной и весьма занятный афтершок – но про него как-нибудь позже…
А я крепко усвоил рецепт гиперболы. Если верить Эйнштейну и Роману Хорьку, всё в мире относительно. Вот два килограмма ртути – это много? В промышленных масштабах – капля. Но если измерять разбитыми градусниками – сразу становится дофига. И вот уже «ветер несёт облако ядовитых паров ртути в сторону Новосибирска».