Аля работала проводницей. Работу она свою любила – разные города, разные люди в ее вагоне и всегда что-то происходит интересное. Бывают и сложности, и неприятности, но все они как-то сглаживаются, благодаря профессионализму Али и ее характеру. Как ей сказал один пассажир: «Алечка, вы такая красивая, такая милая, такая доброжелательная и деликатная, что вам не в поезде надо проводницей быть, а в самолете стюардессой». Это был приятный комплимент, но все же Аля любила свою работу, в стюардессы она идти не собиралась.
Она привыкла к запаху жареных курочек и вареных яиц, к звукам храпа и крикам балованных детей, и относилась ко всему с пониманием. Для нее в работе было сложным лишь одно – уезжать в рейс от семьи, пусть и на несколько дней. Она безумно скучала без мужа и детей в дороге, а по возвращению хотелось всех взять в одну охапку и бесконечно целовать как милых котят. Семья тоже скучала, но понимала – у Али это любимая работа и она тоже будет без нее тосковать.
У пассажиров разные судьбы и иногда они делились с Алей своими переживаниями – от детей до стариков. Аля выслушивала их внимательно с видом психотерапевта, и никогда не перебивала – хочет человек высказаться, путь выскажется, даже если он зануда. Скоро будет его станция, пассажир сойдет с поезда и наверняка она больше его не увидит, а Аля забудет его проблемы. Но однажды у нее была такая пассажирка, что Аля надолго запомнила историю, связанную с ней, и эта история легла тяжелым камнем на ее сердце. Вроде бы – какое у Али дело до ее судьбы и судьбы тех, кто ее окружает, но все же.
Это случилось осенним вечером. Вагоны ходили полупустые, тем более полупустыми были купейные вагоны – не сезон. Небольшая станция, стоянка 10 минут, на перроне прощаются молодая женщина лет тридцати и парень, который ее обнимает. Женщина рыдает, что-то наспех говорит своему провожатому, слышны фразы о любви. Вот-вот поезд отправится, и Аля деликатно пытается предупредить парочку:
- Пора на посадку, вы уж извините, что поторапливаю ваше прощание.
Женщина почти что завыла и схватила парня за лацканы его пальто.
- Дашенька мы еще увидимся, я обещаю. Мы обязательно еще увидимся. Люблю тебя!
Он осторожно убрал ее вцепившиеся руки, поцеловал их, крепко поцеловал Дашу в губы и помог подняться на ступеньки вагона. На Дашу было страшно смотреть – искаженное лицо, размазанная по лицу тушь. Ох как Але было ее жаль! Она много видела прощальных слез, но - чтобы такие! Сжалось сердце. Поезд тронулся, и Даша обессилено вошла в свое пустое купе и села на полку с каменным лицом. Ее сильно трясло – то ли от осеннего холода с промозглым ветром, то и от собственных переживаний.
- Вам чем-нибудь помочь? – спросила Аля. – Может чайку горяченького?
Даша посмотрела на нее стеклянными глазами.
- Я, может быть, никогда его не увижу! Никогда, понимаете?
Она опять разрыдалась, сотрясаясь всем телом. Да, чаек здесь не поможет, надо предложить валерьянку, чтобы Даша успокоилась, а то всех пассажиров перепугает. Даша согласилась и на чаек, и на валерьянку. Уже чуть позже, разомлевшая от тепла и успокоения, она сидела со стаканом чая в руках и тихо говорила, еле шевеля губами:
- Это моя любовь еще со школьной скамьи…Я к маме приезжаю и встречаю его… У нас невероятная любовь… Мы не можем жить друг без друга…. Я с ума схожу, так его люблю… Но так не может долго продолжаться…
- Он женат? – догадалась Аля.
- Нет, он не женат, - Даша медленно замотала головой, будто бы она была у нее чугунная. – Он такой хороший… Я так его люблю…
Аля поняла – Даша засыпает, отличная реакция организма на стресс. Даша даже не успела лечь – задремала, прикоснувшись головой к стене. Аля помогла ей лечь, накрыла одеялом и ушла. Ночью она слышала стоны и всхлипы, иногда доносящиеся из купе Даши. Сжималось сердце – так жаль было эту девушку. Что могло их разлучить с этим парнем? Может завтра Даша сама все расскажет, ей просто надо успокоиться.
Утром Аля старалась проходить мимо Дашиного купе тихонечко, чтобы не разбудить ее. Но уже за час до ее станции, Даша сама зашла к Але и сказала:
- У вас не будет два использованных чайных пакетика?
- Вы чайку хотите?
- Да нет, просто чайные пакетики снимают отечность под газами, а смотрите на кого я стала похожа после вчерашних рыданий? Как я такая покажусь мужу с сыном? Они меня встречать приедут на вокзал, а я опухшая. Ах да, и чаю мне, пожалуйста.
Аля застыла на месте. Как это – муж с сыном? И она об этом так просто говорит? А как же вчерашний парень?
Когда Аля зашла в купе с чаем, она увидела совсем другую Дашу: та сидела с зеркалом в руках, и густо красила глаза тушью. Она была спокойная и даже веселая, будто бы ничего вчера не произошло.
- Вы меня извините за вчерашнее, - сказала она Але. – Женские страдания, знаете ли. Переизбыток чувств и их выплеск. Валера – милый мальчик, мой одноклассник. Раз в год езжу к маме в отпуск, и мы с ним… Ну сами понимаете, любовь крутим. Он страдает, я тоже, но потом домой возвращаюсь и все у меня хорошо, успокаиваюсь.
- А почему вы вчера сказали, что возможно вы с Валерой не встретитесь? Он что – неизлечимо болен?
- Да нет, просто ему двадцать девять лет, как и мне. Пока не был женат, меня любит, но не факт, что к следующему моему приезду он останется холост, правда? Найдет себе дамочку, влюбится и женится на ней. Как потом встречаться? Никак. И меня он может разлюбить. Вы же меня по-женски понимаете?
Вот так – совсем другая Даша, насмешливая и циничная. Ох, знала бы об этом Аля сразу, она бы так не обхаживала эту пассажирку, не жалела бы ее. Стало противно, даже общаться больше не хотелось. Особенно была неприятна сцена на станции, где вышла Даша – ее встречал счастливый муж с цветами и мальчик лет шести с шариком – они радовались, целовали ее, и она отвечала им тем же. Так и хотелось крикнуть этому мужчине: «Даша вас обманывает, изменяет вам!». Но кто Аля такая, чтобы вмешиваться в частную жизнь пассажиров? Прошли годы, а Аля все равно вспоминает эту историю с неприязнью. Она больше никогда не встречала Дашу, не знает, как сложилась ее жизнь, но все равно противно, очень противно!