Мишка с большой неохотой брёл домой. Он очень надеялся, что к тому времени, как дойдёт, отец уснёт. Отец послал его за очередной бутылкой, а тётенька продавец сказала, что таким маленьким она продавать не будет, и если отцу надо, пусть сам приходит. И украсть с витрины не вышло. Охранник неустанно следовал за мальчиком, следя за каждым его шагом.
Мишке было шесть лет. Его родители пили. Отец пил по-чёрному, а мать чтобы тому меньше доставалось. В доме водка появлялась чаще остальных продуктов, поэтому Миша часто оставался голодным. Его подкармливали из жалости соседи, вещи своих детей отдавали, порой пытались вразумить нерадивых родителей. Но у отца Миши на всё был один ответ: "Пошли все на ..." и дальше шла непереводимая игра слов.
Миша брёл по холодной дождливой улице, пиная позднюю листву, в большой надежде, что отец, устав ждать, давно спит. Добрёл до своей квартиры и прислушался. За дверью было тихо. Он с облегчением вздохнул и потихоньку открыл двери и вошёл. Половицы предательски заскрипели. В проёме сразу образовался силуэт отца.
— Явился, паршивец?! Принёс? — практически заорал он.
— Н... н... нет, мне не продали... — едва слышно ответил Мишка.
— КАК ЭТО НЕ ПРОДАЛИ???? КАКОЕ ОНИ ИМЕЛИ ПРАВО НЕ ПРОДАТЬ????
Он орал так, что стены старенького двухэтажного дома содрогались и жалобно позвякивали оставшиеся ещё пока целыми стёкла в окнах.
— Тётенька сказала, что я ещё маленький, и она продаст только отцу.
— А ты сказал, что я болею и не могу прийти???
Мишка помотал головой.
— Так это всё из-за тебя!!!! Это ты виноват!!!
Первый удар Мишка не ожидал и не успел увернуться. Кулак прилетел прямо в лицо. И во рту появился вкус крови. Мишка вжал голову в плечи и закрыл лицо руками. В какой-то момент за сына вступилась мать. Она вышла в коридор и пыталась вразумить супруга. Воспользовавшись этой заминкой Мишка практически ползком выбрался из квартиры и побежал. Он бежал не разбирая дороги. По лужам и слежавшейся листве. Было очень холодно, и кое-где лежала первая изморозь. На Мишке была тоненькая курточка совсем не по сезону. Холод моментально подобрался к детским косточкам совершенно неприкрытыми даже намёком на жир.
Мишка нёсся не разбирая куда, лишь бы подальше от родителей. Ему казалось, что если вот он сейчас остановится, его нагонит кулак отца. Неожиданно он натолкнулся на сгорбленную старуху. Она стояла посередине дороги, держа в руках котомки с чем-то непонятным. Мальчишка стукнулся об неё и упал, уставившись испуганными глазами. Она была похожа на бабу Ягу, которую он недавно видел в мультике. Соседка кормила его у себя на кухне пирожками, а по телевизору шёл какой-то мультфильм. Там мелькала вот именно такого вида баба Яга. Страшная, сгорбленная, в непонятной одежде, которая походила больше на лохмотья. Седые волосы выбивались из грязного платка на голове.
— Что, касатик, замёрз? Если ты мне поможешь сумки мои унести, я покормлю тебя горячим супом. — Мишка продолжал таращиться, глядя на старуху, сидя на промёрзшем асфальте, — Ну? Да не боись, я по понедельникам мальчиков не ем. Тем более чего там есть-то, кости одни. Тьфу!
Она протянула свою руку со скрюченными пальцами и помогла встать мальчику. Он недоверчиво посмотрел на старуху, но взял за ручку одну из её сумок. А про себя подумал: "Пусть лучше меня баба Яга съест, чем отец до смерти забьёт. Это хотя бы будет не больно."
Старуха жила в маленьком домике, притаившемся между девятиэтажек и каким-то чудом сохранившемся здесь. Что дому, что старухе было лет сто, не меньше. Во дворе, огороженном покосившемся забором бегали курочки. Дом тоже очень походил на дом бабы Яги. Казалось вот сейчас хозяйка свистнет, и дом встанет на свои куриные ноги и двинется в путь. В сенях было темно и пахло сыростью. Под потолком висели пучки разных трав. А вот внутри дома было хорошо. Старенькая, жарко натопленная печь, излучала приятное тепло. Она занимала целый угол и на ней и возле неё стояло множество различных чугунков, кастрюлек и баночек. По всем углам висели травы.
— Ты проходи, проходи, милок. Сумочку вот сюда поставь, а сам скидай свою куртёшку и садись за стол.
Бабка помогла ему снять куртку, налила ему в глиняную миску суп и поставила перед ним. Дала большой ломоть хлеба, скорей всего испечённого в той самой печи.
Суп пах просто изумительно. У Мишки сразу заурчало в животе. Он взял в руки большую деревянную ложку и с жадностью начал поглощать суп в прикуску с хлебом. А бабка сидела напротив и улыбалась. Мальчишка доел суп, а остатки промокнул хлебом.
— Спасибо. Я пойду?
— И что же ты уже наелся?
Мишка уже встал из-за стола и уже было собирался уйти. От вопроса он растерялся. Если честно, он не наелся. Первая горячая еда за последние два дня переварилась ещё не долетая до желудка.
— Садись, картохи тебе ещё дам. — сказала бабка, улыбаясь гнилыми зубами.
Мишка не стал ломаться. Даже если Яга собралась его съесть, умирать лучше на полный желудок. В конце концов, всегда можно убежать. И он снова сел за стол. Бабка из чугунка наложила ему отварной картошки и принесла из сеней молока в большой железной кружке. Миша и это умял. Потом бабка принесла ему горсть конфет и положила на стол. У Мишки от такого богатства даже глаза загорелись. Он одну конфету клал себе в рот, другую в карман. Правда старался сделать это незаметно.
— Тебя как хоть зовут, касатик?
— Мишка.
— Я баба Стеша. — Мишка удивлённо разглядывал бабку, — А ты думал я баба Яга?
И она рассмеялась. А Мишка следом за ней.
— Знаю, знаю. Мною многие детей пугают. А что же, тебя дома обижают?
Она прикоснулась пальцами к разбитой щеке мальчика. Он сморщился от этого прикосновения.
— Да это папка. Так они ничего, но сегодня мне водку не продали, вот он и рассердился.
Мишка рассказывал о своей жизни, а бабка кивала головой. Потом встала и начала набирать в маленькую ступку какие-то травки. Потом потолкла их пестиком и добавила что-то похожее на вазелин. И намазала этим больное место мальчика. Налила чай из большого эмалированного чайника и поставила перед Мишкой.
— На, чайку ещё попей.
После сытной еды и горячего чая Мишку разморило и он уснул. Снилась ему баба Стеша, которая пекла пироги с какими-то травами и ягодами, а он ей помогал.
Разбудил его чей-то разговор.
— Баба Стеша, ну сил моих нет, помоги! Пьёт и бьёт! Да чтоб ему водка эта поперёк горла встала, окаянному!
— Дам я тебе травку, будешь заваривать, да в питьё ему подмешивать. Совсем не избавит. Но пить меньше станет. А так, забирала бы ты детей, да к матери шла. Не будет у вас с ним жизни.
— Баба Стеша! Ну как же я уйду? Отец же он всё-таки!
Мишка лежал на мягкой перине, укрытый тёплым одеялом, а кровать была занавешена шторкой с вышитыми цветами. Мишка отодвинул край занавески и посмотрел, в комнате уже кроме бабы Стеши никого не было. Она сидела за столом и что-то там делала со своими травками, а прямо на столе рядом с ней лежал просто громадный рыжий кот. Мальчику совсем не хотелось вставать из этого мягкого облака и он снова закрыл шторку, улёгся и накрылся с головой одеялом. На пододеяльнике был рисунок с цветами, и Мишка стал водить пальчиком по замысловатым завитушкам. Щека совсем не болела, на ней даже следа не осталось от вчерашнего отцовского удара.
Вдруг в двери постучались. По голосам, пришли две женщины. Мишка снова выглянул из своего укрытия, оставаясь незамеченным для пришедших.
— Девочки, вы же знаете, приворот боком выходит для самих привораживающих.
Девушки что-то тихо отвечали, слов Миша не мог разобрать.
— Хорошо. Помогу. Но ответственность вы возьмёте на себя. Мне и без этого грехов хватает, вона как к земле притянули.
— Хорошо, хорошо, бабушка!
— Громко скажи: сама творю, сама отвечаю! И учти, обратка будет обязательно.
— Сама творю, сама отвечаю!
Бабка встала и принесла клубок ниток. Потом какие-то снова травки набрала в ступку, какой-то жидкости налила из большой бутылки, от которой пахло чем-то протухшим. Запах даже до Мишки донёсся. Он зажал пальцами нос и уткнулся в подушку, но наблюдать не перестал. Бабка опустила этот клубок в жидкость, что-то пошептала, потом передала девицам.
— Свяжешь ему то, что носить будет. Варежки, носки, шарф, всё равно что. Оденешь на него и скажешь: Сама вязала, тебя к себе привязала. Запомнила?
— Но...я вязать не умею.
— Самое время научиться.
Девушки поблагодарили, протянули бабке деньги и ушли. Баба Стеша подошла к одному из чугунков, стоящему на печке, и положила туда деньги.
— Ну вставай уже, Мишка. Не надоело валяться?
Мишка со вздохом и очень неохотно вылез из-под теплого одеяла. Посмотрел по сторонам, его одежды негде не было. Но на стульчике рядом с кроватью лежали аккуратно свёрнутые брючки и футболка с человеком-пауком.
— Ну чего завис? Одевайся. Вещички не новые, но чистые и хорошие.
Мишка уже привык, что его чужие люди переодевают, поэтому без прекословно надел. Баба Стеша накормила его, подарила ему ещё тёплый свитер, связанный из очень мягкой и очень тёплой пряжи. Тёплые носочки и тёплая шапочка тоже отправились в копилку к мальчику. А перед самым уходом Мишка попросил у бабы Стеши такую же травку, которую она дала той женщине.
— Ты понимаешь, Миша, нельзя избавить человека от пьянства, пока он сам не захочет. Они будут давиться, терять сознание, но всё равно пить. Я могу помочь вылечить, но ведь пьянка не болезнь, это вот здесь. — она постучала пальцем себе по голове, — А ей я дала, чтобы отвязалась. Ты можешь ко мне в любое время приходить, когда захочешь.
С того дня началась дружба у Миши и у бабы Стеши. Она оказалась самой настоящей ведьмой. И люди с окрестных домов шли к ней за заговорами, обрядами, приворотами и отворотами, и даже порчей она не гнушалась. Мишка прибегал к ней, как только отец брался за бутылку. Родителям было всё равно где он пропадает, лишь бы под ногами не мешался. А бабка, хоть и чужая, но ухаживала за мальцом как за родным внучком.