В России говорят примерно на 160 языках. Из них – около 50 принадлежат народам Северного Кавказа. О родном языке как элементе самоидентичности, объединении народа и о приложении, которое помогает изучать и сохранять родной язык
Где-то национальный язык включен в обязательную школьную программу, иногда встречается на рекламных щитах, а еще живет на современный лад – активисты создают комиксы, анимированные мультфильмы и приложения, как сделал Беслан Атабаев.
После очередной поездки домой, в родную Кабардино-Балкарию, Беслан создал приложение HARF – первый в мире переводчик кабардинского диалекта адыгского языка на русский и английский.
– Как пришла идея создания переводчика?
– Я привез из дома книгу «Сабля для Эмира» (произведение советского кабардинского поэта Алима Кешокова – прим. ред.) и страдал от большого количества незнакомых слов. Более того – я не мог найти грамотный словарь в интернете, который мне бы помог. Тогда и решил: если его нет, надо его создать. Чтобы можно было найти слова быстро и доступно.
– В каких сферах преимущественно используется родной язык?
– Если брать конкретно кабардинский, да и другие диалекты адыгского языка, которые используются в Адыгее или Карачаево-Черкесии – они существуют на бытовом уровне. И это касается многих языков народов Северного Кавказа. Я думаю, что это не может не тревожить – то, что язык не используется, например, в научной деятельности, литературе. К сожалению, последние произведения, которые были написаны на национальном языке, остались в 20-х годах прошлого века.
– Родной язык – наша связь с истоками. Что еще, помимо языка, требует внимания у народов Северного Кавказа?
– Сохранять свою идентичность. Но при этом делать это гармонично: не живя ностальгией и сильной романтизацией прошлого, умея трезво оценивать события прошлого и настоящего. И это касается в принципе каждого.
– А когда люди не живут здесь, уезжают в большие города, их тяга к идентичности увеличивается?
– Все сводится к тому, что тем, кто вырос в глобализированном мире, в больших городах, хочется больше осознавать свою идентичность, понимать, откуда они, что они из себя представляют. Лично знаю тех, кто по каким-то причинам уехали из республики, а сейчас заинтересованы в обучении, потому что язык – часть этой идентичности.
– Вы сказали, что знаете тех, кто уехал и сейчас стремятся к познанию своей культуры. Как они это делают?
– У многих нет онлайн-инструментов для того же изучения языка. Но не всех это останавливает. Например, есть человек – его зовут Джонти, который мне написал. Он не знал с детства язык, выучил его с нуля в зрелом возрасте и сейчас преподает адыгский по авторской программе в другой стране. Он и поделился своей базой слов, чтобы мы могли добавить их в приложение.
– Какие дальнейшие планы?
– Из глобального: сделать полноценное приложение-переводчик, чтобы он мог более-менее внятно передавать смыслы в предложениях, и добавить функцию преобразования речи в текст. Но это история больше важна для тех, кто живет вне России и пытаются учить язык.
– Можно сказать, что главная миссия – сохранить язык, а не монетизировать приложение?
– Никакой коммерческой подоплеки в национальном переводчике не было и быть не может. Я не питал иллюзий заработать на этом. Скорее, осознавал, что придется самому вкладывать. И надеюсь, что это полезное приложение для меня, моей семьи и народа в целом.
фото из личного архива Б.Атабаева
Валерия Поддаева
