В суде всё прошло без проблем. Эдуард представился, показал то ли корочки какие-то, то ли еще что, Эля в это не вникала, и их сразу приняли. Даже ждать не пришлось. Эдуарду показали исковое заявление, документы, которые к нему прилагались, по его просьбе сделали копии, он что-то там спрашивал, ему отвечали. Элеонора честно пыталась вникнуть в то, о чем шел разговор, ведь дело-то касалось её, точнее, её квартиры, но… Но не смогла. Слишком быстро шел обмен фразами. И все они были какие-то, не сказать, что слишком заумные, но, без специальной подготовки не понять — в разговоре постоянно мелькало «согласно статье такой-то», «в соответствии в законом», «кодекс», и при этом никто ничего не объяснял! Так что Эля только сидела и молчала. Впрочем, Эдуард ей сразу сказал, чтобы она в разговор не лезла, он сам ей потом всё объяснит. Вот она и сидела, молчала. Да делала умный вид, будто всё понимает. И тихо радовалась тому, что про ребенка речь не заходит. Только про недвижимость. Про квартиру.
Здравствуйте, дорогие, любимые подписчики и читатели канала «ДиНа»!
Рассказ «Девочка Элечка. Когда муж годится в дедушки» — это 12-я часть рассказа про «дичь» по имении Эдик. Так уж получилось, что у истории про странную белую кошку Томасину образовался вполне себе самостоятельный вбоквел.
Насколь длинным и масштабным он будет — не знаю. Но все рассказы про Эдика я буду помещать в отдельную подборку, а не в «Томасину». Ну, а поскольку вбоквел берет свое начало в истории про Томасину, то ниже привожу ссылки на начало истории про Томасину и на предыдущую часть и начало истории про Эдика.
Начало истории про Томасину:
Начало истории про Эдика:
Предыдущая часть про Эдика:
Наконец, Эдуард выяснил все, что было надо, и они пошли к машине.
— Сейчас заедем в одно место, знаю тут неподалеку один ресторанчик неплохой. Перекусим, заодно всё тебе и объясню. Потом отвезу тебя домой. Нет, рыба, к тебе домой, не ко мне. Я занят эти дни, да и тебе есть чем заняться. Ты же документы на квартиру, наверно, еще и не думала приготовить? Вот, найдешь их, надеюсь, что найдешь, потом и встретимся. Ну, завтра. Или послезавтра. Как найдешь, в общем.
Светило солнце, день был достаточно жарким для сентября, в приоткрытые окна автомобиля задувал теплый ветерок, пытаясь растрепать прическу Элеоноры, уложить пряди волос в естественном хаотичном беспорядке, а не в продуманном хаотичном, как было изначально задумано.
Эля поправляла локоны и старалась ничем не выдать свою радость. Во-первых, она радовалась тому, что про ребенка в суде даже не заикнулись, а во-вторых, тому, что Эдуард и не подозревает о наличии у неё квартирки. Собственной. В Самаре, правда. И Николай об этой квартире тоже ничего не знает. Она же, когда они познакомились, снимала комнату у одной бабушки, так что бывший уверен, что собственного жилья у неё нет и не было. Только небольшая доля в квартире родителей.
Да, за это время её родители из родного города перебрались в этот, свою квартиру там продали, здесь новую купили, но доля-то её и в новой квартире сохранилась. Вот, пусть так все и думают.
Квартира та ей по наследству досталась. Всё честно. От мужа. Про которого, правда, никто не знал. Даже родители. Они бы просто не поняли — муж старше их любимой, ненаглядной дочурки! Да не просто старше, а в дедушки, можно сказать, годится. Эле, когда она за него замуж вышла, только-только восемнадцать исполнилось, а ему… Сколько же ему тогда было? Шестьдесят семь или уже шестьдесят восемь? Шестьдесят семь. Точно, шестьдесят семь — шестьдесят восемь ему исполнилось через неделю после свадьбы, он еще говорил, что их свадьба — это самый лучший подарок ему на день рождения.
Прожила Эля с ним неполных два года. Сердце. А что хотите? — возраст. Почти семьдесят, как никак.
А меньше надо было всяких средств, повышающих потенцию, жрать. Никто не заставлял.
Смерть была признана естественной. Врачи так и пояснили, что не надо было ему препараты для повышения потенции принимать, раз проблемы с сердцем есть.
А никто и не заставлял. Сам, все сам.
А то, что Эля перед своим супругом дефилировала то в прозрачном пеньюаре, то в короткой ажурной сорочке, лишь слегка прикрывающей все прелести, это никого не касалось.
Со старичком этим она познакомилась просто: училась тогда в меде — родители уговорили, в медицинский институт она по баллам не прошла, а вот в медицинское училище запросто поступила — и была у них как-то практика в больнице, в стационаре. Там, в отделении кардиологии, она и познакомилась с будущим мужем.
Из воспоминаний о прошлом Элю вырвал голос Эдуарда:
— Ты что будешь, что заказать?
— Что-нибудь легкое, на свой вкус закажи.
Они за это время уже доехали до ресторана и разместились там. Эдуард стал делать заказ, а Эля снова углубилась в свои воспоминания.
Родители-то думали, что их дочка в общежитии живет, она свое отдельное проживание мотивировала тем, что из общаги ближе на учебу, а на самом деле она уже у мужа жила. Ну, сначала не у мужа, если говорить официальным языком, они же расписаны не были, так жили, поскольку ей восемнадцати еще не было. А беременеть, чтобы уважительная причина была, она не хотела. Заявление в ЗАГС подали, как только ей восемнадцать исполнилось.
— Элеонора, Элеонора! Ты меня слышишь?
— Да, дорогой, что?
— Заказ принесли. Ты так из-за квартиры переживаешь?
— Конечно. Где же я жить буду, если Николай часть отсудит?
То, что ей жить-то как раз есть где — этого никто не должен знать. Ту квартирку она в аренду сдает, денежки исправно капают. О счете никто не знает. Вот и пусть не знают. Роль бедной несчастной сиротки, которой жить негде, ей не привыкать играть.
Продолжение — «Бедная сиротинушка» — см. ссылку ниже.