Вика обняла его одной рукой и уткнулась лицом в шею. Его словам так хотелось верить. Но не верилось. Это было бы слишком просто и неправдоподобно. Обещания имеют свойство не выполняться вне зависимости от желания тех, кто их даёт.
– Как ты с этим справляешься? – тихо проговорила она.
Андрей мгновение молчал, затем ответил:
– Плохо. Занимаюсь необдуманным сексом, чтобы заглушить негативные эмоции, – то ли пошутил, то ли серьёзно ответил он. Потом добавил, – Пытаюсь, как могу, раскладывать всё по полочкам в голове, искать логику, объяснения, давлю своё подсознание фактами. Загружаю себя делами до такой степени, чтобы не оставалось времени на раздумья. Самое сложное, это признать, что не справляешься и обратиться за помощью, когда совсем прижмёт.
– Ты обратился? – Вика подняла лицо. Он, наверное, сейчас говорит о возвращении к своему психотерапевту в реабилитационном центре.
– Я ему позвонил. Это уже неплохое начало.
– Я рада. Как прошла твоя… поездка? – поговорил ли ты с умершей матерью, хотелось спросить, но это было бы слишком даже для них.
– Длинно. Не люблю возвращаться домой. Там слишком холодно, дом каменный и его никто не отапливает. Когда он пустой, он и летом напоминает склеп. Я больше времени провёл на кладбище, чем дома. Ограду покрасил, сорняки выполол, занимался всей той ерундой, которая вроде как положена, только вот и мёртвым не нужна, и живым не помогает.
Вика вспомнила все рассказы Разумова и Маши о его семье, и её захлестнуло любопытство. Но в то же время она боялась слишком глубоко погружаться в болезненную тему. Андрей перевернулся на спину и закинул одну руку за голову, подняв взгляд куда-то в потолок в раздумьях или воспоминаньях. Вика осторожно забралась ему под вторую руку, обняла и положила голову на плечо. Заглянула в глаза снизу вверх.
– Ты скучаешь по ним?
– Наверное. Но скорей испытываю чувство вины, – Андрей медленно раскрывал перед ней свои тайны, и Вика боялась лишний раз вдохнуть или задать не тот вопрос.
– Почему?
– Мне иногда кажется, что будь я рядом в нужный момент, ничего с ними бы не случилось. С отцом я ссорился, сбежал от него насколько мог далеко. А потом оказалось, что слишком.
– Что случилось?
– Он мечтал, чтобы я закончил Академию Генштаба и как он протирал штаны в кабинете, пытался вылепить из меня второго себя. Или точней, лучшую версию себя. А я сбежал сначала из академии, а когда отслужил обязаловку, пошёл к ФСБ-шникам в спецотряд надирать задницы террористам. Лишь бы всё наоборот, – Андрей горько усмехнулся, словно сейчас смотрел на всё это как на ошибки бурной молодости. Может, именно так и было.
– Лёша сказал, что вы служили вместе, – вставила Вика, – какое-то время.
– Лёша болтун, – он покачал головой, – но хороший друг. А я не очень.
– Почему?
– Я и его бросил, когда его списали. Только выписали из больницы, как я уже в самолёте сижу.
– Наверное, у тебя были причины, – Вика помнила их, но рассказать о своих знаниях ей не хватало храбрости, ведь узнала она всё это за спиной Андрея и не в самых лучших обстоятельствах.
– Или я просто снова сбрасывал якоря. Да так тщательно, чтобы никто меня обратно зацепить не смог. Разумов хотел, чтобы мы вернулись вместе на службу в ФСБ, а я хотел быть от неё как можно дальше, настолько, что умотал под Дамаск по контракту, зарылся в пустыню, в вонючие палатки и бесконечные дороги под палящим солнцем. Я никому не звонил, не писал, пока первый полугодовой контракт не отмотал и не отправили обратно. Возвращаюсь, а там Лёха следаком устроился, отец полковника получил и ещё больше мне впиливает, что я свою жизнь в унитаз спускаю, и толку из меня никакого не выйдет.
Вика подняла голову и положила подбородок на грудь Андрея, чтобы лучше его видеть. Не хотелось его прерывать, но она начинала беспокоиться.
– Мне так мама вечно говорила, – поделилась она, – что я всё делаю неправильно, что не имею цели в жизни и обречена на нищету и одиночество, – Вика улыбнулась, с нежностью глядя на Андрея и понимая, что теперь и обеспечить себя смогла, и одиночество ей не грозит. Мама ошибалась. Она провела рукой по его груди, успокаивающим жестом, – в итоге она была неправа. Я уверена, что твой отец тоже.
– Он не понимал ничего из того, что я говорил, слишком долго сидел по кабинетам. Когда я пытался ему объяснить, что в настоящих, а не смоделированных боях мир выворачивается наизнанку и становится абсолютно чёрно-белым, он тыкал мне тем, что я неопытный сопляк. – Андрей опять усмехнулся, – а я за один контракт в них больше него участвовал, я в Пальмиру заезжал на броне в том возрасте, котором он библиотеку в академии штурмовал, да девок в столовке. Что он мог понимать? Полковник кабинетных войск и картонных учений.
– Ты снова уехал? – предположила Вика.
– Не сразу. Отгулял отпуск подальше от дома. Нашёл девчонку и жил у неё, пока не подписался на следующий год.
– Ольгу? – не выдержала Вика, но тут же прикусила язык. Андрей посмотрел на неё и нахмурился.
– Это тоже Разумов рассказал?
– Он не со зла.
– А по глупости. Ну да, ну да. Он её терпеть не мог.
– А ты? – язык чесался это спросить. Ревность ли это была или любопытство, не было пока понятно. Скорей всего и то и другое. Уж больно много всего Разумов рассказал об этой Ольге, но при этом мало хорошего. Хотелось защитить Андрея от этой женщины.
– А я… любил, наверное, – в конце засомневался он.
ДАЛЬШЕ