В этой серии статей воспоминания моего дедушки 1915 года рождения. Звали его Ходунов Сергей Федотович. Написано это после окончания его трудовой деятельности.
Предыдущие части: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15.
Часть 16.
Первый месяц службы в армии с нами много занимались строевой подготовкой, учили чётко ходить строем в ногу, поворачиваться налево, направо, кругом. Делали это и на месте, и в движении.
Но ноябрьские праздники в честь годовщины октября в 1938 году была выстроена вся полковая школа, вынесено полковое знамя учебного полка, играл оркестр и перед строем от нас приняли присягу на верность Родине. Только после принятия присяги было разрешено отпускать нас в город по выходным на несколько часов.
Письма домой писали в основном по выходным дням, так как в другое время трудно было найти свободную минуту.
У младшего командного состава были в то время такие знаки отличия: у командира отделения - два треугольника на петлицах, у помощника командира взвода - три треугольника, у старшины - четыре треугольника. Погонов в то время не было.
В начале службы больше всего мне запомнился помощник командира взвода Завараев. Был он из Сибири. Образование имел 5 классов, но страшно властный и похож был на какого-то "держи-морду". Было у него что-то от фельдфебеля старой русской армии.
Он любил издеваться над начинающими службу в армии. Найдёт соринку на винтовке, или в отдельном месте положена густовато смазка - в период тихого часа поднимал курсанта и не меньше часа будет держать по стойке "смирно" и читать мораль. Или опоздает на несколько секунд курсант раздеться при команде "Отбой" - он начинает его тренировать, заставит раз пять одеться и раздеться, а сам стоит с часами и смотрит, за сколько секунд проходит эта военная "операция".
Один раз после занятий на плацу мы строем шли в расположение. Была осень. Улица, вымощенная булыжным камнем, была покрыта жидкой грязью сантиметров на 5-6. Солдаты всегда идут посреди улицы, и наш помкомвзвод скомандовал "Запевай". Никто не запел и в наказание последовала команда "Бегом". Когда мы бежали, грязь летела на нас со всех сторон. После команды "Идти шагом" он снова скомандовал "Запевай". Я больше бежать по грязи не хотел и запел: "По долинам и по взгорьям шла дивизия вперёд". Вслед за мной запели другие ребята, и это спасло нас снова бежать по грязи.
Длилась муштра полкомвзвода до дня Красной Армии, 23 февраля 1939 года. В этот день были лыжные соревнования - бросок на 15 километров. Участвовал весь полк, все роты. Наш помкомвзвода пришёл на соревнованиях последним и с этого времени стал тише травы, потерял авторитет.
Служба у меня шла хорошо. В роте связи по сравнению с другими я отличался хорошей политической подготовкой. Мне через 4 месяца стали доверять проводить политинформации, которые проводились после завтрака ежедневно. Длилась политинформация по текущим событиям минут 20-25.
В марте месяце 1939 года, через 6 месяцев службы в армии, мне присвоили звание Заместителя политрука роты. На петлицах я сразу начал носить четыре треугольника и звезду на рукавах гимнастёрки. Денежное содержание мне стали платить наравне со старшиной 36 рублей в месяц. Теперь служба пошла полегче. От занятий по муштре я полностью освобождался.
Только от боевых стрельб меня никогда не освобождали. Дело в том, что я хорошо стрелял из винтовки. Тремя патронами из боевой винтовки постоянно выбивал на 100 метров - 28-29 очков из тридцати возможных. Это шло в зачёт взводу и роте. На стрельбища меня всегда брали с Григорьевым. У него были очки, из которых оба мы стреляли. Когда разбилось одно стекло в очках, мы стреляли через одно очко. У меня очков ещё не было.
В конце мая месяца 1939 года мы распрощались с зимними квартирами в Троицке, со всем имуществом погрузились в вагоны и выехали в летние Чебаркульские лагеря. В лагерях жили в палатках, оружие стояло в пирамидах под охраной часового. "Отбой" и "Подьём" весь лагерь производил по сигналу горниста.
В июле 1939 года мы ничего не зная были построены, и нам объявили, чтобы собирались на маневры (учения). Нам выдали новые винтовки, новое обмундирование с обувью, две смены нательного белья, сухой паёк на пять суток. Строем, со всей солдатской выкладкой, мы отправились на станцию Чебаркуль, где погрузили в вагоны всё имущество связи и сами погрузились в товарные вагоны, оборудованные для перевозки людей. Начался наш долгий путь по железной дороге.
Только на вторые сутки пути, когда проехали Курган, Тюмень, мы поняли, что едем не на манёвры, на Дальневосточную границу. Оказалось, что нашей учебной роты связи уже нет, на её базе сформирован 103 отдельный батальон связи 152 стрелковой дивизии. Кроме кадровых служащих, батальон был пополнен призывом из запасных.
Из нашей учебной роты многие связисты были направлены по стрелковым полкам и подразделениям дивизии. На протяжении всего пути по Сибири нас кормили горячей кухней, походные кухни шли с нами в эшелонах. Везде нам давали зелёную улицу, эшелоны двигались безостановочно.
Когда в Забайкалье, после города Чита, наш эшелон пошёл по КВЖД - Китайской восточной железной дороге - нам стало ясно, что мы едем в сторону Монголии, там в это время начались бои на реке Халхин-Гол с японскими самураями, нарушившими границу Монгольской народной республики.
Выезжая, было жалко одной вещи, которая осталась в Троицке, в коптёрке. Там был на хранении мой чемодан, в котором я оставил часы фирмы "Омега" с серебряными крышками и цепочкой с брелками. Это был подарок отца. Он эти часы привёз с Первой Мировой войны. Вернуться в Троицк мы больше не вернулись.
Продолжение следует... (На берегу реки Онон)