Наркому Обороны СССР К.Е.Ворошилову. Совершенно секретно, 5 июня 1937 года:
Считаем совершенно необходимым серьезно проверить через органы НКВД следующих лиц из состава войск Забайкальского военного округа по подозрительным связям с контрреволюционными элементами:
1. РОКОССОВСКИЙ К. К. — быв. командир 15 кавдивизии, ныне командир 5-го кавкорпуса, был тесно связан с Чайковским и Горбуновым.
Поляк. Требуется серьезная проверка социального происхождения. Имел тягу на заграничную работу…(...)
Комвойсками ЗабВО комкор Грязнов
Член Военного Совета ЗабВО корпусной комиссар Шестаков
Эта засекреченная записочка, отправленная в наркомат Обороны СССР, содержала в себе список командиров РККА, которые, так или иначе, были связаны с ранее арестованными комкорами Чайковским и Горбуновым.
Была ли в этом служебная необходимость или этот жест бдительности являлся почином Грязнова и Шестакова? Это не известно. Известно лишь, что она прямолинейно роняла тень на Константина Рокоссовского и фактически обрекала его на политические репрессии.
Иван Грязнов был сослуживцем Рокоссовского еще с Гражданской войны, они дружили. Виктор Шестаков в Гражданскую комиссарил, отвечал в частях РККА за политику. Зачем эти высокие чины включили Рокоссовского в список на тщательную проверку, да еще на первом месте?
Ведь за Константином Константиновичем никаких огрехов по службе не числилось. Аттестовался комдив Рокоссовский хорошо, дивизия его демонстрировала удовлетворительную выучку. Блюхер этой дивизией был доволен, хотя на первых порах относился к комдиву прохладно, считал его мягкотелым, принимая чуткость и врожденную интеллигентность за слабость.
Так за что такая немилость?
Рокоссовский, вместе с женой Юлией, частенько навещал семью Грязновых. Они дружили семьями, проводили время вместе. Но из Москвы требовали результатов по очистке округа, а Рокоссовский как-то подозрительно быстро продвигался по служебной лестнице.
На момент включения в список на проверку Рокоссовского уже перевели из ЗабВО в командующие 5-м кав.корпусом, в Псков. Грязнов мог посчитать, что не иначе, как рука подпольных троцкистов и шпионов усиленно толкала Рокоссовского вперед. Поляк опять же. А поляков, по "национальным спискам НКВД", чистили в Забайкалье 1937 года изрядно.
Но скорее всего, Грязнов и Шестаков просто отводили беду от себя. А отвести от себя беду в июне 1937 года можно было лишь одним способом — проявить чрезмерную бдительность, ошельмовать вокруг всех, закрыв глаза на дружбу и товарищеские отношения. До дружбы ли? Быть бы живу.
И докладная записка, под грифом сов.секретно, отправилась с нарочным в Москву.
Не пройдет и месяца, как арестованный чекистами, бывший нач.полит.управления Виктор Шестаков, с оторванными петлицами на гимнастерке, будет давать обличающие показания на своего шефа и приятеля Ивана Грязнова, обвиняя его в злодейских ухищрениях, подлом шпионаже в пользу Японии и создании разветвленной контрреволюционной организации.
В августе 1937 года, бывшего командующего Забайкальским военным округом Ивана Грязнова арестуют оперативники НКВД. Грязнов на допросах чистосердечно признается во всех грехах, снова упомянет недобрым словом Рокоссовского, затянет в свой "контрреволюционный заговор" командующего мех.корпусом Касьяна Чайковского, командиров дивизий Е.Е.Даненберга, Ф.В.Васильева и других крас.комов.
И, казалось, следствие должно сопоставить факты и разобраться в том, что Рокоссовский оболган. Но запущенный маховик уже набирал обороты. Пока следователи НКВД "кололи" командование ЗабВО, по линии наркомата Обороны СССР начался процесс очищения армии от командующего корпусом Рокоссовского, по июньскому доносу от Грязнова и Шестакова.
Эти два действия совершались независимо друг от друга, но в итоге стали общим основанием для начала губительных действий против К.Рокоссовского.
И никому из следователей НКВД и в голову не пришло поинтересоваться, а зачем, собственно, контрреволюционеры Грязнов и Шестаков ранее "топили" своего "подельника". Cui bono? Cui prodest? Сержанты госбезопасности на следовательских должностях и выражений таких не знали. Не до этого было. Бобины суровых ниток истончались, сшивая многочисленные следственные дела, дым стоял коромыслом.
13 июня 1937 года Рокоссовский снимается с командования 5-м кав.корпусом, без объяснения причин. Он зачислен в распоряжение Наркомата обороны СССР и начинает передавать дела своему заместителю.
27 июня 1937 года дивизионной партийной ячейкой командующий корпусом Рокоссовский будет единогласно исключён из ВКП(б) "за потерю классовой бдительности".
17 августа 1937 года Рокоссовский арестован оперативниками НКВД в купе поезда, следующего в Ленинград (срочно вызвали в штаб округа), и этапирован в "Кресты".
На допросах бывшему комдиву зачитывали показания Грязнова, Шестакова, Кутякова, Рубинова, изобличающие его преступную деятельность. Рокоссовский ни в чем не признавался. Следователи копали дальше.
Из всех арестантов "контрреволюционной организации" Грязнов был самым значимым, а, следовательно, Рокоссовского нужно было "расколоть" именно в рамках объединенного дела, так как процесс намечался громким. Но Рокоссовский утверждал, что в контрреволюционной организации не состоял, японским шпионом тоже не является и вообще Грязнова знает только с исключительно хорошей стороны.
Следственное дело № 25358-1937 подследственного Константина Рокоссовского обрастало новыми подробностями, пухло в размерах. Но притянуть к контрреволюционной организации Грязнова Рокоссовского не удавалось. Для этого требовалось личное признание, а меры воздействия этого признания не давали.
На Рокоссовского дают показания бывший начальник санитарного отдела ЗабВО и бывший начальник разведки ЗабВО. Рокоссовский их опровергает и вину свою не признает.
Следователи сменяли друг друга, они искали зацепки в прошлом Рокоссовского. Между тем, сроки поджимали. От ленинградских чекистов требовались результаты. Они не стали ждать признаний упиравшегося комдива, и дело организации Грязнова ушло на рассмотрение ОСО без участия Рокоссовского. Все его фигуранты были приговорены к высшей мере наказания.
А бывший командующий кавкорпусом продолжал сидеть в камере тюрьмы УГБ НКВД ЛО. В марте 1939 года обвинительное заключение по делу Рокоссовского было готово и состоялось заседание Военной Коллегии ВС СССР. Но дело вернули на доследование, так как все свидетели преступной деятельности Рокоссовского к тому времени были аннигилированы решениями предыдущих судов. Требовались новые свидетели, либо личное признание.
Следователи копали дальше. В деле Рокоссовского всплыли гимназические товарищи Константина, польские драгуны 5-го Каргопольского полка Франц Рокоссовский (двоюродный брат) и Адольф Юшкевич, которых затянуло в водоворот февральской революции. Франц тогда вернулся в Польшу, Юшкевич вместе с Константином Рокоссовским в октябре 1917 года вступил в Красную гвардию.
Добраться до Франца Рокоссовского, следы которого затерялись на территории буржуазной Польши, следователям НКВД не представлялось возможным. Поэтому все свои усилия чекисты сосредоточили на личности Юшкевича. Ведь было известно, что этот Юшкевич из Красной гвардии перевелся вместе с Рокоссовским в РККА и воевал на фронтах Гражданской.
Но найти Юшкевича не удалось. И тогда от лица Юшкевича следователи сфальсифицировали показания, будто якобы польский шпион Юшкевич признался в том, что завербовал Константина Рокоссовского на службу в польскую разведку еще в далеком 1916 году.
Однако, на судебном заседании в октябре 1939 года, Рокоссовский заявил, что Юшкевич не мог дать такие показания, так как геройски пал в боях на Перекопе еще в 1920 году. И об этом писала газета "Красная звезда". Суд отложили до изучения обстоятельств. Газетный номер с подвигом Юшкевича действительно нашелся в подшивке.
Дело снова отправили на доследование. А 23 марта 1940 года Рокоссовский был освобожден за отсутствием состава преступления, с реабилитационной справкой. За время следствия он не оговорил ни одного своего товарища.
Между тем, Грязнов и Шестаков в чем-то оказались правы. У Рокоссовского были свои секреты, которые он тщательно скрывал. Константин Константинович хитрил, с 1920 года подчищая свою биографию.
Если бы следствие пошло по следам докладной записки Грязнова-Шестакова (с предложением проверить социальное происхождение комдива), оно бы скоро выяснило, что Рокоссовский являлся польским дворянином, но об этом умалчивал. А это могло дать возможность следователям НКВД раскрутить весь клубок противоречий и более грамотно состряпать обвинительное заключение.
Но происхождение Рокоссовского тогда осталось в секрете. И сейчас ясно, почему будущий маршал Советского Союза скрывал, что отец его вышел из обедневшего шляхетского рода и трудился на незначительной должности ревизора Варшавской железной дороги. Вместо этого, в анкетах он записывал отца пролетарием, машинистом паровоза. Зачем-то он скрывал и свой возраст, на два года уменьшив его.
Совершенно очевидно, что Константин Рокоссовский не являлся никаким шпионом и контрреволюционером. Но подлинные сведения его биографии могли негативно повлиять на карьерный рост и Константин Константинович благоразумно предпочел это скрыть. Между тем, разоблачение сокрытия подобной информации могло серьезно дискредитировать К.Рокоссовского и стоить ему жизни еще в 1937 году.