... Или идёшь по улице, или не по улице, или не идёшь — не важно, и думаешь, думаешь: почему как только речь заходит о мышлении сразу, или немного погодя становится непонятно, почему столько непонятного? И идёшь, не понимая, пытаешься следить за чьей-то непонятной мыслью, где то подцепленной, а она всё не кончается и не кончается, она всё движется и движется от одной непонятности к другой, и так ловко у неё получается, так естественно. И потом вдруг, чуть после, или через год, или ещё не скоро, натыкаешься на мысленный обрыв этой непонятной мысли. И, оторопев, ищешь продолжения, ищешь объяснений от того человека, который решил выразить эту непонятную мысль, быть может даже записать её, и не находишь. А если... А что если эта мысль, так внезапно и непонятно на чём прервавшаяся была не до конца понятна и автору? А что если это отсутствующее продолжение не могу найти не только я? А если и нет этого продолжения? И мышление твоё улучшилось!
А потом, просматривая до сих пор не понятую, внезапно прерванную мысль другого человека, не перестаёшь удивляться: да как же это, такая громадина, такое нескончаемое движение и...? Да что же это такое, неужели не хватило ума у автора продумать, осветить все закоулки, все извилины этой ему только подвластной мысли? Да разве не мог он написать чуть понятнее и короче, разве не мог конкретнее и яснее? Но затем вдруг закрадывается мысль: а если это слежение за непонятностью и есть мышление? А если это непонятное движение непонятного, это стремление проследить за непонятным, пускай оно так и останется непонятным, и приводит к мышлению? И мышление твоё улучшилось!
Или смотришь на другого человека, на его действия, бездействия и думаешь: неужели он всё это делает со смыслом, неужели он вникает в то, что он делает или не делает, неужели он объясняет себе свои поступки? Неужели эти простые, привычные уже действия другого человека наделены им некоторым смыслом? Неужели у него уже есть мышление, которым можно поделиться? А потом вдруг видишь, что обрыв, тот самый обрыв, что эти привычные действия и есть привычные действия. А потом, чуть после, отбиваешься от мысли, что и для другого человека ты тоже другой человек, и что и у тебя есть необъяснимые привычные поступки.... И мышление твоё улучшилось!
Или после всё думаешь, как бы попроще, как бы поинтереснее, как бы доступнее написать о мышлении, чтобы уж точно, чтобы уж раз и навсегда, чтоб элементарно и в то же время основательно, чтоб безусловно и без вариантов, чтоб после этого уже некуда. Но вдруг появляется мысль: да разве ж можно интересно написать о непонятном, разве в том ли только дело, чтоб было написано интересно, разве может быть непонятное интересным лишь потому, что об нём интересно написали? Разве можно заинтересовать поиском различий безразличное? Если нет неоспоримых преимуществ, то разве нужно говорить про необходимость? Но потом вдруг вспоминаешь это случайное, не необходимое и совершенно не нужное своё слежение за чужой непонятностью, как это сперва казалось безразличным... И мышление твоё улучшилось!
