От этих простейших чувственных восприятий до самых сложных, известных только полудюжине выдающихся физиков, существует бесконечный ряд законов, управляющих каждой стадией восприятия, и для каждой стадии существует группа людей, которые знают ровно столько и не больше. Поэтому мы должны предположить, что их восприятие будет варьироваться в зависимости от количества и характера их достижений, и мы можем почти убедить себя в том, что каждый испытуемый, который должен дать показания относительно своего чувственного восприятия, должен буквально пройти обследование, чтобы прояснить свой научный статус и, следовательно, ценность своих показаний. Конечно, на практике этого не требуется. Прежде всего, мы примерно судим о характере и воспитании человека, а также о впечатлении, которое он производит на нас, следовательно, о его интеллектуальном статусе. Это приводит к большим ошибкам. Но, с другой стороны, показания почти всегда касаются одного или нескольких физических событий, так что простой реляционный допрос наверняка установит, знает ли свидетель и соблюдает ли он рассматриваемый физический закон или нет. Но в любом случае слишком мало делается для определения средств, которые человек использует для достижения определенного восприятия. Если возникают мгновенные противоречия, это не наносит большого ущерба, поскольку в отсутствие чего-либо определенного дальнейшие выводы, к счастью, делаются только в редких случаях. Но когда наблюдение принадлежит только одному человеку или даже когда больше свидетелей дают показания, но случайно обладают одинаковым объемом знаний и, следовательно, допустили одну и ту же ошибку, и не возникает противоречия, мы полагаем, что обладаем точной истиной, подтвержденной несколькими свидетелями, и весело спорим на ее основе. Тем временем мы совершенно забываем, что противоречия являются нашим спасением от доверчивого принятия неправды—и что отсутствие противоречия означает, как правило, отсутствие отправной точки для дальнейшего изучения.
По этой и другим причинам современная психология требует от нас быть осторожными. Среди других - то обстоятельство, что восприятие редко бывает чистым. Их чистота состоит в том, что они не содержат ничего, кроме восприятия; они смешиваются, когда связаны с воображением, суждениями, усилиями и волевыми действиями. Как редко восприятие чисто, я уже пытался показать; суждения почти{191} всегда сопровождайте его. Я также повторяю, что из-за этого обстоятельства и нашего незнания о нем бесчисленные свидетельства интерпретируются совершенно ложно. Это справедливо и во многих других областях. Когда, например, А. Фик говорит: “Состояние, которое мы называем ощущением, возникает в сознании субъекта, когда стимулируются его сенсорные нервы”, он не имеет в виду, что нервный стимул сам по себе способен вызвать рассматриваемое состояние. Этот единственный стимул-всего лишь один тон в шуме бесчисленных стимулов, которые раньше и в то же время влияли на нас и по-разному влияют на каждого человека. Следовательно, этот единственный дополнительный тон также будет отличаться у каждого мужчины. Или, когда Бернштейн говорит, что “Ощущение, то есть стимуляция сенсориума и передача этой стимуляции в мозг, само по себе не подразумевает восприятия объекта или события во внешнем мире”, мы заключаем, что объективность восприятия работает корректно не более одного раза из многих. Так что и здесь все зависит от характера и воспитания субъекта.
Ощущения, по мнению Обера, еще более субъективны. “Они являются специфической активностью органов чувств (следовательно, не пассивной, как по Гельмгольцу, а активной функцией органов чувств). Восприятие возникает, когда мы объединяем наши особые ощущения с чистыми образами духа или схемами понимания, особенно с чистым образом пространства. Так называемое вытеснение или экстернализация ощущений происходит только как их схема и отношение к единству их объекта".