Грег Феррара прервал его. "Не будь дурой, Мелисса. И ты тоже, Эд. Я полностью согласен с Майком. Большинство шахтеров уже в годах, ты знаешь это не хуже других. За последнее десятилетие на шахтах было лишь небольшое количество новых работников". Горько: "Сокращение штатов. Черт, по крайней мере половина работающих шахтеров в этом районе - ровесники Фрэнка. Поздние сороковые и старше. Нельзя ожидать, что мужчины такого возраста будут вести всю борьбу. Во всяком случае, недолго".
Эд и Мелисса смотрели на своего школьного учителя, раскрыв челюсти. Их мысли были очевидны: Бенедикт Арнольд.
Увидев их выражения, учитель естественных наук горько улыбнулся. "Извините. Но факты есть факты. Каждая страна в истории, когда начинаются боевые действия, зависит от своей молодежи. Я не вижу, чем мы отличаемся от них".
Он повернулся к Майку. "Я знаю этих мальчиков, Майк. Каждый из них будет добровольцем. Даже дети из программы специального образования".
Он отмахнулся от собирающейся бури нового протеста Мелиссы. "Расслабьтесь! Мы явно не собираемся брать в армию кого-то вроде Джо Кинни". Майк кивнул в знак твердого согласия. Джо Кинни был добродушным восемнадцатилетним юношей. Но умственный возраст у него был как у пятилетнего ребенка, и он никогда не станет лучше.
Грег кивнул Николсу. "Доктор Николс и доктор Адамс могут отсеять мальчиков, которые просто непригодны. Но большинство из них могут служить, и все они будут служить. На весь срок - как во Второй мировой войне".
Он расправил свои стройные плечи. "И некоторые учителя-мужчины должны добровольно возглавить их. Как во время Гражданской войны. Давайте начнем с меня. Я уверен, что Джерри Калафано тоже станет добровольцем. И Клифф Прист, и Джош Бентон".
Полубессознательно директор школы кивнул в знак согласия. Прист и Бентон были двумя младшими тренерами средней школы. Калафано был учителем математики в возрасте около двадцати лет. Они с Феррарой были близкими друзьями и фанатиками шахмат.
Мелисса начала что-то говорить - протестовать, судя по начальным запинающимся слогам. Затем, опустив плечи, она тяжело вздохнула. "О, Господи", - прошептала она. "О, Боже". Ее глаза наполнились внезапной влагой. Ни в словах, ни во влаге не было ничего от политики. Только горе женщины, которая помогла вырастить еще одно поколение детей, а теперь должна видеть, как они идут на псов войны. Крик хаоса! Как и многие поколения до них.